Диана. Найденыш (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 30

Уна помотала головой, отгоняя лишние мысли, накинула на себя полушубок (не лето на дворе!) и пошла на улицу, где ее дожидались друзья этого парня.

Холодрыга! Ноздри буквально слиплись от мороза — скоро праздник Поворота, морозы крепчают! Скоро воду достать из проруби будет настоящей проблемой — лед нарастет в половину роста. Придется рубить его и собирать куски, чтобы потом растопить на печи. Тяжеловато, однако!

А уже вечерело. Солнце зашло за кроны высоченных сосен и елей, воздух сделался синим-синим, и на небе загорелись яркие созвездия. Вон — «Дракон». А это «Большое коромысло». А это «Копье». И скоро будет видно Соляной путь. Эх, если бы Уна могла летать! Она бы поднялась в воздух и унеслась в вышину, туда, где серебряными гвоздиками приколочен небесный свод! Пощупать его, узнать, правда ли он выточен из единого голубого сапфира?!

— Ну что, лекарка? Что с ним? Получилось, нет?! — загомонили парни, вылезая из-под дерюжек, старых одеял и какого-то мехового тряпья. Небось замерзли, сидючи в санях-то! — без всякой жалости подумала Уна, и тут же слегка разозлилась — какого демона они так вольготно обходятся со своей жизнью? Что, нельзя быть осторожнее?! Молодые идиоты думают, что они бессмертны!

Она хотела ответить, и тут из сумрака появилась тень. Кахир встал рядом с ней — огромный в своей зимней шубе, страшный — глаза горят, уголки губ приподняты, обнажая гигантские белоснежные клыки. Ужас ночи, а не собака!

— Тихо, Кахир! — спохватилась Уна — Это хорошие люди, не обижай их!

— О боги, какая зверюга! — сдавленным голосом сказал кто-то в санях, и добавил, шумно выдыхая и кряхтя — Я чуть не обделался, как его увидел!

— И ничего не чуть! — хохотнул другой парень — Воняет от тебя, как из сортира! Ведь точно в штаны наделал! Ха-ха-ха!

— Сам-то… — обиженно парировал первый голос, и второй не стесняясь подтвердил:

— Я чуть не обдулся от страха!

А потом опять спросил:

— Что, Уна, как у Брэда дела? Есть надежда?

— Здоров ваш Брэд! — ворчливо бросила Уна, и тут же вцепилась руками в шерсть Кахира — собака хрипло и утробно рычала, подавшись вперед и глядя туда, откуда доносились оглушительные вопли:

— А-а-а-а! А-а-а-а! Получилось! Получилось! А-а-а-а! А-а-а-а!

— Тихо, засранцы! — рявкнула сердитая Уна, обняв Кахира за шею — Чего собаку дразните?! Вот сейчас запрыгнет к вам в сани, да отгрызет ваши отростки, которыми вы девок смешите!

— Чой-то смешим-то?! Все у нас с этим делом нормально! — обиженно спросил первый голос, а два других захохотали незатейливой шутке. Главное — друг был здоров!

— Идите, забирайте его! — приказала Уна — Да денег оставьте, сколько привезли. И не забудьте про окно. И вот еще что — санки мне привезите. Крепкие, и чтобы полозья металлом обиты. Найдете?

— Да чо ж не найти? — откликнулся один из голосов — Свои отдам! Я на них постоянно катался! Крепкие, отец делал! А братьям новые сделает, когда руки дойдут.

— Ну вот и славно — кивнула Уна — Поторапливайтесь, ночь уже на дворе. Забирайте парня и поезжайте. А то мало ли… медведь-шатун попадется еще. На днях Кахир с медведем дрался, еле выжил. Так что бродит где-то здесь раненая зверюга, опасайтесь!

Парни быстро побежали в дом, быстро собрали друга в дорогу и погрузившись в сани (больной так и не проснулся — утром только отойдет от снадобья), погнали застоявшуюся и фыркающую лошадь по дороге, в село. Мохноногая ломовая лошадь налегала грудью на ремни упряжи, легко таща за собой сани, и скоро вся эта шумная компания скрылась в темноте, растворившись в тенях так, будто их никогда и не было. На память о происшедшем осталась только грязная тряпка, в которую была завернута отрезанная рука, да мешочек с деньгами, который парни положили на край стола.

Уна высыпала монеты на стол, посмотрела. Да, конечно же негусто. А за такую работу — вообще смешно. Большинство — медяки, да с десяток серебрушек — тоже тертые, давно ходившие по рукам солиды. Для местных это вполне приличная сумма, для Уны — вообще ничего. Хотя, нет — для Уны это тоже приличная сумма, а вот для принцессы Леванта — совершеннейшее пустое место.

