Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 40

— Обещание конца света, — догадалась я.

— "То, что было, повторится вновь, когда колесо опишет полный круг, и угасающая искра разгорится с новой силой. Когда птицы упадут с неба, твари морские выйдут на берег, а люди уподобятся зверям и зальют слезами и кровью породившую их землю. Когда духи мрака вновь обретут силу и освободятся от оков, и известный нам мир превратится в страну теней."

Я обернулась на голос, произнёсший эти слова. В нескольких шагах от нас стоял профессор Вэнс.

— Странно, я до сих пор помню это дословно, — улыбнулся он. — Возможно, вы посчитаете меня сумасшедшим. Всё время старик держал свою горячую ладонь на моём лбу и… я видел то, что он говорил. Тогда я решил, что это какой-то трюк или просто магия места…

— Почему же вы верите в это сейчас?

— Два года назад я услышал в новостях о странном явлении в Арканзасе. В ночь под новый год с неба упали сотни мёртвых птиц. Несколькими месяцами позже подобное повторилось в Нью Джерси. Я начал исследования. То же явление в Кентуки и Луизиане, в Швеции, Италии и Португалии, и снова в Арканзасе — опять под новый год. И не только это. Я нашёл сообщения о тоннах мёртвых рыб, выброшенных морем на побержье Бразилии и Новой Зеландии, о китах, буквально выплывавших на берег во Флориде и Австралии, об умирающих дельфинах, усеявших всю линию побережья от Новой Англии до Перу…

— Птицы, упавшие с неба, и твари морские "вышедшие" на берег, — подытожила я. — Ну и, конечно, непрекращающиеся войны, вспыхивающие то в одной то в другой части света.

— Описания подобных знамений попадались мне и в мифах других культур. За редкими различиями они практически одинаковы. Но я не думал, что так скоро…

Мы вернулись к столу, где профессор и его помощник разложили рукописи и свитки. Я быстро просмотрела их. Везде упоминались упадок нравов и бесконечные войны на пустом месте, голод, болезни и природные катаклизмы, возвещающие начало конца. За знамениями шло описание самого конца. В персидских мифах это было чудовище, которое, вырвавшись из сдерживающих его оков, уничтожит треть людей, животных и растительности — прямая параллель с христианскими предсказаниями. В исламских толкованиях говорилось об освобождении из заточения чудовищных Гога и Магога, которые сметут всё живое на своём пути. В уже знакомых мне скандинавских сказаниях чудовищ, несущих апокалипсис, было сразу несколько. Волк Фенрир и его волчата должны разорвать на части Одина, луну и солнце, гигантский змей Ёрмунганд расправится с защитником людей Тором, а огненные великаны, которые приплывут с другого конца света на корабле, сооружённом из ногтей мертвецов, подожгут землю… Я отложила в сторону последний свиток.

- Думаю, подтверждений о надвигающейся катастрофе мы нашли достаточно. Войны и издевательства над природой — её предпосылки, и с этим мы поделать ничего не можем. Но причина — освобождение из оков враждебных сил, и это — то, что можно попытаться предотвратить. Нужно лишь выяснить, как…

— У меня… есть одна… идея, — неуверенный голос принадлежал помощнику профессора Вэнса.

Все взгляды устремились на него. Он явно смутился, но продолжил:

— Вы слышали о садху, индуистских монахах-аскетах?

Вопрос явно предназначался обоим преподобным отцам и мне, потому что профессор Вэнс чуть заметно наклонил голову. В моей памяти тоже зашевелилось какое-то воспоминание, и я с отвращением переспросила:

— Садху? Секта изуверов, живущих на кладбищах и питающихся человеческим мясом с погребальных костров?

