Ехал грека через реку (СИ) - "tapatunya" - Страница 13

— О, по этому поводу не беспокойтесь, — хмыкнула Ася. — Как насчет повышения зарплаты? Не каждый день приходится воровать детей, знаете ли. Мы с Евой играли в двух лисичек, которые сбегают из курятника. Ваш папенька проходит под кодовым именем Карабас Барабас, имейте в виду. И это не я его так назвала. У вашей дочери живое воображение. Она творческая личность.

— Простите меня за этот цирк.

— А я вам говорила, что от ваших тренингов сплошное зло.

Он моргнул, пытаясь понять, как она снова свернула на свою любимую тему.

— Вы поэтому не говорили родителям о своей дочери? — спросила Ася, поворачивая к нему голову. В её волосах торчали сухие ветки.

— Мои отношения с её матерью… Это было просто несколько случайностей. Мы даже не нравились друг другу. Я очень удивился тому, что Лена решила оставить ребенка. Я отправлял ей деньги, а она мне — фотографии Евы. Все было спокойно, пока ей не приспичило выйти замуж за какого-то канадца чайлд-фри. Познакомились по интернету, полетела к нему, чтобы узнать друг друга получше. Я даже не знаю, вернется ли она за дочерью, если ничего не получится, или выберет своего иностранного мужа.

— Вот и у меня… случайность, — откликнулась Ася. — Встреча выпускников. Одноклассник, в которого я был влюблена в старших классах. Женат, конечно. Из-за каких глупостей появляются на свет новые люди, правда? Получить водительские права и то сложнее… Но это хорошо, что случайность. Я бы не вынесла супружеской жизни.

— Феминистка?

— Вы, мужчины, сводите феминизм к какому-то примитивизму, — с неудовольствием проворчала Ася. — Удивительно у вас в голове складывается в одну кучу борьба за женские права и нелюбовь к мужчинам…

— Только не начинайте, — взмолился Адам. — У меня и без ваших лекций голова взрывается.

— Не начинаю, — с удивительной покладистостью согласилась Ася. — Просто брачные догматы безнадежно устарели. Хорошо клясться в любви до гроба, когда проживешь всего тридцать лет и умрешь во цвете лет от какой-нибудь родильной горячки. Это все осталось в прошлых темных веках. Сейчас люди живут до восьмидесяти, и что? Смотреть десятилетия на одну и ту же физиономию? Раздражение, измены, страдания, чувство неполноценности и ночной жор — вот и вся семейная жизнь.

— Сурово, — удивился Адам. — Ваши родители развелись?

— Хуже. Все еще женаты. Решили портить друг другу жизнь до конца своих дней… у вас потрясающе красивый отец, — добавила она без всякого перехода. — Вот в кого вы такой знойный, — Ася зевнула. — Да и мама красавица… Надо было от вас рожать, такой генофонд…

Она повозилась, устраиваясь поудобнее. Подула на лоб Евы, сгоняя бисеринки пота.

Адам изумленно молчал, не зная, как реагировать на подобные откровения.

— С другой стороны, такие психи все, — совсем сонно продолжила свои размышления его няня, — никакого сладу просто…

Вдруг она распахнула глаза и схватила Адама за руку.

— Придумала, — воскликнула Ася, — кукольный театр!

— Что? — растерялся он, все еще размышляя о том, значили ли её слова о генофонде больше, чем просто философия.

— Будем моделировать ситуации и привыкать к ним постепенно. Кукольный театр, и чтобы непременно с Карабасом Барабасом. Ах какое блаженство, знать, что я совершенство, — мурлыкнула она самодовольно и заснула на полуслове.

Проснулась Ася от детского бормотания.

— Давай уговорим её пойти купаться на пруд, — вещал Димдим.

— Давай, — охотно согласилась Ева. — А что мы будем там делать?

— Купаться, глупая ты малявка.

— Не люблю мыться.

— Да нет же, купаться не как в ванной. Плавать. Рыбки, лягушки, тина. Ква-ква-ква.

Ева засмеялась.

Ася открыла глаза.

Безмятежное лицо Адама оказалось так близко, что она даже ощутила тепло его дыхания. Неприлично длинные ресницы, черные с неким аленоделоновским изломом брови, слегка восточный разрез глаз. Смуглый, сладкий, знойный мальчик.

