Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна - Страница 55

LPI

– моя жизнь. И ввиду этого работать она будет по моим правилам, в соответствии с моими принципами, моими жизненными устоями и установками, моим пониманием добра и зла, моей правдой и меркой по моей компетентности и способности к самоотдаче. И ты знаешь это. Так или иначе, даже если ты работаешь в корпорации второй день, ты уже в курсе, что в этой компании тебе придется трудиться на грани своих возможностей, проявлять все свои способности ежедневно, потому что только так ты сможешь рассчитывать получить в ответ те блага, за которыми пришел. А именно: являть собой будущее; быть частью самой щедрой к своим сотрудникам корпорации; подчиненным самых мудрых руководителей; создателем людей, молодости, здоровья и пропитания – полубогом – среди серой массы в забвении надеющихся на удачу людей! И соответствие самым высоким требованиям, какие мы можем ставить перед собой ежедневно – лишь одно из условий, выполнение которых делает тебя и меня значимой частью корпорации. Я надеюсь, ты хорошо понимаешь, где работаешь, потому что я подошел к вопросу, ради которого отвлек тебя от дел. Михаил с полминуты молчал. Когда он заговорил, голос его стал свободен от внутреннего напряжения, чист и спокоен как голос человека, полностью отдающего себе отчет и готового отвечать за каждый вымолвленный слог. – Станция Океан-3 была затоплена, по предварительным данным, посредством трех направленных взрывов. Я знаю имя, голос и лицо человека, стоящего за этим. Он считает, что живет в цивилизованном мире, а потому отрезание конечностей заменил уничтожением собственности корпорации. Он не хочет жертв, а потому начал с имущества. Он требует подготовки и поставки еще не выпускающихся в корпорации живых проектов: солдат – для страны, которая добивается коммерческих соглашений таким вот способом. Я хочу, чтобы ты осознал важную вещь. Эти люди никогда не шутили, и я не знаю, какую часть тела мне отрежут завтра. Я уважаю тебя, твою жизнь и твое решение. Я не веду переговоров с террористами, но имею возможность предупредить тебя об опасности. Я не собираюсь давить на тебя, напоминая о принципах. Это мои принципы, а жизнь, которая подвергается опасности – принадлежит тебе. И если ты сегодня или завтра покинешь корпорацию, я пойму. Я хочу, чтобы ты знал: я намерен переоборудовать для обеспечения максимальной защиты наши оставшиеся научные станции. И я намерен принять все возможные и невозможные меры по защите офисов корпорации и работающих в них людей. Но я не буду тебя обманывать – этого может оказаться недостаточно. Хотя в полученном мной сообщении говорилось об угрозе мне лично, я не вижу причин доверять террористам и предпочитаю опасаться за каждого сотрудника корпорации. Я не имею права ни просить, ни заставлять тебя участвовать в возникшем конфликте. Корпорация – это моя жизнь, не твоя. Ее благосостояние – мое будущее. Ее имущество – мое тело. И если ты решишь остаться сотрудником Live Project Incorporated и после этого сообщения, я сделаю все что в моих силах, чтобы защитить тебя, но это будет твоим решением. И я хочу, чтобы оно было обдумано и взвешено. Это все, что я хотел сказать тебе сегодня. До встречи. Михаил отключил вещание. На его губах играла улыбка. Гил не поверил своим глазам: – Ты улыбаешься? – Гил, ты знаешь, – поднял Михаил взгляд, – нет ничего хуже неизвестности. – И ты не боишься остаться без специалистов, без научного персонала? – Нет. Мы дали им возможность творить. Мы позволили им почувствовать себя богами. От этого слишком трудно отказаться, Гил. Даже мой отец не смог. Неужели смогут они? До выбора, что я им предоставил, в них жил лишь страх и непонимание. Я переключил их разум на возможность осознанного выбора и значительно уменьшил шанс ухода. – А если ты ошибаешься? – Это не будет иметь никакого значения. Разве нет? – В нынешнем положении вещей, пожалуй, – Гил встал, чтобы налить себе воды. – Значит, Ольга окончательно от тебя сбежала? – Она пытается, но ей придется действительно это сделать, чтобы отделаться от меня. – Если ты сам это понимаешь... – Это нужно не мне, а ей. Я переживу. – Кто эта девочка, Аня? – Она занимается аукционом, на котором будет распродано мое имущество. – В смысле? – Я сделал глупую ошибку, не хочу даже вспоминать. Она могла стоить мне президентского кресла. В течение двух месяцев мне нужно вернуть “Живому проекту” долг в несколько десятков миллионов. Инженер молча смотрел на мужчину, которого шесть лет назад мог послать искать течь в канализационной системе и тот не вымолвил бы и слова против. – Будешь жить на зарплату? – Мне мало надо. – О да... всего лишь мировое господство, – Гил сел на свое место, украдкой поглядывая на смеющегося президента. Они несколько минут молчали. – Если этот Барис пойдет дальше? Взорвет еще одну станцию или офис? Ты сказал, что он угрожал расправой тебе лично. – Ходит байка, что протоколы безопасности

