Дело чести (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 18

Русское слово 14 мая 1924 года.

Российская империя, воздухолётный порт Тушино.

— Дамы. — Николай постучался, вошел в кубрик[1] стюардесс и учтиво поклонился. — На этот рейс, а возможно и далее, я второй помощник капитана. Буду заниматься грузом и пассажирами. Зовут меня Николай Александрович, фамилия Белобородов.

— Где-нибудь ещё летали? — С нейтральной улыбкой поинтересовалась старшая стюардесса, и чуть поправила непослушный локон светлых кудрей, обрамлявших красивое лицо с тонкими чертами лица.

— Да. — Николай кивнул. — На «Малороссии» навигатором и на Соколе капитаном. Правда недолго. — Он улыбнулся. Случился там у меня скандал, с весьма именитой особой после чего я пересел на самолёт.

Почти не соврав ни в едином слове, Николай положил билетную книгу на стол, и открыл её на странице текущего рейса.

— На сейчас, у нас куплено билетов восемьдесят восемь, и заполнено: Пассажирами первого класса все десять кают, пассажирами второго класса все двадцать кают по два пассажира, и недогруз у нас по третьему классу, что вообще не проблема. Возьмём попутным грузом и почтой. Сейчас я хотел бы внести в роспись распределение стюардесс по палубам, и выделить дежурный резерв, в случае непредвиденных обстоятельств.

— Строго по инструкции? — Чуть насмешливо спросила Альфия и переступила стройными ножками, чуть колыхнув бёдрами.

— А чем плоха инструкция? — Николай удивленно посмотрел на девушку. — Две на нижнюю палубу, две на второй класс, три на третий класс, и одна в резерве. Знаю, что третий класс самый хлопотливый, но держать там постоянно четырёх стюардесс и стюарда, считаю неразумно. Лишний человек там будет нужен при посадке, во время обеда и когда начнут укладываться на ночь. А в ночь можно вообще оставить по человеку на каждый отсек, а остальным отдохнуть. А на завтра, дать отдохнуть полдня тем, кто дежурил ночью. В Киеве будет сход примерно трети пассажиров и снова скачки с размещением и посадкой. Так что свежие силы нам ещё понадобятся. — Николай взглянул на наручные часы. — Через полчаса жду всех по палубам, а госпожа старшая стюардесса, будет мне помогать на входе.

— Вы сами собираетесь принимать пассажиров? — Удивилась Софья.

— А лишних людей нет. — Николай развёл руками. — Стюарды мужчины будут таскать багаж, а старший стюард, поможет в размещении пассажиров третьего класса. Там вам помощь мужчины совсем не помешает.

— Как, вам удалось заставить их работать? — Старшая стюардесса удивлённо посмотрела на Николая.

— Я просто пообещал списать всех на землю, в случае хоть одной жалобы со стороны стюардесс-женщин.

— А первый помощник, не возражал? — Поинтересовалась Екатерина Савина, намекая на то, что старший стюард был родным братом первому помощнику.

— Первый занемог, и этот рейс проведёт в больнице. — С улыбкой ответил Николай. — Говорят у него сложности с кровообращением, и даже возможно он будет списан в наземные службы.

— Хорошо бы. — Буркнула Надежда Зимина — высокая длинноногая и широкоплечая брюнетка, которой особенно доставалось от любвеобильного летуна.

— Всё в руках господа. — Николай кротко словно священник улыбнулся. Именно он был причиной срочного убытия первого на лечение, но тому, судя по внешнему виду и цвету лица, больница пойдёт только на пользу.

Пассажиры стали появляться в восемь, за час до отправления, и сразу заработал конвейер по приёму людей и багажа.

Капитан несколько удивлённый срочным отбытием первого помощника в больницу, лишь раз прошёлся по всем палубам, и отметив идеальный порядок, вернулся на мостик, где первый и второй навигаторы рисовали карту продвижения получая данные о высотах и направлениях ветра. Иногда выгоднее было отклониться в сторону попав в поток попутного ветра, чем пробиваться напрямую сквозь встречный ветер.

Семейство Лопахиных появилось в половине девятого, когда почти все пассажиры заняли свои места. Жена пока ещё статского советника, Лопахина Вера Сергеевна, летела вместе со всеми пятью детьми, что было разумно, учитывая содеянное её мужем. Для полёта она купила две смежных каюты второго класса на три места каждая, где семейство разместилось пусть и без особого комфорта, но все вместе.

