Петровна (СИ) - Охитина Татьяна - Страница 12

— Внука? Ну пойдем посмотрим, — вдохновленный обедом, а потому пребывающий в хорошем настроении, стражник поднялся из-за стола и направился вглубь коридора. Петровна поспешила за ним.

— Этот, что ли? — он остановился возле одной из камер. Маленькое оконце под потолком почти не освещало помещения. Петровна прищурилась, чтобы разглядеть хоть что-то…

— Бабуля! — к решетке тут же подскочил Алмус, — Бабазина, я не виноват! Я ничего не делал!

— Не виноват он, слышишь? Отпусти! — воскликнула Петровна, обращаясь к стражнику.

— Ага, — хохотнул тот, — все они так говорят. Пусть судья решает, кто виноват, а кто нет. А мое дело — охранять задержанных. Так что иди домой и жди решения суда.

— А может все-таки отпустишь? — вкрадчиво произнесла Петровна, звякнув монетами в кармане.

— Вот что, бабуля, — стражник мгновенно перестал улыбаться, — еще одно такое предложение — и в камере будете сидеть оба. Топай домой, пока я добрый. — И направился обратно к столу.

— Держись. Что-нибудь придумаем, — Петровна сжала руку Алмуса, пытаясь ободрить, и поспешила за стражником. — В чем его хоть обвиняют, можно узнать?

— Это можно, — стражник снова уселся на стул и вытащил из ящика стола помятую засаленную тетрадь. Полистал, послюнявив палец. — Ага, вот он, — найдя нужную запись, радостно произнес он. Молча пробежался взглядом и присвистнул, затем с сочувствием поглядел на Петровну. — Угораздило пацана, однако.

— Да что там? — забеспокоилась Петровна.

— Соучастие в работорговле. Если признают виновным — на рудники загремит. И это в лучшем случае.

— Да невиновен он! — воскликнула Петровна, чувствуя, что сейчас разрыдается.

Стражник нахмурился, положил тетрадь на место.

— Виновен или нет — это судье решать.

— Может отпустишь все-таки? — предприняла последнюю попытку Петровна. — Сирота он, никого в живых не осталось, кроме меня. Да и у меня только он, не лишай единственного помощника на старости лет.

— Да не могу я, бабуля, пойми! — воскликнул стражник. — Рад бы, да не могу. Но совет дам, — добавил он, понизив голос: — Ищи того, кому твой мальчишка дорогу перешел. Такими обвинениями просто так не бросаются.

— А можно узнать, кто его обвинил? — не надеясь на ответ, все же рискнула спросить Петровна.

Стражник нахмурился… а потом, махнув рукой, снова достал журнал. Прочитав, стал еще мрачнее.

— Кирх Суон. Не советую тебе с ним встречаться, бабуля. Лучше иди к судье или еще к кому-нибудь, но не к этому… живоглоту. По хорошему, здесь должен сидеть он сам… но я тебе этого не говорил, — торопливо закончил он.

После чего Петровне осталось только уйти, стараясь не растерять последнее присутствие духа.

Отдав ожидающему на крыльце мальчишке обещанное вознаграждение, Петровна отправилась домой, чувствуя себя старой и разбитой.

— Мда, — поджав губы, произнесла Галкея, — в таком виде ты никакого зелья не сваришь.

— Да какие зелья, о чем ты?! — возмутилась Петровна, у которой перед глазами до сих пор стояло несчастное лицо Алмуса по ту сторону решетки. — Твой внук в тюрьме, неизвестно выживет или нет, а она — зелья!

— Не истери, — неожиданно жестко произнесла бабка. — Настоящая колд… зельеделка должна держать эмоции в узде. Холодный разум побеждает любые обстоятельства. Выключи эмоции и давай думать, как исправить ситуацию.

— Деньги он не берет, — предупредила Петровна.

— Деньги, — рассмеялась Галкея. — Забудь о деньгах, это удел смертных. Мысли как зельеделка. Какое зелье может разбить этот узел?

— Расслабляющее? — неуверенно произнесла Петровна.

— Если хочешь, чтобы виновный умер в сортире — то да, — усмехнулась Галкея. — Но не советую, слишком трудоемко. В него надо зелье как-то залить, а пить его добровольно он не будет. Думай.

— Зелье невидимости?

Во взгляде Галкеи мелькнула заинтересованность.

— Знаешь рецепт?

— Ээ… нет. Я думала, ты знаешь.

— Если бы знала, этот дом давно бы превратился в дворец, а я бы ездила в золоченой карете. Думай.

В голову ничего не приходило.

— Ну же, давай!

— Можно сделать подкоп, — ляпнула Петровна первое, что пришло на ум.

Галкея уставилась на нее растерянно, а затем лицо ее просияло.

— Конечно! Отличная идея!

