Петровна (СИ) - Охитина Татьяна - Страница 13

Петровна задумалась. Интуиция молчала, не подавая явных признаков тревоги. Но как правильно поступить, чтобы не навредить мальчишке, Петровна тоже не знала. Судья ей нравился, производя впечатление человека, которому можно доверять. Но так ли это на самом деле?

— Простите, Карлус, я не могу ничего рассказать, не поговорив с внуком, — наконец произнесла она. — Могу я его увидеть?

— Думаю, что да, — кивнул тот, подумав. — Сегодня его перевели в другое место, но я организую вам встречу… Не беспокойтесь, на новом месте его никто не обидит, я за ним присматриваю. Завтра после обеда я пришлю за вами карету. И вот еще что, — он достал из кармана футляр, в котором оказалась тонкая изящная цепочка с зеленоватым кристаллом, — я хочу оставить вам эту вещь. Это кристалл связи. Носите его на шее не снимая, а если решите со мной связаться, просто сожмите в руке. В остальное время он будет вашим оберегом, — он вынул цепочку из футляра, и кристалл, качнувшись, сверкнул зеленой искрой. Петровна с любопытством посмотрела на камушек, — Это не ювелирный шедевр, понимаю, — судья истолковал ее внимание по своему, — но вещь надежная и эффективная. — Сейчас, еще мгновенье, — судья положил кристалл себе на ладонь и накрыл другою рукою. Сквозь пальцы вспыхнуло уже знакомое зеленоватое сияние. Когда он убрал руку, кристалл, впитывая остатки свечения, на глазах приобретая все более интенсивную зелень. Когда Карлус, вновь подняв его за цепочку, протянул Петровне, кристалл напоминал изумруд.

— Вы владеете магией? — удивилась Петровна?

— Совсем немного, — улыбнулся тот.

— Но я думала, что маги и судьи относятся к разным гильдиям, — удивилась Петровна, вспомнив рассказ Алмуса.

— Я не маг, — покачал головой Карлус. — Я владею только основами. Мои родители были магами, но они погибли и меня воспитывал дядя. Я, как и он, посвятил себя правовому делу.

— Сочувствую вам, — произнесла Петровна. — Хотела сказать, что и бедняга Алмус тоже остался без родителей, но вовремя остановилась, чтобы не загонять себя в ловушку. Мальчишка ведь так и не рассказал, что случилось с его родителями.

— Ничего, я давно это пережил. К тому же, мой дядя — замечательный человек. Думаю, и Алмусу с вами повезло не меньше, — улыбнулся судья.

— Спасибо, — произнесла Петровна, со страхом ожидая вопроса о смерти Алмусовых родителей, но его не последовало.

Карлус помог ей надеть цепочку на шею и, посоветовав спрятать кристалл от посторонних глаз, поблагодарил за чай и откланялся. А Петровна, выйдя проводить его на крыльцо, поймала себя на том, что смотрит вслед его отъехавшей карете, хотя та давно скрылась из виду. 

— То есть как это не будешь пить зелье?! — взвизгнула Галкея, и Петровна подумала, что для призрака она слишком громкая, в самом начале была тише. — Как это передумала?! Твой судья может и не помочь, а вот мое зелье точно поможет!

— Я все таки подожду, — решила остаться при своем Петровна.

— Значит я зря на тебя время тратила. Ценные ингредиенты переводила.

Петровна вздохнула, почувствовав себя виноватой.

— Извини, — произнесла она.

— Ладно, — внезапно успокоилась Галкея. — Как случилось, так случилось.

— Мы будем сегодня заниматься? — спросила Петровна осторожно, не зная, какой реакции от нее ожидать.

— Завтра, — отмахнулась та. — Иди лучше приготовь внучку что-нибудь. Вряд ли его там, в тюрьме, вкусностями балуют. Вот завтра и отвезешь.

И Петровна, которая и сама собиралась заняться тем же, отправилась на кухню.

Выйдя из спальни, где оставила Галкею, она почти дошла до лестницы, ведущей на первый этаж, когда взгляд зацепился за дверь комнаты родителей Алмуса. Петровна остановилась, разглядывая потемневшую древесину и круглую латунную ручку.

