Ведьмина генетика (СИ) - Либрем Альма - Страница 10

Увы, но даже в такой чаще, как была здесь, спрятать лошадь не так уж и просто. Они успели отойти на несколько метров, но герцогская стража была уже совсем близко, и Мартен знал, что убежать они не успеют. Один вариант — тихо стоять и надеяться, что никто ничего не заметит.

— Что делаем? — прошептала Белла. — Они нас заметят! Это ж не какие-нибудь идиоты, это профессиональная стража!

Что ж, Мартен знал, что профессиональной любую стражу можно назвать с большой натяжкой, но рисковать тоже не собирался.

— Надо бы создать защитную иллюзию или что-то в этом роде, — принял решение он. — Я могу попробовать, но это… хм… Не моя специфика.

В отличие от боевой магии или работы с артефактами, для любой иллюзии Мартену надо было в нее поверить. Поверить в то, что их тут нет — не самый простой способ, равно как и представить себя невидимым, и он знал, что это чревато последствиями.

Белла явно заметила его замешательство, потому что, явно не задумываясь о том, не будет ли у этого каких-нибудь дурных последствий, выпалила:

— Я сама.

Мартен и оглянуться не успел, как она добыла из складок своего платья крохотный мешочек с чем-то напоминающим песок, высыпала его на ладонь и подула. Магическая пыльца поднялась в воздух — и застыла крохотными кристаллами в воздухе.

Пыль еще не успела осесть, когда стража ворвалась наконец-то на поляну. И Мартен, к своему огромному сожалению, их отлично видел. Это убеждало его только в том, что и стража, если проявит немножко внимательности, заметит его самого, Беллу, двоих ворованных лошадей, седельные сумки и стянутый девушкой артефакт.

И, словно поддаваясь неведомому зову, страдники, все, как один, уверенно повернулись именно в ту сторону, где стояли Мартен и Белла.

— Эй! — крикнул кто-то из стражников. — Вы, двое! Идите сюда!

Принц зажмурился.

— Бежим? — тихо спросил он у Беллы.

— Идем к ним.

— Они нас видят.

— Не нас, — возразила девушка.

— А что тогда?

Она кашлянула.

— Пастырей.

— Это которые пастухи? — с надеждой поинтересовался Мартен. — С домашней скотиной?

— Это которые священнослужители, — возразила Белла. — Местного культа. Здесь популярный, герцог им поклоняется.

— Может быть, — прошептал он, — все-таки бежим?

— Настоятели монастырей не бегают! — возмутилась Белла. — И, к тому же, на ослах в такой чаще не побегаешь. А иллюзия слетит, если мы будем двигаться очень быстро.

— Но…

— Просто подойти к ним, — с нажимом произнесла она. — Поздороваться. Благословить на счастье. Залезть на ослов… На коней, то есть, и ускакать прочь. Дорога как раз доведет нас до монастыря. Неужели ты не понимаешь, что они за нами никогда не погонятся? Здесь уважают церковь!

Мартен скривился. Он, если честно, очень сомневался в том, что в Халлайе вообще хоть что-то уважали. Вера тут, впрочем, и вправду была в почете — как отличный инструмент массовых манипуляций и влияния на человеческое сознание, разумеется. Потому что местные жители поклонялись невесть кому.

Когда-то давно их религия, чем-то напоминающая старую рангорскую, но опирающуюся на другие устои, никак не визуализировала свой объект поклонения. Но потом, когда в Рангорне поверили в двух богов-создателей мира, тут с распростертыми объятиями приняли Творца и его культ. Разумеется, с некоторыми изменениями, но основные постулаты сохранились.

Женщина бесправна, магия запрещена, за мужеложство жгут на кострах с таким же успехом, как и за колдовство. В общем, все то, что в Рангорне считалось делом личным, здесь выставлялось на показ.

И супруге изменять нельзя еще, а разводы запрещены. Одна только беда, что супруг может быть сколько угодно, но гаремы — это просто места содержания служанок. Ну, по официальным документам.

В общем, если на деле в Халлайе и придерживались каких-то уставов, то законы все равно распространялись далеко не на всех. Колдовали вот, хотя Мартен был уверен в том, что это как раз табу.

— Эй! — в очередной раз окликнул их стражник, и принц сделал шаг вперед.

