О сладких грёзах и горьких зельях (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 13

Первое: мечты опасны. Они удачно притворяются безвредными, но горе вам, если вы позволите им властвовать над разумом! Они коварны. Они — яд, отравляющий реальность лживым сожалением о недостижимом.

Второе: мечта — это вовсе не то же самое, что цель и воображение. Цель — это путевой светлячок на жизненном пути, определяющий наш путь; воображение — дверь в мир творчества; мечта — лишь дым, скрывающий пустоту.

Третье: чем откормленнее мечта, тем оглушительнее грохот, с которым она обрушится, и острее осколки, по которым придётся ступать после. В особенно тяжёлых случаях выбраться из-под обломков у мечтателя не получается вовсе — слишком уж они тяжелы.

Четвёртое, самое важное и страшное: мечты… сбываются. В этом ирония мироздания, его урок и насмешка. Мечты сбываются, но вовсе не так, как мы себе это воображаем. И мечтателю придётся, рано или поздно, столкнуться лицом к лицу со своей мечтой — а с этим не каждый может справиться.

— Мамочка, папочка… вы уже уходите? — протянула издевательски бесформенная тварь, преградившая нам путь. — Почему же так быстро?

Саннар поморщился. Его щиты прогнулись, едва ли не вминаясь вовнутрь.

— Извини, милая, — ощерилась я. — Как-нибудь в другой раз!

— Ты плохая мама, — от такого детского голоска у обычного незащищённого человека лопнули бы барабанные перепонки. — Тебя нужно наказать!

Давление усилилось. Саннар застонал и упал на одно колено. По сути, неудивительно: именно этому существу, застывшему теперь напротив нас, он всё это время отдавал все свои силы и чаянья. Колдун явно не был намерен сдаваться, выплетая руками какие-то узоры, но надолго ли его хватит? Не очень хотелось бы проверять.

— Держись за папин балахон, — попросила я Алеа, ссаживая её на землю и вычерчивая несколько знаков над ней. — Что бы ни было, не отпускай!

Она быстро закивала, а я повернулась и оценивающе посмотрела на тварь. На меня её сила влияла чуть меньше, но оно и понятно: во-первых, демоническая кровь давала о себе знать, во-вторых, от меня наваждение успело получить куда меньше сил.

— Я тут подумала, — сказала я чуть насмешливо, делая шаг к ней. — Я поиграю с тобой!

— Адри, стой! — рявкнул Санннар, но я уже побежала вперёд, нашёптывая сочетания древних слов и искренне надеясь, что верный клинок, выточенный некогда по ту сторону зеркала, не подведёт и откликнется на призыв. Кого живого я бы легко могла ранить и когтями (тому же Саннару когда-то сердце выдрала, между прочим). С наваждениями, однако, в разы сложнее, и причинить им вред чем-то материальным практически невозможно. Тут нужен особый подход, зачастую включающий в себя либо божественную, либо демоническую, либо ментальную магию. Ещё, как ни парадоксально это прозвучит, можно воспользоваться для подобных целей другим наваждением (тем же легендарным призрачным пламенем, например, которое с одинаковой лёгкостью сжигает всё, вне зависимости от степени реальности объекта). Также сгодится нечто, застывшее на границе между реальным и нереальным — как мой любимый кинжал, чья практически неощутимая тяжесть уже легла мне в ладонь.

Тварь завизжала так, что звуковая волна вполне могла бы отправить в полёт до ближайшей стены, но возникший передо мной щит поглотил звук.

Молодец, колдун. Не будь мы врагами, из нас бы получилась отличная команда.

Ощерившись, я прыгнула прямо в центр бесформенного чего-то, обжигающего и леденящего одновременно. Все нервы будто бы замкнуло, разум закоротило — полностью от последствий соприкосновения с хищной иллюзией не спасала даже демоническая кровь. Ослепшая и оглохшая, я всё же вонзила в самую сердцевину этого чего-то свой кинжал. Удар, ещё удар и ещё… От визга и грохота, казалось, кровоточили уши, глаза не видели ничего. Меня отшвырнуло в сторону, и я приготовилась пересчитать всеми выступающими частями тела все неровности местных поверхностей. Колдун, однако, и тут не сплоховал: хорошо знакомая ловчая сеть, с помощью которой он не раз пленял меня в прошлом, теперь удержала от падения, бережно спеленав.