Алмус не запрещал ей сюда входить, а у нее самой никогда не возникало желания это сделать. До нынешнего момента. Упоминание Карлуса о почивших родителях внезапно всколыхнуло интерес Петровны к родителям «внука», и комната наверняка смогла бы пролить свет на их жизнь и кончину.

Петровна подошла к двери. Протянула руку… и тотчас отдернула, понимая, что никакая сила не заставит ее войти в эту комнату добровольно. Развернувшись, Петровна чуть ли не бегом направилась к лестнице, стараясь как можно быстрее покинуть коридор. Ощущение буравящего спину взгляда не покидало ее всю дорогу до кухни.

Над этой странностью она размышляла всё время, пока замешивала тесто и лепила пирожки, которыми надумала порадовать Алмуса.

Пирожки удались на славу — пышные, румяные и ароматные. Петровна сама от себя такого не ожидала. Выпечка никогда не была ее коньком, и уж тем более никогда у нее не возникало желания поэкспериментировать. Сейчас, пошарив в кухонном шкафчике, она обнаружила горшочек с травой, по запаху похожей на мяту, и что-то ей подсказало, что добавить ее в тесто будет удачной идеей. Одну щепотку, не больше. Что она и сделала — и в результате диву далась, когда увидела красоту, которую достала из печки. «Могу ведь», — подумала она, с гордостью обозревая плоды своего труда.

Оставив пирожки остывать, она отправилась в гостиную, чтобы почитать книгу с рецептами зелий, которую прихватила из мастерской. Книга казалась такой интересной, что Петровна зачиталась допоздна. Пирожки она трогать не стала, пусть Алмусу больше достанется. Перекусила молоком и вчерашней булкой, да и легла спать. 

Как судья обещал, после обеда прибыла карета, которая доставила Петровну к Алмусу. Перевели его недалеко, в соседний дом, в подвальные камеры здания суда. Вместо жующего стражника — суровые гвардейцы, вместо коридора и камер — двери с маленькими окошечками наверху. Однако сам Алмус выглядел вполне бодро. Место к откровениям не располагало, но посоветоваться с мальчишкой Петровна смогла. Алмус убедил ее рассказать судье всё, только лично и без свидетелей. И провести «экскурсию по дому, не пугаясь лестниц и темноты». Спросить про родителей Петровна забыла.

Лишь одно обстоятельство ее огорчило — пирожки передать не разрешили. Впрочем, Алмус ее заверил, что кормят его замечательно, с голоду он не умрет. Всё, что оставалось Петровне — это пообещать испечь ему пирожки, когда он окажется дома. И надеяться на то, что это произойдет.

Домой она отправилась, решив первым делом прибраться, а потом связаться с Карлусом и пригласить его на чай… в смысле, на обещанный разговор.

Судьба распорядилась по-иному — едва Петровна переступила порог дома, как что-то больно ударило ее по голове и она потеряла сознание…

Очнулась она, лежа на чем-то мягком. Голова нещадно болела, мир выглядел расплывчатым. С трудом сфокусировав зрение, Петровна повернула голову — и радостно вскрикнула, увидев фигуру у окна. Лунный свет проходил сквозь Галкею, падая на пол размытым пятном.

— Что происходит? — прохрипела Петровна, пытаясь встать, но обнаружила, что не может — веревки больно впились в живот и в грудь, заставив ее вскрикнуть.

— Очнулась, — насмешливо произнес над ухом знакомый голос.

Петровна повернула голову и обнаружила, что по другую сторону кровати на стуле восседает уже знакомый тип, которого она имела удовольствие выставить из дома в первый день своего появления.

— Лежи, бабуля, лежи, — мерзкая улыбочка тронула его губы. — Лежи, пока лежится.

— Ты спрашиваешь, что происходит? — произнесла Галкея, отходя от окна, и взору Петровны предстал стоящий на подоконнике флакон. — Конечно, я тебе объясню, — старуха подхватила флакон призрачными пальцами, и он поплыл, поблескивая в лунном свете, к кровати, на которой лежала Петровна. — Но для начала ты выпьешь зелье.

— Зачем? — Петровна напряглась, глядя как она приближается.

— Зачем? — Галкея вздернула бровь. — Затем, что мое терпение кончилось. Ты не представляешь, как противно пребывать в бесплотности, когда хочется так много сделать. Моя жизнь закончилась слишком рано, и я хочу исправить эту несправедливость.