L-квест (СИ) - "Yueda" - Страница 31

Но имею ли я на это право? Имею ли я право вторгаться в их жизнь? Портить её. Например, в жизнь Ёсиды, который женат и у которого скоро будет ребёнок. Ведь что бы я не сотворил, своим поступком я лишь умножу зло и ненависть.

Не проще ли забыть, как это сделал Хиро? Не знаю, забыл ли он о них на самом деле или нет, но он ни разу не упомянул об этих парнях. Ни разу не заикнулся о том, что желает им зла.

А я? Какое я имею право на месть? Только потому, что я могу? Только поэтому?

Голова гудит от мыслей, а сердце раздирают противоречивые эмоции. И от этого хаоса меня отвлекает телефонный звонок.

Первые несколько секунд тупо смотрю на номер, не веря глазам.

Звонит Янаги. Брат.

С Сэйдо, с самым старшим братом, я ещё поддерживаю какую-то связь, если, конечно, эсэмэски на дни рождения и Новый год можно назвать «поддержанием связи». Но вот с Янаги мы не общаемся совсем. Хоть он и учится в Тодай на последнем курсе и живёт в двух кварталах отсюда, но с ним я не пересекаюсь совершенно. Поэтому звонок от него — это что-то невероятное. Должно быть, что-то случилось…

Выхожу из секундного ступора и снимаю трубку.

— Алло, — всё ещё не совсем доверяя увиденному, спрашиваю я.

— Привет, Касуми! Как делишки? — слышу в ответ бодрый голос брата.

— Привет. Всё нормально.

Дежурный вопрос. Дежурный ответ. Странно, конечно, после трёхлетнего молчания начинать разговор именно так. Неправильно это как-то. Но ожидаемо. Не общаться годами, а потом вдруг неожиданно вломиться и делать вид, что так и нужно, — это вполне в духе Янаги.

— Ты сейчас дома? — спрашивает он.

— Да, дома. Что-то случилось?

— Я к тебе забегу ненадолго, — говорит брат и, не дожидаясь ответа, вешает трубку.

Значит, случилось. В ином случае он не стал бы мне ни звонить, ни в гости напрашиваться. Что же могло произойти?

Долго ждать не приходится. Минуты через три Янаги уже перешагивает порог квартиры. Видимо, неподалёку находился.

— А ты, смотрю, неплохо устроился, — говорит он, оценивая квартиру.

Он издевается, что ли? Что значит «неплохо устроился»? Это, уж простите, он «неплохо устроился» в шикарной квартире, купленной на отцовские деньги. Мне сейчас от папочки родненького ничего ждать не приходится. Единственная помощь от него —давнишний счёт, открытый на моё имя. Всё. Он вычеркнул меня из своей жизни, как только я поступил в университет. Так что последний год я обхожусь без его помощи. Дядя, конечно, поддерживает, помогает, но и сам кручусь, как могу. На бирже играть начал и даже получается вполне неплохо. Везёт.

— Думаю, ты устроился не хуже, — парирую я.

Он дёргает плечом, мол, ну а то! И меня это ранит. Меня всегда ранило такое отношение ко мне. Как к человеку второго сорта. Особенно от родных. Раздражает. Зачем я его вообще на порог пустил? Нужно было не пускать.

Но уже поздно. Янаги проходит в гостиную.

— О! А зачем тебе два компа? — удивляется он.

— Я комнату сдаю, — нехотя отвечаю я, предвидя реакцию. И не ошибаюсь.

— Ясненько… — многозначительно кивает он, уже, видимо, напридумывав про меня невесть что.

Бесит. Ещё и пяти минут не прошло, как он пришёл, а он меня уже бесит.

И ведёт он себя как-то странно: обшаривает глазами квартиру, приглядывается, чуть ли не принюхивается, аж зрачки от усердия расширились. Неприятно на него смотреть. Вот неприятно и всё.

Поэтому прекращаю играть в приветливого хозяина и рублю вопрос в лоб:

— Янаги, у тебя что-то случилось, что ты ко мне спустя три года пришёл?

— Ну… — тянет он и почему-то прячет глаза. — Тут такое дело, Касуми, понимаешь… Друг у меня есть, хороший друг. Ему недавно рак диагностировали. Сказали, что операция спасёт дело, но нужны деньги и немалые. А у него нет. Он к друзьям, к знакомым, насобирал, вроде, но не хватает ещё. И я обещал помочь. Но тут такая история приключилась… Я ж у отца работаю, ну и там накосячил чего-то сдури. Он разозлился и все счета мои позакрывал. Короче, у меня теперь ни черта нет. А я обещал помочь, понимаешь? Если сейчас не помочь, то операцию отложат, а в таком деле каждая секунда дорога.

