Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 38

— Любимый…

И всё же поведение Доминика было не таким, как обычно. Лихорадочные поцелуи, судорожные объятия — будто он боялся, что я могу раствориться в воздухе в любую секунду. Подозрение, что он каким-то образом узнал о моей встрече с Винсентом, я отмела. Винсент никогда бы не опустился до такой низости. Но искушать судьбу во второй раз не хотелось. Винсент прекрасно осведомлён о моих планах на ночь следующего новолуния и наверняка не упустит возможности составить мне компанию. И единственное, что могло бы помешать этой встрече выглядеть как тайное свидание, было присутствие Доминика. В ответ на предложение прогуляться к зловещему Скачку Доминик лишь мягко прижался к моим губам:

— Хорошо, моя любовь.

Звёзды светили ярко, как если бы свет невидимой луны распределился между ними, но ночь всё равно была тёмной. Доминик остановился за моей спиной и тихо спросил:

— Почему ты хотела, чтобы я тебя сопровождал? Из-за него?

Я обернулась. Глаза Доминика испытующе впились в мои, и я смогла только выдавить:

— Как ты узнал?..

Доминик грустно улыбнулся.

— Твои волосы. Они были влажными, как и у него. Я увиделся с ним на пару минут перед тем, как вернулся к тебе — хотел узнать, нашёл ли он рукопись, о которой я просил. Он отдал мне рукопись и в ответ на насмешку, что её пришлось доставать со дня моря, заявил, что попал под дождь…

Мне едва удалось подавить нервный смешок, но пристальный взгляд Доминика я выдержала твёрдо.

— Наша встреча была случайностью. Но в этот раз Винсент знает, что я опять буду на этом утёсе. И я хотела избежать второй случайности, которая бы случайностью не была.

Доминик снова улыбнулся, теперь уже с нежностью.

— Мог бы догадаться, что в этот раз без тебя не обойдётся!

При звуке этого голоса лицо Доминика приняло свирепое выражение, в глазах полыхнуло бешенство. В мгновение ока он оказался перед возникшим из темноты Винсентом, а я молнией метнулась между ними. Не знаю, насколько моё вмешательство удержало бы их от того, чтобы вцепиться друг в друга, но в этот момент совсем рядом послышалось знакомое:

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

Напряжение, исходившее от Доминика и Винсента, заметно спало, они с любопытством уставились на тень, стоявшую в нескольких шагах от нас. Если бы это был не призрак, а существо из плоти и крови, клянусь — я бы бросилась ему на шею.

— Возможно, вы не помните меня, — я подошла к старику ближе. — В прошлый раз вы сказали одну фразу…

— В прошлый раз?

Призрак безмятежно смотрел на меня пустыми глазами, во взгляде не было и тени узнавания, в голосе звучало удивление:

— Что делаете здесь вы… и они? — его голова повернулась в сторону Доминика и Винсента, те переглянулись.

Меня охватило разочарование. Что, если это не вестник, а просто несчастная душа, по какой-то причине отвергнутая другим миром? Не говоря ни слова, я подскочила к самому краю обрыва, как будто собиралась ринуться в разверзшуюся под ногами бездну. Из бестелесного горла призрака вырвался крик.

— Они ждут там, внизу, верно? — я махнула рукой на бившиеся о скалу волны. — И они становятся сильнее. И мёртвые возвращаются, откуда возврата нет. "Тогда отдало море мёртвых, бывших в нём", помните? Теперь я знаю, откуда это. Откровение Иоанна Богослова — пророчество о конце света. Для этого вы здесь? Чтобы предупредить?

Доминик и Винсент подошли ближе, с интересом переводя глаза с призрака на меня. На лице старика отразилась печаль.

— Вы тоже знаете… — прошептал он. — Равновесие, поддерживаемое столько тысячелетий, готово рухнуть. И виноваты в этом мы — те, ради кого оно было установлено. Мы разрушаем созданный для нас мир, одну за другой разбиваем печати, которые сдерживают силу, готовую нас уничтожить.

— Печати? — вопрос исходил от Винсента.

— Печати Книги Жизни? — переспросила я.

Призрак покачал головой.