Ровно в девять ноль-ноль, швартовая команда, отцепила привязные концы, капитан развернул винты, вверх, дал вращение, и сигара воздухолёта, начала отрываться от земли.

К этому времени все люки были задраены, а у переходных лесенок стояли только стюарды и стюардессы, смотря не стало ли плохо кому-то из пассажиров.

Когда судно набрало высоту и легло на курс, прозвучал сигнал, и только после него, можно было отстегнуть ремни и немного походить, для чего стюардессы проводили краткую экскурсию по помещениям и отвечали на многочисленные вопросы.

В это время Николай доложился капитану по фактическому размещению пассажиров, и их количеству, размещению груза и заполнению грузовых отсеков.

— Да — подтвердил капитан. — Тяжелее птичка идёт, но скорость держит легче. Так что объявляю вам благодарность господин второй помощник.

— Рад стараться. — Николай вытянулся по стойке смирно.

— Ну-ну. Голубчик. Мы ж всё-таки не в военном флоте. — Капитан усмехнулся. — Хотя некоторым бы очень не помешало.

Заскочив к себе в каюту, Николай подхватил саквояж, за которым заезжал домой, и пройдя во второй класс, постучался к Лопахиной.

— Госпожа? — Он лучезарно улыбнулся женщине. — Второй помощник Белобородов. Всё ли нормально устроилось?

— Да, господин второй помощник. — Женщина несколько вымученно улыбнулась. — Всё очень хорошо. Когда будут подавать обед?

— В двенадцать пополудни обедает первый класс, а вас будут ждать в столовой с двух часов пополудни, до трёх. И пожалуйста не опаздывайте. С трёх будут кормить третий класс. — Цепкий взгляд Белоусова сразу выхватил бледную девочку, с иссушенным лицом которая всё время прикладывалась к бутылочке с водой. И даже издалека можно было почувствовать тяжёлый «чесночный» выдох. Налицо были все признаки отравления мышьяком.

— Обязательно учту. — Лопахина кивком поблагодарила и вопросительно посмотрела на Николая.

— Ещё один момент если позволите. — Николай вытащил из кармана записку которую глава семейства написал в тюрьме, и протянул Вере Сергеевне.

Реакция женщины была образцовой. Она побледнела, но тут же взяла себя в руки и бросила взгляд на старших девочек.

— Лиза, Светлана. Займите детей в другой комнате. Нам с господином Белобородовым нужно кое-что обсудить.

Когда дети вышли, Николай открыл саквояж, и выложил на стол пачку тысячерублёвых ассигнаций.

— Здесь как условлено. Сто пятьдесят тысяч. Я знаю, что вы договорились именно на эту сумму. — Николай протянул руку. — Алмаз.

— Но я разговаривала совсем с другим человеком… Вера Сергеевна даже отступила на шаг, и подняла руки словно защищаясь.

— Я могу отнять алмаз силой, могу просто ссадить в Киеве, и подвергнуть унизительному обыску вас и детей, я ещё очень многое что могу. Но мне не нужны скандал и шум. — Николай говорил сухо, констатируя факты, но в глазах его плескаласть такая ненависть к этой женщине, что она сдалась. Вытащив откуда-то небольшую сумочку, достала, не глядя чёрный бархатный мешочек, и протянула его.

— Да, это он. — Николай несколько секунд смотрел на игру света на гранях камня, затем спрятал реликвию в карман кителя и уже собирался идти, но остановился. — Ваша младшая отравлена чем-то вроде мышьяка. Все симптомы на лицо. Видимо подмешивали в еду препарат типа сальварсана[2]. Кто её травил не знаю, но это тот, кто живёт у вас в семье. Иначе вся семья была бы поражена этим недугом. Поставить девочку на ноги смогут в любой земской больнице, но главное конечно сделать так, чтобы она не получала больше яда. И, да я знаю, что господин Лопахин сказал вам не возвращаться, но это ваше решение. Я не буду ссаживать вас с аэролёта, и вы если захотите, спокойно пересечёте границу империи, хотя, я уверен в Германии вас не ждёт ничего хорошего. Немцы выдают граждан России, по первому же запросу. Ну и разумеется, даже если такового запроса не последует, вы и дети потеряете подданство Российского императора.