— Дура! — рявкнул колдун где-то рядом. — Идиотка!

Я поморщилась и попыталась призвать к порядку мерцающие перед глазами чёрные точки. Те не сразу, но всё же вняли уговорам и угомонились, позволив мне осмотреться по сторонам.

Монструозной дочурки нигде не было видно, зато кишкообразный коридор решил нас сплющить окончательно, сломив шесть из семи слоёв чудесной защиты Саннара. Чары, стабилизирующие наваждение, тоже трещали по швам. Потому-то колдун, чуть пошатываясь, с Алея на руках бежал к выходу. Я, спелёнатая, аки огромный младенец, летела за ним на тонкой магической нити. Мне подумалось, что это должно очень забавно выглядеть со стороны.

Возможно, с ясностью мыслей у меня дела обстояли не так хорошо, как хотелось бы воображать.

Мы вылетели на улицу, и пару мгновений спустя субстанция, больше напоминающая гору чёрного желе, схлопнулась за нашими спинами. Я только хмыкнула, полюбовавшись на "замок", а после скосила глаза на сад и тихонько присвистнула.

— Освободи меня!

— Чтобы ты опять попыталась героически умереть? — сверкнул глазами Саннар.

— Мамочка убила ту девочку, — хихикнула Алеа. — Ну или ранила.

— Мамочка чуть не умерла! — отрезал колдун.

Я на это только поморщилась.

— Завязывай с драмой, а? И не трать силы ещё и на меня, тут и без того хватает претендентов на твоё внимание! Хочешь перегореть в самый неподходящий момент?

Вопрос, к слову сказать, был актуален, как никогда. Прекрасный сад радовал ожившими деревьями, перегородившими дорогу зарослями и торчащими из воды щупальцами, сменившими лебедей.

Колдун резко выдохнул сквозь зубы и покосился на меня. Он и сам понимал, что в одиночку ему не вытянуть.

— Без глупостей, — попросил он, отпуская меня.

— Как получится, — отмахнулась я, незаметно начертив на бедре несколько символов Восстановления и Усиления. Откат будет ужасен, семидневье придётся пролежать пластом, но без этого я была бы самым настоящим балластом.

— Держись за мой хвост, милая, — сказала я Алеа. — Ну, начнём?

И мы начали.

Признаться честно, раньше я никогда не задумывалась о том, насколько досконально мы с Саннаром знаем друг друга. Да, за годы вражды мы научились читать противника, предугадывать действия и опережать решения. Но я и подумать не могла, что мне будет настолько легко работать с ним на одной стороне. Нам и говорить не нужно было: хватало полувзгляда, чтобы понять, как поступать. Минуя ловушки хищного сада, прикрывая друг друга и Алеа, мы улавливали личный ритм друг друга и действовали, как отлаженный механизм. Даже когда Алеа отшвырнуло от меня в толпу её точных копий, мы, используя мои письмена и чары Саннара, сумели отыскать её среди наваждений.

Я не знала, сколько прошло времени — организм, вкрай измотанный всем произошедшим, потихоньку сдавал, потому возникло ощущение вязкости происходящего, какое может быть только при сильнейшей моральной и физической усталости. Казалось, мы под водой, движение замедленны, лёгкие горят от нехватки воздуха, а секунды ощущаются как-то иначе, будто в каждой из них минуты, часы, дни и маленькая вечность впридачу.

Оглядываясь назад, мне кажется, что дорога к воротам заняла совсем немного времени. Мы замерли перед выходом, и Саннар сказал:

— Нужно уничтожить наваждение окончательно. Вы идите вперёд…

— Уйдём все вместе, — отрезала я.

— Мне будет спокойней, если я буду знать, что вы в безопасности.

— Саннар, не трать наше время. Без тебя не уйду.

— Хорошо, — он чуть поморщился. — Убегать придётся быстро: когда я расплету основной узел, наваждение рухнет. Задержимся — оно попытается утащить нас за собой.

— Поняла, — я прижала Алеа покрепче и приготовилась, но он медлил, будто сомневаясь. — Что-то ещё? Чем дольше мы тут стоим, тем…

— Я люблю тебя.

Приплыли, что называется.

— Что?

— Я люблю тебя. Не знаю, что за отношения связывают нас там, в реальности, но никогда не сомневайся в этом.