Пылающий храм (СИ) - Танго Аргентина - Страница 15

— И это все? — недоверчиво спросил Лонгсдейл, перебирая листы в пачке.

— Это все. Одежду, трость, часы — свидетели описывали все, кроме лица, — Натан присел на стол. — И теперь я думаю, что здесь не обошлось без колдовства.

— Вполне вероятно…

— Вероятно? Я уже полтора месяца наблюдаю одного такого типа. У вашего дворецкого чертовски незапоминающееся лицо. Я до сих пор не помню, как он выглядит.

Пес громко засопел.

— Я не говорю, что это сделал ваш Рейден. Но я теперь знаю, что такое в принципе возможно. А?

Консультант не ответил. Он разложил перед собой три отчета о вскрытии и принялся читать, начав с первой страницы, все три одновременно. Натан подождал, помолчал и принялся развешивать на стене около карты портреты детей.

— Мы так и не поняли, почему он остановился. Семнадцатого ноября пропал последний ребенок, и это прекратилось. Мы несколько лет переписывались с полицией соседних округов, думали, что он переехал, провели несколько совместных расследований по ряду подозрительных случаев. Но ничего подобного я больше не встречал. А вы?

Лонгсдейл молчал. Натан встал перед столами, на которых разложили одежду и вещи убитых. Пес методично обнюхивал их одну за другой.

— Можете не читать, — глухо буркнул комиссар, — я вам могу рассказать наизусть: никаких следов насилия или связывания, в желудке — полупереваренные сладости, на шее — след от правой руки, на лице — отпечатки пальцев левой. Он держал детей спиной к себе, одной рукой зажимал рот, другой душил. Следов наркотиков вскрытие не выявило. По мнению Кеннеди, дети были в сознании.

Лонгсдейл оперся подбородком на сцепленные в замок пальцы. Его взгляд блуждал между отчетами, картой, детской одеждой и папками с документацией. Бреннон ждал, но консультант молчал.

— Судя по состоянию пищи в желудке, — продолжил комиссар, — дети прожили всего несколько часов после похищения. Но мы так и не узнали, прятал он их где–нибудь или…

— Колдуны и ведьмы питают свои силы болью и страданиями, — неожиданно сказал консультант. — Однако будь это колдун, как вы подозреваете, то он не остановился бы на четырнадцати и к тому же убивал бы жертв долго и мучительно. Но… — Лонгсдейл перебрал листы отчетов и показаний, как будто нащупывал там что–то вслепую. — Но тогда где же результат?..

— Какой еще результат?

— Убийства были ритуальными и прекратились потому, что убийца достиг нужно числа жертв. Но где тогда тот, кого призывали с помощью этого ритуала?

— А что, обязательно призывать?

Лонгсдейл удивленно поднял бровь:

— А для чего еще, по–вашему, нужно четырнадцать жертвоприношений?

— Я видел людей, которые убивали потому, что им это нравилось, — холодно ответил комиссар. — И они не были колдунами. Они были выродками. Никакой магии.

— Тогда почему убийства прекратились?

— Ну… — Бреннон пощипал бородку и наконец неохотно ответил: — Мы предположили, что он умер.

Фырканье со стороны пса всколыхнуло портреты на стенах.

— Нет, — прошептал консультант; глаза у него маниакально загорелись. — Дело в ритуале, который он проводил! Но почему он не довел дело до конца? Где тот, кого он призывал?

— Вон там, — Натан кивнул на окно, — по улицам бродит. Вчера нанес вам визит.

— Но почему так долго? Зачем ждать восемь лет?

Натан хмыкнул:

— Может, он присел в тюрьму на восьмерочку, что неудивительно, учитывая его хобби.

— Или его что–то спугнуло, — Лонгсдейл задумчиво посмотрел на комиссара. — В вашем городе нежить и нечисть ведут себя очень скромно, по сравнению с тем, что я вижу обычно, и их гораздо меньше, чем бывает в городах.

— Это же хорошо? — осторожно уточнил Бреннон.

— Если у вас здесь затаился лев рыкающий, способный напугать нечисть, то вам лучше подумать, что будет, когда он примется за людей.

Комиссар потер лицо руками.

— Так, уймитесь. Вы говорите, что Душителя, который хотел призвать потустороннюю гадину, пуганул кто–то, еще более страшный. И потом этот кто–то сидел тут тихо восемь лет? А затем наш убийца внезапно решил–таки довести дело до победного конца и призвал этого вашего ифрита. При этом тот, кого он боится, ничего не сделал? Вы чувствуете, какую чушь несете?

