Бумажный тигр (II. - "Форма") (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич - Страница 14

— Значит, поэтому вы тут обосновались? — спросил Уилл, едва только приспособился к стремительному, хоть и короткому, шагу своего гида

— Пожалуй. Обитая здесь, можно убедить себя в том, будто мир вокруг — вполне обыденная штука. Влиться в сонм прочих душ, не замечающих того, что пребывают в первом круге ада. Пожалуй, это будет самая короткая часть нашей прогулки. Видите ли, Миддлдэку особо нечего предложить взыскательному путешественнику. Спустя час мы с вами испачкаем обувь, провоняем кухонным чадом и устанем как собаки. Если к тому времени, конечно, не сляжем с солнечным ударом. Нет, я люблю Миддлдэк и особо не равнодушен к нашему Хукахука, но поверьте мне на слово, прогулка по здешним краям едва ли станет заслуживающим внимания приключением для джентльменов вроде нас.

Уилл неуверенно кивнул.

— Возможно, вы правы, мистер Лайвстоун. Все здесь кажется вполне… обычным.

— Миддлдэк — это живот Нового Бангора. Иногда в нем урчит, иногда происходят колики, но в целом никаких интересных процессов. Вот почему его так ценят ленивые обыватели вроде меня.

Они двинулись вниз по Хейвуд-стрит, в том направлении, которое Лэйд указал тростью. Людей на улице было немного, в такую жару редко кто желал высунуть нос из дома, но даже редкие прохожие не выражали никакого удивления при виде их, разве что кивали Лэйду или почтительно снимали шляпу. В сонном птичьем царстве под названием Миддлдэк два непринужденно прогуливающихся джентльмена едва ли могли служить примечательным зрелищем.

— Эта лавка по правую руку — гастрономический магазин Айкла Атчинсона. Вполне рекомендую — хорошее обслуживание и божеские цены. Только упаси вас Господь брать у него молоко! Вон там, левее, пекарня Лорри О’Туна, лучшая сдоба во всем Хукахука. Ну а если у вас случится от нее несварение, милости прошу к нашему аптекарю, доктору Фарлоу, его лавку можно заметить вон там…

Уилл разглядывал магазины и лавки, которых в Хукахука было великое множество, но без явственного энтузиазма. Если он как художник и испытывал интерес к нео-колониальной британской архитектуре, этот интерес он, должно быть, полностью удовлетворил за тот месяц, который провел в Новом Бангоре. Тем большее удовольствие испытывал Лэйд, демонстрируя ему табачные и книжные лавки, кофейни, портерные, парикмахерские, бильярдные, прачечные, парфюмерные салоны, портновские мастерские, мужские клубы, антикварные магазины…

Уилл не пытался его перебить, лишь послушно вертел головой, впитывая знания, которые никогда ему не пригодятся и которые наполовину состояли из вещей, выдуманных Лэйдом на ходу.

Сдался он лишь получасом спустя, изнемогая от огромного количества взгроможденных на него знаний, столь же бесполезных, как меховая парка в климате Нового Бангора.

— Мистер Лайвстоун, сэр…

— Да, Уилл?

— Полагаю, возникло некоторое недоразумение. Когда я говорил о гиде…

— Все в порядке. Уверяю вас, старый Чабб может забыть, что ел сегодня на ланч, но помнит все, что когда-либо происходило в Хукахука. Видите тот дом? Да, под красной крышей? Говорят, именно на его пороге пятнадцать лет назад Омас Лэк сломал ногу. Да-да, как раз когда пытался улизнуть от своей кузины Дотти. Она, видите ли, давно подозревала, что он водит шашни с Изой с Дрэйк-стрит, но только дело было в апреле, так что ее вексель для мистера Пайпера, тот самый, что на два шиллинга, уже был просрочен, а значит…

— Мистер Лайвстоун!

Лэйд ухмыльнулся, ощутив, впрочем, почти сразу приступ душевной досады. Это было как-то мелко, по-мальчишечьи, оттого у злорадства оказался неприятный привкус.

— Что такое?

— Когда вы говорили о прогулке по всем кругам ада, полагаю, я ожидал чего-то другого.

— Ах, так… Что ж, как и я, полагаю — когда впервые ступил ногой на землю Нового Бангора. Вы еще молоды, Уилл. Рано или поздно вы поймете, что тот загадочный и непостижимый процесс, который мы именуем жизнью, по своей сути лишь череда разочарований. Просто мы привыкли приправлять их различными специями сообразно возрасту и бюджету.

Уилл кивнул, без особой, впрочем, уверенности.

