Контракт на мужа (СИ) - Ли Марина - Страница 20

Ну и на то, что голос звучал в моей голове, а не в Храме — тоже.

— Прости, Брошечка, — пролепетала я, посчитав, что спорить с сестрой сейчас нет смысла, да и пугать её не хотелось. — Я просто задумалась. Не об Эларе, если тебя это интересует.

Кстати, если уж мы говорим о нём, куратор легко мог донести Камню о беременности Бро. Или лекарь. Только я отчего-то была уверена, что ни один из них этого не делал. Однако наводить панику и озвучивать свои догадки я не стала.

— Ога, — фыркнула тем временем Брошка. — Хоть мне-то не ври, я тебя как облупленную знаю.

И я даже возмутиться не успела, как она, не сходя с места обняла меня крепко-крепко, ткнулась носом мне в ключицу и, громко всхлипнув, посетовала:

— Прости меня, Сливка! Прости! У меня теперь каждый день будто ПМС в кубе. Раздражает всё так, что аж челюсть сводит. И постоянно хочется кого-то либо убить, либо залюбить до смерти… А в среду, пока ты на работе была, я вообще пересматривала «Корпорацию монстров» и обревелась до зелёных соплей. — Жалостливо шмыгнула носом. — Режиссёр гондольер последний. Кто ему позволил издеваться над беременными людьми?

Я испуганно хохотнула, не представляя, что можно ответить на этот выпад, а Брошка сначала зыркнула на меня волком, а потом заревела в три ручья:

— Ой, да что ж это со мной такое происхо-о-о-о-ди-и-и-ит?

Впервые за всю нашу совместную жизнь я вдруг почувствовала себя взрослой, погладила сестру по светлой макушке и ласково заверила:

— Если нужно, если тебе и малышам от этого легче будет, можешь на меня хоть до самых родов собак спускать. Я всё равно вас троих больше всех в жизни люблю.

Бро закусила губу, пытаясь сдержаться и, явно, проигрывая в борьбе с самой собой, а я приготовилась к очередному фонтану слёз, но тут, к счастью, дверь открылась без нашего вмешательства, и дюк Элар, не будь он к ночи помянут, грозовой тучей навис над нашей слезоточивой скульптурной композицией.

Не знаю как Брошка, а я с первого взгляда на его лицо поняла, что он каким-то образом уже в курсе событий. Видать, Камень даже не на два фронта, а на целых три (если не больше) работать умеет.

— Кто надоумил? — рыкнул этот злюк, правда, для начала дождался, пока мы выйдем на крылечко. — Кто, я спрашиваю?

Бро, изобразив то ли маленького слонёнка, то ли большого бегемотика, высморкалась в бумажную салфетку, а после обронила с поистине королевским высокомерием:

— Мальчик, а ты в курсе, что зимой все птицы летят на йух? Вот и ты слетай, заодно и нервы подлечишь.

Дюк-злюк так яростно скрипнул зубами, что услышала не только я, но подозреваю, все обитатели Славной улицы, хоть до неё и было метров триста.

И вот никогда, никогда я не замечала за собой особой злорадности, а сейчас так обрадовалась, что непроизвольно хмыкнула, чем тут же заработала лютый взгляд, а в следующее мгновение моё запястье тесным браслетом оплела цензура, и Элар, глянув на меня торжествующе вежливым до приторности голосом проговорил:

— Бронислава, простите мою несдержанность. Уж и не знаю, почему ваши смешные колючки так невыносимо меня бесят. Придётся мне над собой основательно поработать, раз уж нам с вашей сестрой теперь жить вместе.

— Что? — выдохнули мы с Бро в один голос.

— Вель, — Элар укоризненно покачал головой. — Ну, мы же договаривались… Хочешь, чтобы я при сестре рассказал, о чём именно?

Я оторопело смотрела на мужчину и чувствовала себя героиней мыльного аргентинского, возможно, даже мексиканского сериала. Той самой, которую главгад стукнул молотком по голове, одновременно спустив с лестницы, после чего она потеряла память, ребёнка и заодно совесть. Ибо так издеваться над кинозрителями, как издевалась все оставшиеся пятьсот восемьдесят четыре серии, героиня, можно было только при условии отсутствия совести и какого-либо стыда в принципе.