— Ну почему сразу чушь…

— Потому что, — резко сказал Бреннон. — У нас есть четырнадцать убитых детей. А еще у нас есть труп священника, в церкви которого были спрятаны останки одиннадцати жертв. И знаете, что думаю я? Я думаю, что отец Грейс душил их одного за другим — а потом об этом узнал кто–то из родичей убитых и призвал вашего ифрита, потому что мы ни черта не сделали, чтобы повесить эту мразь!

— Если отец Грейс за год убил четырнадцать детей, — спросил Лонгсдейл, — то что он делал восемь лет? Где еще сто двенадцать трупов?

— Хороший вопрос, — процедил Бреннон. — Вот им я и займусь. А вы пораскиньте мозгами над тем, что дело, начатое Душителем, мог закончить и кто–нибудь другой.

— Оба хороши, — постановил Бройд. — Обе ваши теории — в дырках, как меерзандский сыр. Я вам тут сходу могу еще пяток таких же сочинить.

Натан с досадой подумал, что шеф прав. Не говоря уже о том, что ни одна епархия не выдаст никаких сведений о священнике на таких основаниях.

— Вы еще не разобрались с уликами, а уже лезете в теории, — проворчал шеф полиции. — Бреннон, Хилкарнский Душитель для всех нас — личное дело, но уж вы–то могли бы сохранить хоть каплю здравого смысла!

— Да, сэр.

— Начните, черт возьми, с начала. Что у нас по священнику?

— Самая выдающаяся его черта — сволочной характер, сэр. В остальном он ничем не отличается от любого другого попа.

— Не считая того, что он мог сам и вызвать ифрита, — напомнил о себе консультант. Бройд смерил его тяжелым взглядом.

— Не путайте то, что он мог, с тем, кем он был на самом деле. Что он там мог или не мог — мы пока еще не знаем.

— Не мог он никого вызывать, — отрезал Бреннон. — Даром, что ли, ифрит вылез из церкви именно тогда, когда мы вывозили кости? Да черта с два! Уверен, что тот, кто вызвал, был в толпе и свистнул своей твари, как только дело запахло жареным.

Лонгсдейл поморщился:

— Во–первых, ифриту нельзя свистеть. Человеку не под силу им управлять. Во–вторых, я уже говорил, что их мог спугнуть…

— Ваша теория — недоказуемый бред!

— Ваш бред тоже недоказуемый, — вмешался Бройд, попыхивая сигарой. — Если отец Грейс убивал детей, то почему первые три тела не спрятал в церкви? Почему потом восемь лет не было ни одного убийства? Почему ифрит помешал нам вывезти кости?

Натан поморщился. Количество дыр он отлично видел и сам.

— Я займусь святошей, — наконец буркнул он. — Кроме Грейса, у нас нет ни единой нити, вот и будем разматывать, начиная с него. Кеннеди занимается описанием останков. Когда закончит, у нас будет каталог костей со всеми повреждениями. Хотя мы уже все равно не узнаем, кому какие принадлежат.

— Я могу узнать, — сказал Лонгсдейл. Полицейские подскочили; Бройд чуть сигарой не подавился.

— Вы можете узнать?! Каким это образом?!

— Мне нужна кровь ближайших родственников, лучше отца или матери.

— Это колдовство, что ли? — спросил Бреннон. Консультант кивнул. — С ума сойти…

— Я лично поговорю с семьями, — решил шеф. — Надо хорошенько подумать, как это все преподнести, чтоб хуже не стало. Бреннон, что у вас еще?

— Сэр, Лонгсдейл обнаружил на дверях церкви, эгхммм… магический замок. Эта штука будто бы должна была удержать ифрита в церкви.

— Не будто бы, а должна, — раздраженно ответил консультант. — Если бы пожарные не сняли двери, ифрит бы сейчас сидел в своей клетке.

— То есть, сэр, — продолжал Натан, видя, что шеф впал в задумчивость, — кто–то запер ифрита в храме, и это, черт подери, самое странное, что есть в деле. Кто мог это сделать?

— Хороший вопрос, — пробормотал Бройд.

— Либо отец Грейс — и тогда выходит, что он соображал насчет всякой нечистой дряни не хуже Лонгсдейла.