Книга тайн (СИ) - Гольшанская Светлана - Страница 34

Брошь упала в подставленную ладонь, булавка вспорола кожу, кость впитала кровь. Украшение вспыхнуло живым цветом вереска и тут же потухло. Туатская ворожба, бр-р-р!

– Бери, пригодится, – сказала Эйтайни. – Если понадобится помощь, обращайся. Туаты Лапии верят в тебя, Вечерний Всадник.

Туман путался в её волосах, сумерки скрывали плотным пологом. Дунул ветер, и она исчезла, оставив после себя лишь аромат верескового мёда.

Уже под покровом ночи Николас вернулся к бургомистру. Горели окна, внутри суетились обитатели. Прежде, чем он успел постучаться, дверь распахнулась, и на пороге показался сам хозяин.

– Ваш, на этот раз точно, – Николас отдал ему безмятежно дремавшего малыша. – Туаты больше не будут вам докучать, даю слово.

Гарольд пропустил его внутрь, внимательно разглядывая сына.

– Ух, какой крепенький карапуз! Как Свейн точь-в-точь.

Старший ужинал за столом вместе с пришедшим в себя ниссе. Оба повернули головы, чтобы посмотреть.

– Он! – радостно воскликнул маленький демон.

– Никогда я таким лысым не был! – скривился Свейн.

– Лейв! – донёсся из спальни слабый голос Уны.

Муж поспешил к ней, Николас следом. Эглаборг сидел на стуле возле её кровати и выплетал из свечного пламени сверкающую рубинами сеть, через которую в больную вливалась жаркая сила. Уна повернула к вошедшим встрёпанную голову.

– Вот он, – Гарольд положил сына рядом с ней.

Она вгляделась в него тусклыми, полными слёз глазами.

– Как же сердце мне не подсказало?

– На подкидыше были отводящие взгляд чары. Видеть сквозь них могут только Сумеречники, – объяснил Николас.

– Отдыхай! Как поправишься, так и будем разбираться, – примирительно погладил её по волосам Гарольд. – И приданное твоё я тоже трогать не стану.

Уна слабо улыбнулась и снова повернулась к сыну. Едва слышно напевала ему колыбельную и засыпала сама.

***

Гарольд предложил погостить у него несколько дней, чтобы убедиться, что с ребёнком и Уной всё в порядке и туаты больше не шалят.

Вместе с Эглаборгом они спали в гостевой спальне. Целителю позволили забрать свои вещи из старой хижины. Он заштопал ниссе жилами мердабада, диковинного мелкого зверька, водившегося на склонах Полночьгорья. Только их не проедала ядовитая кровь. Теперь домовой снова, уже в открытую, подметал пол и хлопотал по хозяйству.

За Уной Эглаборг ухаживал очень старательно, вливал в неё все силы без остатка, отпаивал отварами из целебных трав и вересковым мёдом. Говорил, что это единственное противоядие от чар туатов. Мало-помалу к Уне возвращалось здоровье. Вскоре она начала вставать с кровати и кормить Лейва грудью.

Малыш оказался здоровеньким и почти не плакал, даже когда вместо материнского молока ему приходилось из ложечки пить козье.

С колодцем Эглаборг тоже разобрался: нашёл в записях своей матери, потомственной урсалийской целительницы, рецепт. Николас разыскал ингредиенты, и через несколько дней, когда зелье поспело, вылил его в колодец. Вода вспенилась и мощными струями ударила до самой крыши. Вся округа сбежалась поглазеть на это зрелище. Когда пена опала, запахло свежим разнотравьем. Под направленными на него со всех сторон взглядами Николас зачерпнул первое ведро из колодца и выпил. Оказалась обычная, очень даже вкусная ключевая вода.

Видя, что он не забился в судорогах со смрадной пеной на губах, люди принялись сами набирать воду.

За время отдыха Николас осмотрел город, пополнил запасы и даже заглянул в порт. Красавица-Анка строила ему глазки и заигрывала так явно, что даже её ухажёр – плечистый подмастерье кузнеца Рудольф щурился на него с недовольством и показывал мускулы, закатав рукава рубашки до самых плеч. Забавная парочка!

Холмы замолчали, не показывалась больше бабочка, не тревожил таинственный шёпот. Через пять дней, когда Уна поправилась окончательно, Гарольд заключил, что его заказ исполнен.