— Только рука Всемогущего может открыть Великую Книгу людских деяний. Но печати, сдерживающие зло, разрушаются самими людьми. Семь труб ангельских должны протрубить о начале конца. И водоёмы земные наполнятся ядом, и третья часть тварей морских погибнет, и треть растительности погибнет, и войны унесут жизни трети человечества… Но все эти бедствия уже происходят до трубного гласа — руками людей. Зловещие всадники носятся по земле прежде назначенного им срока. Печати разрушаются, оковы, созданные для того, чтобы сдержать полчища, разрушаются. Ещё немного — и некому будет дожидаться ангельских труб…

Мы окружили старика с трёх сторон. Три лица с тремя разными выражениями: недовериe на лице Доминика, удивление на лице Винсента, мрачная уверенность — на моём.

— Почему те, кто наложили эти оковы, не могут наложить новые?

Наверное, мой вопрос был ребяческим, старик с недоумением воззрился на меня, как если бы я спросила, какого цвета трава весной.

— Всё в мире подчинено равновесию, а равновесие зиждится на перемирии. Кто бы и по какой бы причине ни нарушил перемирие, тем самым он нарушит и равновесие, а без него рухнет установленный порядок.

— Наложение новых оков равно объявлению войны, — как бы про себя проговорил Доминик.

Я рассеянно глянула на него и снова обратилась к призраку:

— Люди погибнут, если мир их перестанет существовать. Но нас демоны хотят уничтожить. Вы знаете почему?

— Над вами не простёрта рука Всевышнего. Я ничего не знаю о вашей участи…

Рот старика вдруг приоткрылся, взгляд устремился куда-то вдаль. Как по команде мы повернули головы в том же направлении… На тёмном небосводе прямо над линией горизонта проступил диск луны. Огромный и яркий — в мире людей я ещё не видела ничего подобного. Только призрачные светила нашего мира могли с ним сравниться.

— Как прекрасно светит сегодня луна, — восторженно прошептал призрак.

Через мгновение луна исчезла, и мы растерянно смотрели в пустоту — призрак исчез вместе с ней…

— Он донёс свою весть и теперь свободен, — пробормотала я. — Не знаю, как вам, а для меня доказательств достаточно. Этот мир катится ко всем чертям, и мы вместе с ним.

— Понятие апокалипсиса существует для смертных, — возразил Доминик. — Конец мира, созданного для них. Мы не принадлежим этому миру. Ты ведь слышала, что он говорил о руке, над нами не простёртой.

— Не принадлежим, но связаны с ним, почти как люди.

— Я не понимаю одного, — вмешался Винсент. — Если обновление печатей — всё равно что объявление войны, почему их разрушение таковым не считается?

— Потому что печати разрушают не демоны, а смертные, — раздражённо пояснил Доминик. — Смертные же — не участники договора, а скорее одно из его условий. По крайней мере, если верить этому призраку.

— Старые боги были низвержены под землю или обращены в камень, и лишь благодаря этому человечество уцелело, — вспомнила я строки из "Пополь-Вух". — Этот мир был действительно создан для людей, и высшие силы сделали всё для того, чтобы существование смертных в нём было безопасным.

— Хорошо, но, если демоны вырвутся из своего мира, миру людей наступит конец, — снова подал голос Винсент. — Разве это — не нарушение перемирия?

— Нарушение, — бросил Доминик. — Но тогда это уже не будет иметь значения. Высшие силы, как вы их называете, не могут воспрепятствовать освобождению демонов из заточения, до того, как это непосредственно произойдёт. Иначе они собственными руками разрушат мир, который призваны охранять…

— …и который будет разрушен всё равно, когда демоны освободятся, — зловеще закончила я. — Замкнутый круг, ловушка…

— Я первый соглашусь с этим, как только станет ясно, какое отношение это имеет к нам, — заявил Доминик. — А до того не стоит терять голову. Если демоны собираются нас уничтожить, для этого должна быть причина. Которой я пока не вижу.

— Может, они думают, мы будем защищать смертных? — предположил Винсент.

— Почему бы и нет?

Две пары глаз с удивлением уставились на меня.