Его (не)приличная ведьма (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна - Страница 1

— Это секс… Ах!… И ничего больше…

Я выдыхала это ему в губы, задевая языком острые клыки, оставляя капли крови на чужой, гладкой коже. Поддаваясь на каждый его толчок, на каждый поцелуй-укус я погружалась с головой в пучину страсти и эйфории, забывая обо всем на свете, желая только одного…

Получить свой чертов незабываемый оргазм!

Тихий рык куда-то в район ключиц. Горячий воздух согрел кожу и вызвал целый табун мурашек. Тело горело от жарких, властных прикосновений. От того, как легко и просто меня вертели из стороны в сторону. Доводили почти до края, до беспамятства, до отключки инстинкта самосохранения, когда на пальцах блестели первые искры магии и…

Не давали желанного освобождения.

Где-то там за тонкой стеной тесной коморки с ни черта не закрывающейся дверкой — беснующаяся, распаленная алкоголем и феромонами толпа. Где-то там рваный, пробирающий до самого нутра бит, переплетающийся со стуком сердца, отдающийся звоном в ушах. Где-то там нормы морали, правила поведения и негласное табу на любые межвидовые связи. Где-то там у меня приличная работа, отличная зарплата и скучная, однообразная жизнь. Серая, бездушная и одинокая.

— Ах…

То ли стон, то ли всхлип, то ли наваждение. Я откинула голову назад, зажмурившись от нестерпимого, жгучего, тянущего удовольствия, разливающегося внизу живота. От каждого выдоха и безумного, сумасшедшего поцелуя. От грубых ладоней, сжимающих мою грудь до боли, до отметин на светлой коже. От того, как его сильные, уверенные пальцы скользят все ниже и ниже…

— Тише, детка, — его голос полон вкрадчивых ноток и бесконечного обещания. Он снова замедлился и мне хочется застонать в голос от разочарования. Но эта лохматая, охреневшая в край псина только ухмыльнулся, касаясь невесомым поцелуем моего подбородка. Спускаясь все ниже и ниже, и ниже…

Боль от прокушенного плеча отрезвила. Ровно настолько, чтобы вцепиться в темные волосы, чтобы попытаться отстраниться от спятившего волка. Но тот лишь глухо рычал, вгоняя клыки глубже, стискивая мою талию стальной, болезненной хваткой.

— Что ты… О-о-о… Ах!

Вопрос потонул в новом, громком стоне. А этот нахал словно только этого и ждал, принявшись трахать меня размеренно, быстро, сильно. Прижав к стене так, что я не могла ни пошевелиться, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я не могла ничего, безвольно отдавшись во власть случайного партнера.

И кто бы знал, как я наслаждалась этим!

Я плавала на грани между необходимостью, потребностью и жаждой. Мне было мало. Мало проникновения, мало прикосновения, мало его крупного, сильного члена, мало… Мало всего его. В груди ворочалась едким комком посаженная на толстую цепь контроля и рун магия, обостряя до предела инстинкты и чувства. Каждое движение мучительно-сладкая пытка, каждая секунда промедления — маленькая, личная агония. И упиваясь ею, я как-то упустила тот момент, когда меня оставили непозволительно пустой и неудовлетворенной, выскользнув из моего тела и дав мне свободу.

Или лишь призрачную иллюзию оной. Потому как стоило с губ сорваться стону разочарования, как меня резко развернули лицом к стене и…

— Еще!…

Так все было иначе. Еще слаще, еще острее, еще невозможнее. Он окружил меня собой, взял в тесный, жаркий плен. Плечо горело в месте укуса, и я чувствовала, как крупные алые капли текут по коже, смешиваясь с каплями пота, оставляя алые разводы на яркой, блестящей тряпке. Это было все, что осталось от моего клубного наряда.

А от меня самой, от гордой, дерзкой, уверенной в себе ведьмы осталось еще меньше. Я ныла, я скулила, я скребла ногтями по стене вымаливая такое нужное сейчас освобождение. Вдыхая густой, наполненный мускусом и звериным запахом воздух. Обводя кончиком языка сухие, припухшие, искусанные губы. И теряя последнюю связь с реальностью, мучаясь и наслаждаясь фантастическим удовольствием с терпким привкусом боли.

