Серая мышь на тропе войны (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 12

Слушая тетку, я не могла поверить своим ушам. Ведь она обожает дядю Костю, пылинки с него сдувает несмотря на то, что он полностью закопался в свои научные трактаты… Носит чай и ужин прямо в кабинет, всегда бежит по первому зову и шикает на всех, кто шумит и мешает дяде работать. Неужели все это время она его не любила?

Словно услышав незаданный вопрос, тетка ответила на него:

— Видишь ли… Любовь — это такое дело… Мы в этом вопросе ничего не решаем. Она приходит сама и часто не к тому, к кому надо. Я о своем выборе не жалею. И ты не жалей. Прими эту свадьбу как данность и двигайся вперед.

Я кивнула. Конечно, так будет лучше для всех, особенно для меня. В конце концов, Вадим же сказал, что я могу делать, что хочу в тех рамках, которые он сам определит. Давай, Васюта! Не робей.

А тут как раз быстрый стук каблучков по коридору. Запыхавшаяся тетенька с замысловатой прической на голове и папкой бумаг в руках говорила быстро и глотала окончания слов:

— Скоро выход невесты, как только музыку услышите, то ваш выход, а кто поведет невесту к алтарю, где тот мужчина, что был на репетиции?

— Моему мужу нездоровится, — с достоинством ответила тетя, поднимаясь. — Так что я поведу.

— Ох, это не по сценарию, не по канону, — скривилась женщина, но махнула рукой:

— Ладно, пусть так! Не пропустите музыку, вам лучше стать у двери!

И она убежала через коридор обратно на лужайку. Тетка поманила меня:

— Пойдем, Васса, пойдем. Главное, не споткнись, это плохая примета!

Встав, я мрачно подумала, что споткнусь теперь чуть ли не нарочно. Или кольцо уроню… У мамки были такие слова: «Не говори под руку!» Начнешь предупреждать о чем-то — именно это и случится.

Через стеклянные двери я увидела людей, спешно рассаживавшихся на стульях, рядами расставленных на поляне перед небольшим шатром.

— Господи боже, — забыв о тетке, выдохнула я. — А народу-то собралось! Зачем столько народу, не понимаю…

— Васса, это медийная свадьба! Ты просто не знаешь, сколько здесь известных личностей…

— Лучше бы между родными…

— Послушай, мы в театре делаем так: когда выходим на сцену — выбираем себе одного зрителя и играем только для него. Остальных словно не существует. Так и ты сделай. Не видь никого, кроме, например, меня.

Где-то сбоку икнули скрипки и запели, выводя нежную зовущую мелодию. Тетка встрепенулась:

— Похоже, началось! Ты готова?

Я хотела покачать головой, но вспомнила, что сама согласилась на это, сама подписалась под брачным договором, и крутить носом не имею права. Поэтому кивнула, ухватившись ладонью за теткин локоть. Букет прижала к животу, поерзала ногами в туфлях и первой шагнула в открытые для нас двери.

Мы не шли, мы плыли, как две лебеди по озеру. Медленно, чинно, как и девушки в деревне идут к церкви, фатой прикрытые. Только у нас фата поплотнее будет, а тут чисто сеточка, с кружевами правда. И все же я была ей благодарна, этой сеточке. Хоть попривыкнуть ко взглядам со всех сторон…

Ой-ой-ой, какие все женщины нарядные! Какие у них шляпы! А не шляпы, так прически! Просто чудеса парикмахерского искусства… И цветы накручены на головах, и кудряшки, и волны из локонов… А мужчины, все, как один в черных костюмах, при галстуках, и штиблеты блестят, будто пчелиным воском мазаны. Все на меня пялятся. Ну пусть их, я буду вперед смотреть. Там стоит Вадим. Улыбается. Арка украшена лентами и вуалями, которые на ветру полощутся, раздуваются… Хоть бы не улетели!

Когда мы подошли, тетка поцеловала меня в щеку, взяв лицо в обе руки, и шепнула:

— Все будет хорошо.

Я машинально кивнула и взглянула на Вадима. Он протянул мне руку. Поднялась на помост, вложила пальцы в его ладонь. Удивленно смотрела, как он целует мою кисть, а потом услышала тихий голос:

— Текст выучила?

— Да.

— Смотри, не торопись. Делай паузы, не стишок в школе рассказываешь.

