Звезда для гитариста (СИ) - Билык Диана - Страница 20

– Откуда…

– Я наблюдательный и хорошо слышу.

– Ну, мало ли людей, что ставят на рингтон Мегадез, нашел чем удивить.

– Ты ешь, – Игорь показывает взглядом в мою полную тарелку. Его почти опустела. – Остынут, тогда не такие вкусные.

Я откусываю кусочек, и теплый сок проливается на язык. С ароматом специй, со вкусом топленого масла, а фарш и тесто оказываются такими нежным, что я не замечаю, как проглатываю третий пельмень подряд, каждый старательно обмакивая в сметану.

– У тебя хороший аппетит. Добавки?

– Спасибо, мне бы воды.

– С лимоном? – улыбается хитрый волк.

– Да, если есть, – держу тон ровным, не хочу ему давать напрасный повод сближаться, хотя сама таю от его взгляда цвета жженого сахара и лукавой улыбки на кончиках губ.

Игорь сейчас совсем меня не пугает, я даже не представляю, как могла в нем сомневаться, но ощущение неправильности и звенящего, как комар над ухом, предчувствия все равно тревожит. Я всегда оступаюсь и не думаю, что Гроза М будет исключением.

– Давай, завтра сходим куда-нибудь? – спрашивает Вульф, разрезая лимон, а я смотрю на его спину и давлю в себе желание подойти и запустить ладони под футболку. Почувствовать биение его сердца под пальцами, посчитать позвонки и смять его крепкие ягодицы, чтобы выпустить из мужских губ тихий стон или рык. Какой он большой. Широкий. Надежный. Невероятно.

– Я не любитель куда-то ходить, – отвечаю, тяжело сглатывая накатившие эмоции.

– Тогда кино? – он ставит высокий стакан передо мной и цепляет на край дольку лимона. – Дома посмотрим.

Я хочу отказать, но Игорь запечатывает мои слова легким поцелуем.

– Отказ не принимаю. Не заставляй меня становиться плохим мальчиком, забрасывать тебя на плечо и везти связанной домой, чтобы посмотреть милый романтический фильм.

– Уже даже придумал, что мы будем смотреть?

– А вот не скажу. Ты полна секретов, вот и я буду недоговаривать, – и щелкает меня по носу, как вредную избалованную девчонку. – А еще, вот почему рок у тебя в крови, – он тянется рукой к щеке, проводит большим пальцем под губой. – Маленькая дырочка вот здесь, и я жутко хочу, чтобы ты... Сейчас, – Игорь исчезает в коридоре быстрее, чем я успеваю ответить.

Возвращается с довольной улыбкой и баночкой спирта.

– Хочешь предложить выпить?

– Будешь?

Усмехаюсь и мотаю головой, а он приседает рядом и тянет щепотью за подбородок.

– Приоткрой немного рот.

Хочу отказать, чтобы не искушаться на его прикосновения, но повинуюсь.

Кожи касается прохладная ватка, смоченная в спирт, а затем в дырочку проскальзывает серебряный гвоздик.

Все происходит так неожиданно, что я не успеваю ни возразить, ни осознать.

И его губы, что ласково прижимаются к моим кажутся такими нужными.

Мне не сдержать своих порывов, не остановить эту тягу – я должна буду уйти. Но не сейчас. Еще минутку, еще мгновение, и я отпущу тебя, Вульф...

Поцелуи вырывают из меня страхи, я подаюсь ближе, обнимаю его за шею, стаскиваю футболку.  Скольжу пальцами вверх по спине и запоминаю каждый бугор его мышц, впитываю каждый стук сердца.

– Я хочу тебя, булавка, – шепчет Игорь, откидываясь немного назад от моей ласки. – Если ты не прекратишь, я не ручаюсь…

Закрываю его губы указательным пальцем.

– Я хочу… – сглатываю тревожно и не могу отвести глаз от его манящих губ.

Игорь несет меня на второй этаж и осторожно опускает на кровать, нависает и рассматривает мое лицо.

– Мне кажется, что я тебя уже встречал. Будто в прошлой жизни.

И я неожиданно вспоминаю, как приезжала к Олегу на запись, а там играл худой и высокий парень с тугим темно-русым хвостом. Я еще тогда заметила, какие у него густые и ровные волосы, как сережки в ряд на левом ухе переливались при свете ламп. Юный совсем, лет восемнадцать, с пронзительными распахнутыми глазами цвета мокрого песка. Это был Вульф. О, Боже, только бы он меня не вспомнил…

– Вряд ли, – шепчу и тянусь. Хочу отвлечь его, но Игорь отстраняется и качает головой.