— Пожалуйста…

Жалобный всхлип, тонкий и ломкий. Потом я буду отрицать все. Потом я буду методично стирать из памяти этот момент полного подчинения чужой воли, чужим желаниям. Момент зависимости и абсолютной потребности. Потом я поклянусь, что никогда не позволю себе подобного безумства.

Но это будет потом. А сейчас я изгибалась, подставляясь, я просила, не сдерживаясь и наплевав на такую мелочь, как ведьмовская гордость. Я требовала, угрожала и все равно срывалась на жалобное, никчемное хныканье, стоило ему хотя бы на мгновение остановиться. Хотя бы на миг замедлиться движения.

— Пожалуйста… — слово-стон, ломкий и тонкий. Едва слышный в грохоте пульса в ушах и звуках музыки за ненадежной и хрупкой стеной.

— Пожалуйста что, детка? — хриплый насмешливый рокот отдавался вибрацией по всему моему телу, доводя до крайне точки. От острого, болезненного удовольствия по щекам скользили слезы, размазывая дорогую, брендовую косметику, но мне было наплевать.

Изогнувшись сильнее, я обхватила пальцами его шею, прижимаясь крепче, сильнее. И, не сдержавшись, двинула бедрами, сжавшись на его члене на пару долгих, томительно-сладких мгновений. Так, что у обоих перехватило дыхания, а от дикого, несдерживаемого рыка волосы вставали дыбом на загривке и колени подкашивались, не в силах держать тело прямо.

— Пожалуйста, дай мне это…

Не знаю, что стало последней каплей. Не знаю и не хочу знать. Но этот наглый, совершенно дикий волчара как будто сошел с ума. И не оставил мне и шанса на способность мыслить или сопротивляться. Впившись острым и клыками в свою же метку, он превратил долгий, изматывающий, ничем не обремененный секс в самую настоящую случку. А я…

Я не имела ничего против. Всхлипывала от удовольствия и стонала. Кусала губы до крови и ломала ногти об грубые доски. Не замечая, как трещат швы самоконтроля, как рвутся канаты привязок. И одна за одной, вспыхивают и гаснут защитные руны на животе, оставляя меня восхитительно обнаженной и беззащитной, уязвимой. Как магия, огненным вихрем взметнувшись внутри, ослепляет белой вспышкой чистого, концентрированного наслаждения, растекающегося по венам.

— Моя!

Мой хриплый крик тесно переплелся с глухим, победным воем, едва ли заглушенным моим плечом. Тело свело судорогой мощного оргазма, а ногти впились в широкое, крепкое плечо, в нелепой попытке сохранить равновесия. Я зажмурилась до боли, до цветных кругов перед глазами, чувствуя приятную, опустошающую истому во всем теле и небывалое, неслыханное удовлетворение, переполнявшее меня до краев.

Но я все же нашла в себе силы пробормотать непослушными губами:

— Это всего лишь секс, волчара… Ничего личного, дорогой…

И прежде, чем он успел возразить, припечатала его заклинанием, устало привалившись спиной к стене, рядом с растянувшимся на полу массивным телом своего мимолетного любовника. Закрывая глаза и мечтательно улыбаясь, чувствуя себя просто офигенно.

Офигенно оттраханной, удовлетворенной от макушки до пят и сполна вкусившей манящий запретный плод. Может быть, я об этом пожалею, да…

Мой волк заворочался, явно пытаясь прийти в себя, и я медленно поднялась на трясущихся, слабых ногах. Одернула изодранное, помятое платье и тихо, на цыпочках вышла из кладовки, тут же затерявшись в безликой, беснующейся толпе посетителей этого клуба. Не замечая, как губы растягивает шальная, довольная улыбка, а магия яркими искрами скользит по обнаженной коже. Не ощущая пристального, тяжелого взгляда из темноты, жадно ловившего каждое мое движение, каждый жест.

Хищный, тяжелый, звериный взгляд, полный злости, похоти и чего-то еще. Вот только я не замечала его. И искренне считала, что если и пожалею обо всем случившемся, то…

Не сегодня.

Кайл был зол.

О нет, не так. Этот волк был в ярости. В дикой, ничем не контролируемой ярости и его злобный рык пробирал до костей даже самых старых, матерых волков в его стае. Что уж говорить про молодняк, трясущийся как осиновый лист от одного вида своего вожака?