— Правда? — обрадовалась Петровна.

— Конечно! — Галкея вскочила со стула и принялась бодро шагать по комнате. — Ты будешь копать, я буду руководить. Только надо вернуть те ржавые лопаты, которые ты вчера продала на рынке. Мои, между прочим, лопаты! — она остановилась и ехидно посмотрела на Петровну. — Рот закрой, продует. — Петровна обиженно насупилась, поняв, что над нею поиздевались. — Ну не знаю я, что делать! — сердито воскликнула она, мысленно обозвав себя доверчивой дурой.

— Ладно, — снисходительно произнесла старуха, — есть у меня одна идея. Слушай внимательно… 

Зелье, которое предложила сварить Галкея, по составу оказалось чем-то похоже на зелье усиления. Петровна добавила к уже собранным на столе ингредиентам еще парочку и приступила к варке. Для полной готовности требовалось четыре дня, и все эти дни Петровна не находила себе места, успевая в перерывах между работой навестить Алмуса. К счастью, мальчишку никто не обижал, кормили нормально, присутствие духа он если и терял, то не при Петровне. Это немного успокаивало.

Зелье постепенно приобретало нужную консистенцию. Время шло, давая надежду на удачное завершение. Однако на четвертый день ситуация изменилась.

До окончательного дозревания зелья оставалось еще полдня, когда колокольчик на двери вновь потревожил звоном.

Когда Петровна открыла дверь, на крыльце обнаружился высокий, статный, важного вида господин в строгой одежде, опирающийся на трость. В свободной руке он держал дорогую кожаную папку. И только выражение лица не соответствовало его чопорному виду — мужчина выглядел взволнованным и смущенным.

— Добрый день, вы меня помните? — поинтересовался он, вглядываясь в лицо Петровны.

Петровна присмотрелась… и ахнула.

— Боже мой, как вы? Как вы себя чувствуете?.. Да проходите же скорей! — радостно воскликнула она, распахивая перед ним дверь. — Надеюсь, ваш хозяин не был с вами слишком строг и дал вам прийти в себя?

— Мой хозяин? — растерялся гость.

— Да. Тот, у кого вы служите.

— Кхм… да, — визитер смущенно закашлялся.

— Вы отлично выглядите! — воскликнула Петровна. — Просто отлично! Не знала бы… так и не подумала бы.

Мужчина еще больше засмущался. Однако искренняя радость Петровны, адресованная ему, оказалась так заразительна, что он быстро оттаял и расслабился, и чай, который Петровна подала ему в гостиной, они пили уже в спокойной душевной атмосфере.

После второй чашки Карлус, а именно так звали незнакомца, которому Петровна, подобрав в темном переулке, спасла жизнь, внезапно снова напрягся и смущенно произнес:

— Дорогая Зинаида, вы изумительная, прекрасная, смелая и благородная женщина, и я безмерно благодарен вам за помощь и счастлив, что мне представилась возможность сказать это вам лично. Однако больше я не в силах утаивать главную причину своего визита и должен раскрыть некоторые обстоятельства, которые до сих пор для вас неизвестны и, наверняка, могут вас огорчить. Они касаются не только меня, но и вашего внука Алмуса.

— С ним что-то случилось?! — воскликнула Петровна, замирая от волнения.

— Ничего, что отличало бы его обстоятельства от тех, в которых он находился в последнее время.

— Вы тоже знаете, что с ним произошло? Но откуда? — Петровна растерялась.

— Дело в том, — тщательно подбирая слова, начал Карлус, — что вы немного ошибаетесь относительно моего, скажем так, места службы. Я не служу в том доме, куда вы меня отвезли. Я там живу. Это мой дом, и я — верховный судья нашего города. Ситуация, в которую попал ваш внук, довольно прискорбная сама по себе, оказалась для меня счастливой возможностью увидеть и поблагодарить вас, на что я, признаться, даже не надеялся, не зная, как вас найти. Сегодня утром я ознакомился с делами, которые накопились за время моей болезни — и обнаружил знакомое лицо — и вот я здесь. Расскажите мне всё, чтобы я мог разобраться в обстоятельствах. Однако, при всем расположении, хочу сказать сразу, что если ваш внук виновен, я вынужден буду назначить ему наказание, положенное законом. Я чту закон, даже если это приводит… к не самым приятным для меня последствиям, — Петровне тут же вспомнился темный переулок, шорох травы и полный страдания стон. — Но будьте уверены, если мальчик невиновен, никакие внешние силы не заставят меня признать обратное. Я говорю это как судья и как друг. Понимаю, вы не слишком хорошо меня знаете, но все же прошу вас мне довериться. Расскажите, связан ли Алмус с работорговцами? Может он как-то с ними пересекался? Или чем-то насолил? Мне важна любая информация.