– Хм… вот сидит в голове образ, – касается пальцем подбородка. – Будто я уже видел такую же сережку, – касается невесомо, отчего меня щекочут разряды тока, и передвигается, – эти губы, глаза, густые ресницы. Дежавю какое-то, – он немного встряхивает головой и, наклонившись к ключице, нежно сцеловывает мою дрожь. – Ты не против, если я открою окно? Люблю звуки ночи и колкую прохладу.

Он отдаляется, а когда отворачивается ко мне спиной, я замечаю на пояснице татуировку. Приподнимаюсь и иду за ним на балкон, оказываюсь позади и кладу ладони на выбитый рисунок волка. Зверь вытягивает голову вверх: вот-вот завоет, а вокруг какие-то узоры, ленты, перевития. Будто дикий пес запутался, и выхода из черного мрака нет.

– Так вот почему Вульф…

От моих прикосновений Игорь подрагивает, вцепляется в перила и чуть наклоняется вперед, будто колючий ноябрьский воздух спасет его от нашего жара. Я пересчитываю выраженные узлы позвонков, обвожу контур татушки и касаюсь пальцами трогательной ямки на границе с поясом брюк. Ниже только упругие ягодицы, и мне хочется приподнять резинку, запустить внутрь руку и потрогать его везде, но не решаюсь. Только дрожу то ли от холода, то ли от желания продолжать игру.

Раньше, я была намного смелее, раскованней, а последние годы приучила сдерживать порывы и завязывать свои желания в узел. Потому что одна вот такая смелость бросила меня в пропасть.

– Мне было девятнадцать, – рассказывает Вульф. – Я был злым, категоричным и вредным подростком. Выбил на зло отцу, который запрещал портить кожу. Говорил, что в старости потом эти розы и рожи расплывутся, и я буду жалеть. Да не собираюсь я жить до старости! – он бросает последнюю фразу куда-то в звездное небо и дышит тяжело, когда я прижимаюсь к его спине.

– Живи, Вульф… Такие чудесные люди, как ты, не должны уходить рано.

– Да, отец тоже был хорошим, это не помешало ему уйти внезапно и оставить нас на грани краха.

– Как он умер? – я слышала, что была авария, но подробности не спрашивала, не люблю сплетни.

– В бочину его авто мерс влетел. Сашка за минуту до столкновения из машины вышел, иначе бы тоже погиб...

– Мне жаль.

– Я не из тех, кто будет убиваться горем. Все норм, булавка, – он поворачивается ко мне лицом и подбирает ладонями волосы, тянет меня к себе. Я замечаю, как плавится почти черное золото в его радужках, как переливается влага.

– Мне кажется, ты только делаешь вид, что тебе все равно.

– Все-то ты видишь, Ве-ра, – хмурится Игорь, улыбается уголком губ и, подавшись ближе, щекочет мой висок мягкой бородой. – А сама туго завернулась в шкурку бизона и думаешь, что там безопасно. Мы даже в этом с тобой похожи.

– Два баранчика с ворохом прошлого барахла за пазухой.

– Не-е-е-е, – смеется Гроза и запускает ладонь под футболку, задирая ее до пояса. – Ты баранчик, а я…

– Злой и страшный серый волк.

Глава 28. Вульф

Она впервые открыто смеется и так мило морщит нос, что я готов признать, что влюблен в ее морщинки вокруг глаз, готов поверить, что снова впустил кого-то в сердце.

Так неожиданно, так просто.

Так сложно.

Мне хочется передать ей свои чувства, я обнимаю булавку до тихого вздоха и шепота:

– Ты меня задушишь.

– Хочу влипнуть в тебя и не отпускать, – кусаю плечо и подсаживаю маленькую на широкий борт балкона, держу крепко за спину, чтобы не упала. – Не замерзнешь? – расставляю тонкие ножки в сторону и замираю посередине. Упираюсь в ткань футболки, не боясь показаться зазвратным, просто даю Вере понять, что хочу ее.

– С тобой не замерзнешь. Сейчас всего лишь начало теплого ноября, да и я не мерзлячка.

– Мне нравится, что ты не неженка. Ах, черт, мне все в тебе нравится, булавка, – провожу ладонью по складочкам, что покрыты тонким трикотажем трусиков, а Вера дрожит под руками и сильнее впивается тонкими пальчиками в плечи. – Особенно голос, особенно твое тепло, – поглаживаю плотнее, пощипывая ее через ткань. Булавка выгибается и отклоняется назад, упираясь в мою ладонь. Меня радует, что она хоть в этом мне доверяет, знает, что не отпущу. Или просто не боится упасть, потому что ей все равно? Ее тихий стон – лучший звук, что я когда-либо слышал, и глотаю его, срывая с губ поцелуем. Легким, невесомым, а затем снова отстраняюсь, чтобы увидеть ее лицо.