— Нет-нет, ты говоришь об агхори. Это одна из "разновидностей" садху, очень немногочисленная и осуждаемая большинством религиозных течений Индии. Я имел в виду нага-баба — "голых аскетов", продолжающих традицию древнего ордена монахов-воинов. Они отрекаются от всего земного, включая одежду, и посвящают жизнь постижению высшей мудрости. Им приписываются оккультные знания и посвящённость в тайные религиозные мистерии — особенно тем из них, кто поклоняется Шиве[1], богу-разрушителю. В лесах неподалёку от Харидвара, одного из семи священных городов Индии, есть храм, посвящённый Шиве. Это место паломничества садху. Там начинающие садху ищут своих наставников-гуру, там же пратикуют свои тайные ритуалы. Я подумал… если бы удалось поговорить с одним из местных мудрецов…

Наступило молчание. На лицах преподобных отцов я прочитала то же удивление, что испытывала сама. Молодой человек, как будто оправдываясь, добавил:

— В индийских сказаниях ведь тоже присутствует эсхатологический элемент. Цикличность всего сущего, проходящего через разрушение и новое восстановление. В соответствии с их системой летоисчисления, мы живём в последний век, век Тамаса — "тьмы"…

Отец Фредерик вопросительно покосился на профессора, тот, смеясь, покачал головой:

— Во всём, что касается индийской культуры, я целиком полагаюсь на знания Питера. Индия — его давняя страсть. Он жил там какое-то время, изучал их тексты и сказания.

— Ты говоришь на хинди? — спросила я.

потупился.

— Не слишком хорошо… На элементарном уровне.

— Мудрецы этого храма вряд ли понимают английский, — пояснила я свой вопрос.

— Вы собираетесь отправиться туда, дочь моя? — приподнял брови отец Фредерик.

— С чего-то ведь начинать нужно, — я снова повернулась к Питеру. — Мне понадобятся детали: где именно расположен этот храм, как он называется, может, пара советов, как вести себя с мудрецами…

— Конечно, — с готовностью кивнул Питер. — Можем встретиться завтра на кофе…

— Лучше сегодня, — поморщилась я.

Чтобы не мешать учёной беседе профессора и преподобных отцов, мы перешли в соседнюю маленькую комнатку, и Питер с воодушевлением заговорил, описывая храм, местные природные красоты и мудрость гуру.

— И из-за языка я бы не стал переживать, — заключил он. — Конечно, не все, но некоторые гуру точно знают английский.

До рассвета ещё оставалось время, но мне хотелось привести в порядок мысли до того, как я вернусь к Доминику. Поэтому я торопливо поблагодарила Питера, попрощалась с остальными и, едва отступив в тень, закружилась в вихре. Доказательства надвигающегося конца были теперь налицо. Люди разрушают или ослабляют печати, сдерживающие демонов в их измерении. Ангельские силы пытаются этого не допустить, посылая смертным знамения, на которые те не обращают внимания… Демоны между тем готовы вырваться и сравнять мир людей с землёй. А заодно и нас — по одним им известной причине…

Услышав, что я собираюсь в Индию, Доминик только сильнее прижался ко мне и прошептал:

— Я отправлюсь с тобой.

— Ты кое-что упускаешь, — улыбнулась я. — Место, куда я направляюсь, — храм. Пусть и не христианский, но по-своему освящённый.

На мгновение оторвав губы от моего плеча, Доминик лаконично бросил:

— Знаю.

— И, по-твоему, это здравая мысль? Осквернять убийством место, где надеешься получить совет?

— Когда со времени знакомства с тобой я размышлял здраво? — возразил Доминик. — Я не хочу тебя отпускать. Тем более теперь…

Убедить его позволить мне отправиться в храм самостоятельно оказалось делом нелёгким. В последнее время Доминик охотнее всего не выпускал бы меня из рук совсем. Мне расставаться с ним было не легче, но ещё сильнее был страх, что, поддаваясь его уговорам и собственной слабости, я упускаю время и в результате могу потерять всё…

[1] Шива входит в число трех главных божеств индуизма: Брахмы, Вишну и Шивы. Брахма является создателем мира, Вишну — его хранителем, Шива — его разрушителем, но он же воссоздаёт его заново.

Храм Нелькант Махадев у слияния трёх рек, окружённый густым лесом — всё в точности, как описал помощник профессора Вэнса. Храм, посвящённый одному из самых противоречивых божеств индийского пантеона. Я ненадолго задержалась перед статуей Шивы, сидевшим в позе лотоса на шкуре тигра: посеребрённые слабым светом месяца четыре руки божества — две подняты вверх, две покоятся на коленях, скрученные в тугой узел волосы, ожерелье из человеческих черепов, кобра, обвившаяся вокруг шеи в знак его божественной мудрости. Надо надеяться, мудрость его последователей тоже не обманет ожиданий…