— Полагаю, так и есть, однако…

— Однако вы заручились компанией Бангорского Тигра не для того, чтоб слушать, где стоит покупать молоко, а?

— Да, сэр, — с некоторым облегчением произнес Уилл, — Полагаю, что так.

Несмотря на то, что Лэйд с самого начала задал энергичный темп, их продвижение вниз по Хейвуд-стрит напоминало движение перегруженной лодки по изобилующей корягами узкой реке. Неудивительное дело для Хукахука даже в разгар дня. Навстречу им то и дело попадались люди, которые считали своим долгом поприветствовать мистера Лайвстоуна, и этикет требовал, чтобы Лэйд отвечал им тем же. Он приподнимал шляпу при виде знакомых дам, немного закатывая глаза и улыбаясь одной стороной рта — от Сэнди он слышал, что подобная гримаса ему очень к лицу. Он обменивался рукопожатиями с приятелями-лавочниками и добрыми соседями. Он кивал в ответ на подобострастные приветствия развозчиков и добродушно подмигивал играющим детям.

Старый добрый Чабб, одна из древних черепах, на которых стоит Хукахука. Человек, в любое время суток готов продать вам соль, уксусную эссенцию или горчицу, да еще отвесить бесплатно дельный совет. Человек, настолько опытный и сведущий во всех мирских науках, что, поговаривают, иногда может помочь, если вокруг начинают твориться непонятные или подозрительные дела…

— Я могу многое рассказать вам о Миддлдэке, Уилл. Он может выглядеть неряшливым, как лондонский пригород, невзрачным, даже скучным. Но у него найдется пару стоящих историй, надо лишь знать, в какой карман запустить руку. Старикашка Брейрбрук может казаться сонным, над ним часто измываются почитатели Монзессера, Коронзона или Мортлэйка, но уверяю, у него богатая фантазия и озорной нрав.

— Брейрбрук, сэр?

— Губернатор Брейрбрук, — легко пояснил Лэйд, — Покровитель Миддлдэка, один из Девяти Неведомых. В этих краях его еще кличут Лукавым Жнецом. Жаль, Маккензи сейчас слишком занят со своим бочонком, уж он-то нашел бы, что вам рассказать…

Но ни Маккензи, ни его злосчастный бочонок, кажется, сейчас не интересовали Уилла.

— Вы верите в Девять Неведомых? — быстро спросил он, — Я имею в виду, вы разделяете воззрения кроссарианцев?

Лэйд задумался. Вопрос выглядел простым и бесхитростным. Ровно в той же мере, в какой простым и бесхитростным кажется паровой двигатель — прежде чем снимешь кожух, обнажая его истинное устройство с великим множеством деталей и узлов.

— Дело не в том, верю ли я в Девятерых, — ответил он, помедлив, — Дело в том, верит ли Он в них.

Он не собирался произносить этого. По крайней мере, не вслух. Но поздно — иной раз слово выскакивает изо рта быстрее чем канарейка из отпертой клетки. Судя по лицу Уилла, это замечание вызвало у него самый живой интерес. Чтобы этот интерес не обрел форму вопроса, Лэйд счел за лучшее завладеть инициативой в разговоре.

— У Брейрбрука странная репутация среди прочих. Он не такой зловещий, как Карнифакс или Танивхе, не такой щепетильный по части сложных ритуалов, как Монзессер или Коронзон, не такой безумец, как Медноликий или Аграт, Дщерь Субботы. Некоторые видят его в образе хитрого жовиального старика — этакого, знаете, Джона Буля, который день-деньской может просидеть за трубочкой, благодушно подтрунивая над соседями, и которого весьма непросто вывести из себя. Вы знаете, что Брейбрук каждому ребенку на двенадцатилетие дарит серебряную ложку?

— Нет, — тут же отозвался Уилл, — А зачем?

— Не знаю, но ложки просто находят под подушкой. Если это и является частью какого-то ритуала, пока никому не удалось понять, какого. А еще у него странное чувство юмора. Оно странное у всех Девяти, но если, допустим, над вами захочет подшутить Мортлэйк, Князь Цепей, дело, скорее всего, кончится печально — как минимум для вашего рассудка. Шутки же Брейрбрука могут напугать, но в большинстве своем вполне безобидны. И столь же непонятны. Как-то раз во всем Хукахука дверные петли начали скрипеть в тональности фа мажор. В другой раз — как сейчас помню, стоял четверг — все домашние коты принялись мяукать в унисон, мало того, выдерживая определенные интервалы и продолжительность. Мы несколько часов били себе голову, что бы это значило, пока доктора Фарлоу, нашего здешнего мудреца, не осенило — это была Азбука Морзе!