— Так хочешь или нет?

Что-то мне подсказывало, что Элар приготовил мне какую-то капитальную каверзу… Но как? Раз по местному законодательству, если верить интуиции и Камню, я теперь была защищена от любых поползновений…

***Лей — гавайское ожерелье из цветов***

Никогда в жизни мне не приходилось так быстро соображать, разве что на третьем курсе, на экзамене по философии, да и то тогда нервов меньше было. Внутренний голос твердил, что ничем мне злюк не навредит. Брошке я почти всё рассказала, а если он сейчас и брякнет что-нибудь плохо стыкующееся с моей версией, так я всегда могу обвинить его во лжи. Всё равно сестра мне поверит, а не этому соблазнителю недоделанному. И даже если не поверит, она всё равно на моей стороне выступит.

И уж потом, дома, без свидетелей, всыпет… То есть, я хотела сказать, популярно объяснит, в чём именно и почему я была не права.

— Я…

— Тю, — перебила меня Бро и посмотрела на Элара, как солдат на вошь. — Это ты про ваши вчерашние обжимания что ли?

За внезапным приступом деликатного кашля я попыталась скрыть смущение, но с таким же успехом я могла спрятать слона за фонарным столбом.

— Открою тебе тайну, милок — снисходительно улыбнулась Бро. — У моего ребёнка нет от меня секретов. А если бы и были, то я ж не слепая, знаю, откуда у молодой симпатичной девчонки могут появиться на шее засосы. Кстати, у нас говорят, что это не следы страсти, а доказательство неопытности партнёра. Так что иди тренируйся на кошках, малыш. А про совместное житьё-бытьё заливать будешь, когда целоваться научишься.

Тот факт, что этому малышу она едва доставала макушкой до середины груди, Бро легко и непосредственно проигнорировала. И пока Элар пытался испепелить её взглядом, добила:

— Так что никаких разговоров наедине. По личному опыту знаю, что беседы такого плана могут закончиться внезапной беременностью.

Тут я таки покраснела — всё же у Бро язык без костей! — и опасливо посмотрела на дюка куратора, не представляя, чего ждать от этого инкуба недоделанного.

Инкуб сверкал очами цвета горького шоколада, но, надо отдать ему должное, в бессмысленную полемику не вступал. А жаль. Если бы Бро как следует отыгралась на нём, глядишь, до конца дня уже не пыталась бы сорваться на мне.

— Но проводить-то я вас хотя бы могу? — прохладным от с трудом сдерживаемой ярости голосом спросил Элар, и я поразилась его покладистости.

— Проводить — можешь, — дозволила Бро и посмотрела на меня «учись-пока-я-жива» взглядом.

— Благодарю за оказанную честь, — почтительно склонил голову мужчина, но мне в его голосе послышалось не почтение, а издёвка. Брошка, впрочем, ничего такого не заметила, и мы неспешно выдвинулись в сторону Славной улицы. Теперь, когда визит к таинственному Камню не висел над нами Дамокловым мечом, можно было осмотреться, и как бы я ни относилась к этой дикой и совершенно фантастической ситуации с нашим попаданием в другой мир, глупо отрицать, что тут было невероятно красиво и что ничего подобного на Земле мы с Бро никогда бы не увидели.

Однако вертеть головой и ахать, восторгаясь невероятно красочными фресками и сложными мозаиками, мне мешал гнусный червячок сомнений неясной этиологии, который грыз меня изнутри, непрозрачно намекая на то, что расслабляться ещё рано.

Возле входа на Славную улицу обнаружилась весьма внушительная толпа. Людей перед железными воротами было чуть больше, чем пенсионеров в районной поликлинике в приёмные часы врача-терапевта, но не так много, как их же на выступлении нашего депутата. Тогда ещё по всему району объявления развесили, что каждый пришедший получит пачку баранок бесплатно.

— Что за пожар? — спросила Бро у того легионера, который копьеносец.

— Так туристы, — пожав плечом, ответил он и взглядом указал на прикрученную к постовой будке табличку, где специально для попаданок из другого мира объяснялось, что Славная улица является частью Храмового музейного комплекса и что вход на неё платный. С ноября по апрель желающие могут осмотреть экспозиции с девяти утра и до четырёх дня, в остальные месяцы года рабочее время продлевается на один час.