Все втроём: Эглаборг, Николас и Уна – растолковали ему, что происходит за северной границей города и как надо вести себя, чтобы не потревожить хрупкий мир с обитателями Полночьгорья. Из пугающего соседства можно извлекать выгоду. При слове «выгода» мысль бургомистра быстро заработала. Он явно просчитывал новые перспективы для города и для своего кошелька заодно. И похоже, остался доволен.

– Точно хочешь ехать? – спросил Гарольд. – А то осел бы у нас, я бы тебя Охотником на демонов при магистрате назначил, жалованье хорошее исправил. Зачем тебе эти странствия, тем более в единоверческих землях?

– Нет, – упрямо покачал головой Николас. – Раз уж я не остался в отцовском доме, чтобы защитить семью, то должен пройти испытание и стать настоящим Сумеречником. С этой силой я вернусь и постараюсь изменить нашу участь.

– Надеюсь, с возрастом ты поумнеешь и передумаешь воевать со всем миром, – бургомистр плутовато сощурился. – Так какую награду хочешь?

– Я выберу себе лошадь. А вторую половину пускай возьмёт целитель. Он сделал не меньше моего, а то и больше, – Николас кивнул наблюдавшему за ними Эглаборгу.

– Хочешь, чтобы я вернул твой сарай? – обратился к нему Гарольд.

Целитель задумчиво посмотрел в сторону Николаса.

Они направились на луг за дом. На свежей весенней траве паслись коренастые северные лошади, больше подходившие для телеги, а не верховой езды. Николас бродил между ними, придирчиво оглядывая каждого.

– Вот этот хороший, – Гарольд указал на высокого вороного жеребца с гибкой лебединой шеей, длинной густой гривой и мохнатыми бабками. – На продажу в Норикию развожу. В экипажах они очень нарядно смотрятся.

– Вороных – терпеть не могу. Лучше вон того, в яблоках, – Николас кивнул на изящного серого коника, пасшегося неподалёку.

Хотя бы внешне он походил на верхового, должен быть выносливей.

– Его трудно чистить, – предупредил бургомистр.

– Справлюсь! – отмахнулся Николас и отправился ловить выбранного коня.

На рассвете следующего дня Охотник собрался в дорогу. Проводить его вышли все домочадцы Гарольда и даже ставший полноправным членом семьи ниссе. Только Эглаборг куда-то запропастился.

– Береги себя, – Гарольд по-отечески похлопал Николаса по плечу. – И возвращайся, как настранствуешься. Мы всегда тебя примем.

Николас вскочил в седло и заторопил коня по дороге, ведшей к Спасительному хребту. Урсалийцы махали ему на прощание до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.

========== Глава 11. Компаньон ==========

1563 г. от заселения Мунгарда, Лапия – Кундия

Николас добрался до Перевала висельников, что вёл через Спасительный хребет, отделявший Полночьгорский полуостров от материка. За спиной послышалось торопливое цоканье копыт. Даже не оборачиваясь, он признал ауру целителя. Ещё в городе Николас заметил, с каким подобострастием относится к нему Эглаборг. Похоже, целитель решил, раз Охотник освободил его из колодок, то нужно служить ему всем, чем только можно. Николас надеялся, что Эглаборг от него отстанет, когда он уедет, но не тут-то было.

Охотник остановил коня и спрыгнул на землю.

– Не гоните! Здесь очень опасная тропа: узкая, крутая и скользкая. Не зря же это место называют Перевалом висельников.

– Я вообще-то родился в этих краях, – усмехнулся Эглаборг тихо, но его голос усиливался эхом. – А ещё говорить нужно шёпотом, иначе можно сорвать оползень. Не знали?

Николас неопределённо мотнул головой. Целитель слез с коренастой лошадки. Соловой масти, по её хребту и гриве проходила тёмная полоса, по которой легко можно было узнать лапийскую породу.

– Боялся, что не успею нагнать или разминусь. Так куда мы едем?

– Я еду по своим делам, а куда направляетесь вы, мне неизвестно, – раздражённо отозвался Николас.

Терпеть не мог навязчивых людей! Он зашагал вперёд в надежде, что целитель поймёт всё сам.

Солнце миновало зенит, тропа стала забирать круто вверх. Горы – пристанище ветра, здесь Николас как нигде ощущал в себе силу и лёгкость. Ослабить его могли лишь неволя четырёх стен и затхлость подземелий. А вот целительному огню высота и тяжёлые подъемы были явно не по нутру: Эглаборг пыхтел и обливался потом. К долгим переходам он, похоже, не привык, ругался себе под нос, но всё равно не отставал.