— И ты хочешь, чтобы я тебе денег дал? — прищуриваюсь я.

Вроде бы, нормальная, жизненная история, но что-то меня в ней смущает.

— Да, — кивает Янаги.

— А почему ты у меня вдруг решил попросить? — осторожно спрашиваю я. — А не у мамы или у Сэйдо?

— Мама против отца не пойдёт, а с Сэйдо я не в ладах в последнее время.

— Поэтому вспомнил обо мне?

— Ну да! У тебя ж с дядей Акинадой какой-то совместный бизнес. Вот я и решил, что тебе несложно будет.

Что ж он там такого умудрился накосячить, что отец все счета перекрыл? Он ведь даже мой счёт не заморозил тогда. Хотя я в его глазах уж точно распоследний человек. Да и мама. Ну не верю я, что она своему любименькому Янаги да не поможет. Ну не верю!

Что-то странно как-то всё.

— А сколько нужно? — уточняю я.

— Ну… сто тысяч долларов, например.

— Сто тысяч? — округляю я глаза. — Знаешь, такими деньгами я разбрасываться не могу. Давай я поговорю с твоим другом, а там уже решим.

— Да зачем с ним говорить? Ты что, мне не доверяешь? — начинает отчего-то суетиться брат. — Давай так: скинь мне на карточку, сколько можешь, и на этом закончим. Потом я тебе всё верну до последней йены.

— А почему тебе на карточку? — удивляюсь я. — Это же твой друг деньги собирает. Разве нет?

Янаги начинает нести какую-то чушь, которую я искренне не понимаю, и вообще не понимаю его поведение, но тут щёлкает замок и в квартиру входит Хиро.

— Я дома, — возвещает он о своём возвращении, и эти слова, и его голос согревают меня, возвращают уверенность в себе.

— Привет, — говорит Хиро мне, заходя в гостиную, и внимательно смотрит на Янаги. — Здравствуйте.

— Это Янаги, мой брат, — объясняю я Хиро, затем поворачиваюсь к Янаги и говорю: — А это Хиро, он у меня…

— Я понял, — перебивает брат. — Он твой сожитель. Красавчика подцепил.

Я замираю. Чувствую, как внутри ширится возмущение. Зачем он всё это говорит? Вот только что стоял мямлил, деньги выпрашивал, а теперь опять унижает! Да какого чёрта?!

— Ну, допустим, сожитель. И что с того? — голос Хиро лязгает металлом.

И моё возмущение воздушным шаром лопается под волной удивления и радости от его слов. Пусть он сказал их лишь для того, чтобы урезонить брата, но сказал. Не стал отпираться, отрицать. Хотя на самом деле мы не сожители, не любовники…

— Да ничего, — качает головой Янаги. — Просто я думал, что у моего братца шуры-муры с дядюшкой, уж очень сильно тот его опекает.

— Тебя, походу, сильно волнует, у кого с кем шуры-муры, — говорит Хиро и подходит ближе, не выпуская брата из-под прицела своих глаз.

Уж я-то хорошо знаю, каково быть под этим прицелом. Но с чего вдруг?

— Конечно, волнует. Это же мой дражайший братец, — продолжает ломаться Янаги.

— А меня волнует твоя физиономия. Что-то бледная она больно и зрачки расширены. Ну-ка, выворачивай карманы, — приказывает Хиро.

Я недоумённо смотрю на него, потом на Янаги. Брат действительно бледный, и сейчас он зеленеет от злости.

— По какому праву? — начинает возмущаться он.

— Выворачивай, говорю!

Рявкает Хиро и одним прыжком оказывается рядом с Янаги, скручивает его одной рукой, а второй выворачивает карманы.

На пол падают какие-то цветные фантики и часы. Мои часы. Дядин подарок. Я смотрю на них. Смотрю на брата, который резко вырывается и мчит к двери. Смотрю и ничего не могу сказать. Ничего не могу сделать. Кажется, во мне что-то умерло. Оборвалось. Вот только что.

— Он наркоман, — подтверждает мои мысли Хиро. — Был у меня один такой знакомый, на амфетамины подсел. Так что я насмотрелся.

Я киваю. Не знаю, что сказать, не знаю, что сделать. Наверное, нужно позвонить маме, рассказать. Нужно. Да, нужно. Она расстроится, будет плакать, но они должны знать…

— Слушай, ты кажется, хотел сегодня куда-то сходить. В какое-то кафе, — говорит Хиро. — Оно ещё работает?