Он примерно представлял себе, как может выглядеть настоятель местного монастыря, потому шагал очень медленно, словно тяжелая ряса мешала ему передвигаться, и крепко держал за поводья коня. Тот вышагивал так гордо, словно решил продемонстрировать все-таки, что никакой он не осел.

Очень вовремя!

— Дети мои, — скорбным голосом произнес Мартен, наконец-то выйдя из кустов, — что сей оклик несет в себе, добро ли? Вы возжелали обратиться к нам, как к служителям Творца нашего, иль как к носителям желаний мирских?

Стражник явно смутился. С церковниками ссориться никто не любил, тем более, простые люди — можно было заработать себе на голову огромные проблемы.

— Хотели удостовериться, отец, — вмешался самый младший и, очевидно, самый бойкий стражник, — что вы — служители Творца, а не наши беглецы. Разбойников ловим. Мы — люди герцога ди Маркеля.

Мартен силился вспомнить, как герцог ди Маркель отметился в плане веры в Творца, но в голову ничего адекватного почему-то не приходило. Вроде бы, не грешил особенно, по крайней мере, на публику, иначе кто б позволил ему занимать громадный замок и жить себе, припеваючи? Сидел бы в монастыре, покуда и вправду не уверовал…

— Уважаемому человеку служите, дети мои… — Мартен оглянулся на Беллу и с ужасом осознал, что иллюзия нисколечко не влияет на звуки — а значит, его голос сейчас звучал молодо и звонко, а ее — вообще как женский. А уж если конь решит вновь приняться за старое, то об ослах всяко можно будет забыть! — Коль сможем, поможем вам…

— Что ж вы, отец, выбрали такой тернистый путь? — полюбопытствовал тем временем один из стражников.

— Слыхали мы, что на большой дороге разбойники… — покачал головой Мартен. — Торговцы людьми…

Белла, стоявшая совсем рядом, наступила ему на ногу — должно быть, этот жест скрылся за иллюзией. Напоминала, чем для разбойников может закончиться такое обвинение.

Мартен забирать свои слова назад не собирался. Его экс-коллеги и вправду торговали людьми.

— Вот и решили обойти. Я уж мало кому буду нужен, а послушник еще не прошел посвящение, совсем юнец… Вам ли не знать, что в противном Творцу Рангорне, отрекшемся от нашей веры, молодых людей продают даже не за золото, а за драгоценные камни. А уж поиздеваться над цер… священнослужителем для них — услада.

Выдать такую ложь было противно донельзя, в Рангорне работорговля вообще была поводом для пожизненного заключения, но зато стражники, кажется, поверили и прониклись.

— Да вот эти разбойники, отец, — указал главный стражник на храпящих мужчин. — Подняться не изволят. Не так с ними что-то. Может, магией, Творцу противной, пользуются. Не посмотрите ли?

Мартен зажмурился и аж зашипел от раздражения.

Приключение обещало быть долгим. И почему он послушал Беллу и вышел все-таки к этой дурацкой страже?

— Посмотрю, дети мои. Даже разбойничья душа заслуживает спасения от чар коварных, — выдал он и медленно побрел к первому валявшемуся мужчине.

От мужчины отчетливо тянуло алкоголем, и Мартен даже знал, каким именно. Не иначе как эти гады воспользовались отсутствием Кордена и приложились к его бутылке, нисколечко не задумываясь о том, что то, что там хранится, совсем не для их слабых желудков. Вот сейчас и храпят, да так, что из пушки не добудишься. Потом проснутся где-нибудь у герцога в подземельях, помучаются сначала от похмелья, потом от пыточных инструментов…

А ведь служители Творца осуждали алкоголь. Заколдованный, к примеру, мог быть посчитан мучеником и жертвой злой ведьмы, но пьяный-то сам делал свой выбор.

Мартен на мгновение задумался, потом разогнулся, скривился якобы от боли, зная, что на иллюзии это тоже должно отобразиться, и мученически заявил:

— Жертвы коварной ведьмы.

— Вот как, — стражник нахмурился. — Одначе, вы встречали здесь ведьму и чуете ее дух?

Он попытался воскресить в памяти, какие там способности были в арсенале местных священнослужителей, но в голову ничто толкового не приходило, одна сплошная ерунда. Мартен когда-то с большим интересом читал учебники по истории собственного государства, зарывался в книжки пятисотлетней давности, зато полюбопытствовать, что там происходит в соседней стране, не изволил.