LSS

LPI

замкнуты на мою мозговую активность и

LLS

уничтожит

LPI

в течение суток после моей смерти. Судя по всему, хозяева Бариса верят в это. – Даже Гото не додумался бы до подобного безумия. – У байки есть основания, но они далеки от этой версии, Гил. “Живой проект” действительно недолго просуществует после моей смерти, но не потому что на это запрограммирована

LSS

. – Ты хочешь сказать мне что-то, чего раньше мне не полагалось знать по статусу? – А ты сам хочешь это знать? – Чертовски соблазнительно... но если ты планируешь подвергнуть меня большей опасности, чем я нахожусь теперь, лучше не стоит. – Гил, ты в курсе значительно более серьезных вещей. Основа байки – ДНК отца. И эта информация прописана во всех рабочих документах “Живого проекта”. Это вовсе не тайна, но именно поэтому эта информация не обращает на себя должного внимания. – Если ты о том, что все клоны корпорации спроектированы на основе ДНК Юрия Николаевича, то да, это действительно не секрет. В чем же тогда суть угрозы? Погибнешь ты, найдут новую основу. – Не найдут. В том-то и дело. Нет, такие люди есть. Бесспорно, где-то есть. Но нужно будет провести годы за опытами, чтобы найти такую же способную к принятию моделирования и успешному внедрению сегментов, как ДНК отца. Или вырастить с нуля. В обоих направлениях и работают наши конкуренты, а запрограммированных на уровне ДНК специалистов можем делать только мы. – Да, действительно на поверхности. И, видимо, поэтому так и неочевидно. Ну а если найдут? Дай догадаюсь. Тебе даже не понадобится вникать в суть угрозы, потому что

LSS

все сделает за тебя? Михаил почесал небритую щеку и отвернулся к иллюминатору. – Иногда мне кажется, что отец в деталях и на годы вперед знал, что будет происходить с корпорацией после его смерти. Иногда, разговаривая с Викой, я понимаю, что он заложил в

LSS

реакции на происшествия, которые я еще не в состоянии предусмотреть. Это бывает унизительно, Гил. Понимать, сколь ты недалек, в сравнении с родителем. Хотел бы я обладать подобной прозорливостью, но, увы. – Не прибедняйся, Миш. В отличие от Юрия Николаевича у тебя есть нечто более ценное. – Что же это? – То, что сказал мне ты сам шесть лет назад. Иллюзия свободы. Михаил задумчиво потер подбородок. Стоило побриться перед визитом к властям штата. Здесь жило людей меньше, чем работало в его корпорации, но Михаил знал, что его вид должен быть безупречен именно потому, что он – жертва. И они проявят всю свою власть и презрение, на какое способны именно потому, что знают о своей ничтожности. Президент знал, что будет улыбаться, потому что именно от степени его лояльности будет зависеть скорость решения его вопросов. Он уже успел понять, что чем меньше человек значит, тем агрессивнее его жажда проявить свою власть. И это уже перестало иметь какое-либо значение. У него было слишком мало времени и слишком много дел, чтобы выбирать между их иллюзиями о своей значимости и пониманием ценности времени, затраты которого можно сократить. – Что ты собираешь делать? – спросил инженер вскоре. – Ничего. – Но они же не остановятся! – Гил, благодаря моей сделке с Пэттинсоном, весь мир знает, что через год закончит подготовку мастер образ солдата. Я возглавляю, на минутку, один из крупнейших холдингов в стране с