Кивнула. Репетировали мы с теткой. Правда, она все повторяла: «Ой, не верю, ой, халтура!» но в конце осталась довольна. Не сбиться бы, слова не забыть…

Вся свадьба потом вспоминалась мне обрывочками. Как будто вместо целой книги подсунули вырванные страницы. Вот я надеваю кольцо на палец Вадима. Лезет тяжело, мешает сустав фаланги. А я пихаю, упрямая. Чувствую, как Вадим нервничает. Но все же кольцо садится на свое место. А как он мне надевает кольцо

— не помню.

Голубя мне дали в руки. Надо бросить в небо, чтобы вспорхнул, полетел… А я слышу кожей его сердечко — бьется, что старинные часы спешащие, часто-часто. Перышки белые, гладенькие, шелковистые. Жалко отпускать птицу. Но надо. С сожалением отпускаю, и голубь хлопает крыльями, радуясь свободе, взмывает вверх, а я смотрю на него, пока не упускаю из вида. Кто-то сбоку пускает других голубей, и мой белый теряется в стае, они кружат, кружат над свадьбой…

Сижу рядом с Вадимом в зале. Тетка где-то сбоку, а рядом со мной Лера. Она пьет шампанское бокал за бокалом, ест, звонко заливисто смеется, пытается шутить с Вадимом. А тот о чем-то думает, а то по телефону разговаривает вполголоса. Разговоры деловые, и плевать, что свадьба.

Кто-то заводит старую добру песню «Горько!» Вадим пытается отшутиться, машет руками, но гости с наслаждением подхватывают, скандируют, им весело, хоть и знаменитости, а свадьба без поцелуев не бывает. Мой уже муж сдается, тянет меня за руку, без предупреждения чмокает в щеку, прикрываясь вуалью. Гости протестуют — мол, что за прятки? Вадим откидывает вуаль, а я зажмуриваюсь крепко. Но поцелуй сухой и короткий, только вспышки фотоаппаратов стрекочут, как кузнечики на лугу. И снова сели, выпили, телефон…

Мама Вадима. Силы небесные, я даже не думала, что у него есть мама! А выглядит всего на пару лет старше сына… Даже не седая, и морщин мало, почти не видно! Даже тетя Ада не такая ухоженная. Сколько же лет этой Брониславе Станиславовне, тьфу ты имечко… Сла и ела… Сласла. Она поздравляет нас сдержанно и словно даже строго, наклоняется поцеловать меня в щеку, и ее запах сбивает с ног. До рези в носу! Тяжелый, удушающий цветочный аромат накрывает меня облаком, и я чихаю. Не нарочно! Но взгляд женщины убивает. Ой, плохо, ой, как это плохо…

Нас провожают до лимузина. Господь милосердный, какая длинная машина! Словно три «Волги» вместе составили… Вадим помогает мне забраться внутрь, садится сам, захлопывает дверцу. И шумно вздыхает:

— Все. Конец. Домой теперь. Ты как?

Я не сразу понимаю, что вопрос обращен ко мне, киваю с запозданием:

— Нормально.

— Ну и отлично. Ты молодец. Познакомлю тебя с прислугой и спать. Завтра вставать рано.

Прислуга. Дом. Участок. Темно, но яркие фонарики вдоль дорожки освещают путь. Туфли превратились в деревянные колодки, но я не смею их снимать. У входа в дом стоят люди. Женщины в черных платьях, мужчины одеты по-разному. Кухарка Антонина, горничная Настя, управляющая Лариса Ивановна, садовник Ильич, ну и Леня, которого я уже знаю. У него на лице все та же ухмылка, что и в первый день нашего знакомства. Неприятный тип.

Все поздравляют нас наперебой. Я устала. Болят ноги, болит спина… Голос Вадима как в тумане:

— Это ваша новая хозяйка, Васса Ульяновна. Надеюсь, вы все постараетесь создать для нее атмосферу тепла и удобства. Лариса Иванна, завтра устроите для Вассы Ульяновны полный осмотр дома и участка. Спасибо всем, в комнатах вас ждет подарок от нас — бутылка шампанского и коробка конфет. К тому же, на следующей неделе каждый получит оплаченный выходной, Лариса Иванна распределит дни. Все, Настя, проводи Вассу Ульяновну в спальню и помоги переодеться. Антонина, мне как всегда в кабинет.

Я поднимаюсь по лестнице, не видя ничего вокруг. Тусклый свет. Деревянные ступеньки. Металл перил. Спальня…

— Я вам приготовила, в чем спать, а тут пеньюарчик… Давайте расстегну застежку… Вынем шпильки из волос, наверное, у вас голова чугунная от них?.. Вот тут лосьон снять косметику… Телефончик внутренний, единичка — это Ларисиванна, двоечка — Антонина, а три — это я… После восьми мы в доме для прислуги, но если что понадобится, вы звоните, не раздумывая…