В двадцать лет Ася бы непременно в него влюбилась. В те времена она была способна влюбляться в кого угодно.

Сейчас лишь ощутила короткий болезненный укол в сердце, как это бывает, когда смотришь на прекрасную картину или пейзаж. Печаль и восторг от кратковременности красоты, от её хрупкости и мимолетности.

Неохотно отвернувшись от Адама, Ася посмотрела на детей.

Ладошки Евы неосознанно гладили плечи Димдима, милая детская ласка.

Он стоически терпел это издевательство, как и положено взрослому супергерою.

— А на пруд мы пойдем до завтрака или после, граждане заговорщики? — хриплым ото сна голосом спросила Ася.

— Я такой голодный, что могу съесть Кляксу, — живо откликнулся Димдим.

— Это Клякса слопает тебя, — снисходительно сообщила ему Ева. — Ася, давай возьмем Кляксу домой? Она будет нас охранять.

— Но у Кляксы уже есть свой дом.

— Ну и что.

— Но её хозяева будут плакать без своей собачки.

— Ничего и не будут.

— Ох, малыш, — пробормотала Ася и прижала к себе Еву. Та упрямо выгнулась в её руках.

— Хочу Кляксу!

— А я хочу огнедышащего дракона, чтобы летать с ним над городом. Подаришь мне дракона?

— Я еще маленькая для дракона, — возмутилась Ева.

— Значит, ты еще и до Кляксы не доросла.

Димдим захихикал.

— Моя тетушка непобедимый воин в словесных баталиях. Ты никогда не переговоришь её, малявка. Но ты можешь попросить у своего отца другую собаку, которая будет только твоя.

— Я не хочу другую.

— Значит, останешься в пролете.

Ева нахмурилась, соображая.

— С каких пор моя дочь так много болтает? — бархатно спросил Адам в самое Асино ухо. Она немедленно покрылась мурашками.

— Радуйтесь, папаша, — несколько грубовато ответила Ася, раздосадованная своим смущением. — Ваша дочь поступает как все нормальные люди. У неё неприятности, она палит в кого попало. Растёт дочка.

— А это еще откуда? — лениво уточнил Адам и сонно потерся утренней щетиной об Асино плечо.

— Добрый день. Я король, дорогие мои, — охотно поддержал разговор Димдим.

Ева перевесилась через Асю и уставилась своими черными круглыми глазами на Адама. Взмахнула несколько раз пушистыми ресницами.

— Господи боже, — ошеломленно пробормотал он. — У женщин это врожденный навык?

— Скажи ему, — Ева положила ладошки на Асино лицо, — про собаку.

— Сама скажи, — отозвалась та, пытаясь увернуться от острых детских локтей.

Ева замолчала, собираясь с духом.

Адам терпеливо ждал.

Спустя долгую паузу девочка юркнула в безопасность объятий своей няни и больше с отцом не пыталась разговаривать.

Ася ободряюще улыбнулась расстроенному Адаму.

— Вы не виноваты! Предки виноваты! Прадеды-прабабки, внучатые дяди-тети разные, праотцы, ну, и праматери, угу, — сказала она ему и почесала Еву за ухом.

У Адама раскалывалась голова.

А тут еще и отец нудел в ухо без всякого продыху.

— Я понимаю, что Мадина выработала в тебе комплекс вины перед всеми матерями-одиночками в мире. Ты сразу начинаешь вспоминать все её бесконечные жалобы на её несчастную долю и пытаешься компенсировать это, спасая очередную бродяжку.

— Пап, ну что за доморощенный психоанализ такой!

— А как еще объяснить, что мою единственную внучку воспитывает…

— Пап, у тебя еще два внука есть от законных детей. Перенеси свой фокус внимания на них, ладно?

Вика, сердитая за прерванный тур, демонстративно надела наушники, чтобы не слышать этот разговор.

Адам переложил телефон от одного уха к другому.

Окна его кабинета выходили по обе стороны дома — и к центральному входу, и к саду. Но ни там, ни там не было видно Аси и Евы. Они как с утра ушли купаться на пруд, так до сих пор и не вернулись. А ведь стрелки часов приближались к полудню.

Его няня не была похожа на заправского пловца, а несчастные случаи на воде случались сплошь и рядом.

Полгода от отца даже смски не было, а вот теперь пожалуйста.