— Дочка, смотри — это деньги. Вот это медные солы — они самые маленькие по номиналу. А это — солиды. Двадцать солидов составляют серебряный секунд, А двадцать серебряных секундов — один золотой секунд. В обиходе говорят просто: «солид». Или «серебряный». Или просто «золотой». Поняла?

— Не-а! — бесхитростно ответила Диана, разглядывая потертую серебрушку — Я запомнила, мамочка! Но почему так все называется — я не понимаю. А почему не называть серебрушками и золотыми? Зачем эти солиды и секунды?

— Ну… я не знаю! — растерялась Уна — так принято! Кто-то придумал, и вот — назвали.

— А это много денег? — Диана загребла кучку обеими руками и хихикнув, потоком выпустила их из рук. Монеты посыпались дождем, одна встала на ребро и помчалась на край стола. Диана ловко, точным, молниеносным движением ее подхватила и кинула к остальным. Уна даже подивилась — как ловко все это было проделано. Мгновение! И вот монетка в руке Дианы. Быстрота реакции у нее просто феноменальная! Как и память.

— Нет, не очень. Но нам хватит на месяц, если каждый день питаться в харчевне, и если экономить и не шиковать, готовить самим и все такое — месяца на три. В принципе, достаточно хорошие деньги. Другой вопрос — столько ли стоит лечение, которое мы с тобой сделали? Так вот, отвечаю: лечение стоит гораздо дороже. Многократно дороже! За такое лечение, которое мы устроили, можно брать золотом столько, сколько мы весим! Вот!

— Тогда будем взвешивать тебя, мамочка — подумав, рассудительно ответила Диана — Я еще маленькая, так что золота будет мало.

— Умница моя! — хихикнула Уна, и вроде как невзначай провела ладонями по своим бокам. Неужели она так растолстела и девочка это заметила? Надо будет увеличить количество физической нагрузки. Нет, так-то Уна никогда не была красавицей с общепринятой точки зрения — нет здоровенной пухлой задницы, нет объемистой, колыхающейся груди, нет животика, выпирающего из-под платья, она была больше похожа на девочку, подростка-переростка, чем на взрослую женщину двадцати восьми лет от роду. Но почему-то Уна не хотела становиться такой красавицей. В ее представлении красота, это совсем другое. И если кого-то там не впечатляют ее длинные ноги и плоский живот — так идет он к демонам в Преисподнюю! И там ищет себе подходящую толстую и грязную шлюху! Вот!

***

Диана поймала монетку, и довольно хихикнула — не убежала, хулиганка! Ишь, разогналась! Странный этот мир. Деньги у них такие, каких нет в мире Дианы. В ее мире уже давно почти перестали платить такими деньгами, а тут только они и есть. Злая мама всегда расплачивалась карточкой. Да и другие люди платили или карточкой, или телефоном. Диана это видела и в магазине, и по телевизору.

Кстати, теперь она начала понимать многое из того, что видела по телевизору. Мама Уна заставляет ее запоминать книги, которые диктует наизусть, и рассказывает о мире. Только смешно как-то рассказывает! Говорит, что небесный свод прибит гвоздиками! А звезды это те самые гвоздики! И не знает, что космонавты давно летают по небу! И что есть другие планеты!

Диана ей рассказала, мама долго удивлялась. И Диане показалось — мама не поверила. Само собой, как тут поверишь — телевизора-то нет! Но Диана ей рассказывает и про космос, и про самолеты. И про все-все, что видела в своем мире. Диана понимает, что это другой мир, не ее, Дианы. И хорошо! Тот мир плохой, злой.

Хотя… этот тоже злой. В хорошем мире такие плохие дядьки, которых она убила — разве бы появились? Так что этот мир ничуть не лучше мира Дианы. Зато в ее мире нет мамочки! А тут она есть! Самая красивая! Самая сильная! Самая умная! Лучшая мамочка в мире!

Диана взяла монетку, которую выпросила поиграть, и посмотрела на нее «особым» взглядом. Она не хотела говорить мамочке, что у нее есть особый взгляд. Почему? Да ну не хотела, и все тут! Вдруг мамочка подумает, что она, Диана, сошла с ума?! Но она не сошла. Она все видит! Посмотрит на монетку, и видит, как в ней мечутся маленькие такие частички. И она, Диана, может ими управлять. Тут ведь как — надо тихонько петь песенку, так тихо, чтобы никто не услышал. А потом и приказать частичкам встать в нужном порядке. И они слушаются!