Ехал грека через реку (СИ) - "tapatunya" - Страница 12

У Мадины с её православным традиционным воспитанием от такого непотребства волосы вставали дыбом и тогда, и сейчас. Вторая жена? Да это издевательство над женщиной!

Фарид искренне не понимал её возмущения — все так делают, говорил он. У его дяди было и вовсе три жены, и все уважаемые в обществе дамы.

Мадина настаивала на своем: это незаконно и аморально, но вернуться на родину она так и не осмелилась. Застряла в этом городе с ребенком на руках.

Фарид был из обеспеченной семьи и никогда не оставлял её без денег. Она принимала их с трагической надменностью — разумеется, этот человек обязан был обеспечивать женщину, которой сломал жизнь! Не работавшая ни единого дня Мадина жила в большом коттедже, у неё была помощница по хозяйству и няня для Адама, но Фарид до сих пор ходил в мерзавцах и негодяях.

— Когда Адаму исполнилось восемнадцать, этот человек подарил ему бывшую картинную галерею, вместо того, чтобы купить что-то нормальное, — она с неприязнью кивнула на дом, — это же стеклянная коробка, полная безвкусица. Но Адам всегда был добрым ребенком, он продолжает общаться со своим ужасным отцом!

Ася молчала, пораженная тем, сколько токсичности может помещаться в одной красивой женщине. Построить свою жизнь на гневе — это же так вредно для психики. Неудивительно, что Адам пытался скрыть существование Евы, не желая обрушивать на себя потоки застарелого гнева.

— Мужчина, который не берет в жены беременную от него женщину, последний подлец. И мой сын… как ужасно, что он пошел в отца!

— Может, мама Евы и не хотела за Адама замуж, — предположила Ася осторожно. — Я же не хочу замуж за отца своего ребенка.

— Не хотите? — переспросила Мадина. — Но почему?

— Потому что я вообще не хочу замуж. Носки. Храп. Претензии. «Чтобы была дома до полуночи». Нет, я, конечно, и сама не люблю где-то шастать по ночам, но ведь могла бы захотеть! По мне, так ваш подлец и мерзавец — это идеальный вариант. Пришел, виновато осыпал вас деньгами и ушел в туман.

Сначала ей показалось, что она переборщила, таким сердитым стало лицо Мадины. Но она лишь усмехнулась.

— Асенька, ваше поколение совершенно ничего не смыслит в любви. Вы хоть представляете, как мучительно отказывать из года в год мужчине, от которого у тебя сердце трепещет?

Вот умеют же некоторые себе жизнь на ровном месте испортить.

— Нет, — ответила Ася, мучительно мечтая вернуться к своему ноутбуку, — сии терзания мне не доступны.

Когда Адам вернулся, весь дом был ярко освещен. На крыльце курила мама, что, в общем, ей было свойственно исключительно в минуты сильного душевного волнения. Отец с телефоном в руках нервно прохаживался по лужайке, и видеть обоих родителей вместе было очень непривычно. Возможно, в последний раз они находились рядом друг с другом, когда Адам сломал ногу в пятом классе.

— Что случилось? — осипнув от страха, спросил он. — Ева?

— Пропала, — мама закурила новую сигарету.

Никогда прежде Адам не испытывал такого — холод стремительно и липко охватил его сразу, с головы до ног. Сердце провалилось куда-то в пятки, а в глазах потемнело.

— Твоя чокнутая няня украла ребенка! — рявкнул отец. — Мы пытаемся заявить на неё в полицию, но у нас нет никаких документов.

— Ася? — в голове постепенно прояснялось. Воздух снова нашел путь в легкие.

Ну нельзя же так пугать с порога.

Если Ася вместе с Евой, то все будет в порядке. Никакой беды не случится.

— Как ты мог оставить мою внучку какой-то незнакомой прохвостке, к тому же беременной, — обрушился на него отец. — Нельзя же быть таким безответственным.

— А мальчику есть в кого, — немедленно вмешалась мама, — у мальчика такие гены.

— Мадина, перестань!

— А ты не нападай на ребенка! У него с детства дурной пример перед глазами!

— Что здесь случилось? — Адаму пришлось повысить голос, чтобы его услышали.

— Мне позвонила твоя мать, — резко ответил отец. — Рассказала, что некая неизвестная девица осталась один на один с моей внучкой… Ты мне потом объяснишь, почему я про девочку ничего не знал! Я немедленно приехал сюда. А они… они… они жарили картошку в саду. Развели костер! Как будто моя внучка какая-то голодная сирота! Как будто она беженка, которой нечего есть! И я вмешался.

— Могу себе представить, — обреченно пробормотал Адам. Отец был способен напугать кого угодно, не то что беременную женщину и маленькую девочку.

— Я нанял самую профессиональную няню в городе! Я сам решил переехать в этот дом, но моя внучка… она залезла под кровать и отказалась оттуда выползать. Этот ребенок совершенно дикий, ему нужна профессиональная помощь! Когда мы подняли кровать, девочка начала вопить так пронзительно, что пришлось разрешить этой невоспитанной тетке взять её на руки. Они пошли в ванную, чтобы умыться, и покинули дом по пожарной лестнице.

Не зря все-таки Адам резко прервал поездку — сразу полного истерики звонка от матери. Еще и Ася вдруг перестала брать трубку.

— Где телефон моей няни? — спросил он мрачно.

— У меня, — ответил отец. — Она отказалась предоставлять свои документы! Нужно же было хоть номер пробить.

— Дай сюда, — Адам почти вырвал мобильник из отцовской руки. — И езжайте уже по домам, что ли. Ни к чему устраивать такой переполох. Я вам позже позвоню.

— Моя внучка пропала, как ты можешь быть таким спокойным?

На самом деле Адам был в бешенстве, но вспышки гнева никогда не работали с его родителями. Все заканчивалось очередным психологом от мамы и новой спортивной секцией от отца.

В пятнадцать лет он ходил на футбол, волейбол и хоккей одновременно.

— Твоя внучка никуда не делась, — произнес он достаточно спокойно. Все его психологи могли бы сейчас гордиться своим профессионализмом. — Ася просто спасла Еву от вашего беспредела. Будете уходить — выключите за собой свет. И самую профессиональную няню с собой захватите. Это место уже занято.

Катя, сестра Аси, ночному визиту Адама не удивилась.

— Доброй ночи, — зевая, сказала она, — Аська с детьми спит в шалаше в саду. Вечно у неё какие-то фантазии. Это прямо за домом, вон по той тропинке. Кляксу не бойтесь, она смирная.

Гадая, кто такая Клякса, Адам двинулся в указанном направлении.

Душная летняя ночь рассеивала злость и чувство вины. Кто-то стрекотал в кустах, сверчки или другие насекомые, он не разбирался. Несколько тусклых садовых ламп бросали разлапистые тени вокруг. Пахло скошенной травой и древесиной. Адам споткнулся о какой-то бак, гулко громыхнуло в тишине, и перед ним появилась черная туша огромного зверя.

Зловещий, как собака Баскервилей, пес, не мигая уставился на Адама недобрым взглядом.

Вот не зря он с детства панически боялся собак, как знал, что однажды его разорвут на части.

— Привет, — лживым и тонким голосом протянул Адам, — хороший песик.

— Клякса, свои, — раздалось из глубины сада, и пес неохотно подвинулся, пропуская ночного гостя.

Шалаш вырос на его пути неожиданно, и Адам едва не свалился на него. Он осторожно раздвинул сухие ветки ивы и просунул голову внутрь, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

Ася и дети слились в одну темную кучу. Маленькое — это Ева, которая спала, буквально, вскарабкавшись на свою няню, словно и во сне была все еще напугана.

Димдим разметался рядом, тихонько посапывая.

— Привет, — шепотом сказал Адам.

— Залезайте, — также тихо предложила Ася и подвинулась вместе с Евой, освобождая для него место. Ему пришлось вползать внутрь на коленках, чтобы плюхнуться на клочковатый матрас.

— Я принес ваш телефон.

— Ваши родители — это запредельная энца. У вас наверное сто тридцать пять психических отклонений, — отозвалась Ася безо всякого такта. — Держите их пока подальше от Евы, она еще не готова к таким сценам психологического насилия. Возможно, когда ей исполнится тридцать…

— Подальше не получится, — вздохнул Адам, дергая носом, чтобы втянуть в себя запах молока и детского мыла, и свежих ягод и самой Аси — умиротворяющий и нежный. Ему нужно было ощутить сейчас её спокойствие. Ася умела привносить с собой легкий аромат детства. — Они узнали про Еву и теперь не оставят её в покое. Вам придется быть рядом с ней.