Два жениха и один под кроватью (СИ) - Ли Марина - Страница 33

— Не будем расстраиваться, — поспешил утешить меня боевик, заметив, что я весьма неосмотрительно погрустнела. — До Ночи поминовения Предков осталось чуть больше недели. Успеем и сами подготовиться, и с засадой определиться. Ну или злодей проявит себя раньше.

— К тому же других идей у нас всё равно нет, — согласилась я.

Когда я, проводив боевика до дверей, осталась одна, то первым делом попыталась задобрить Рогля. Обиженный демон затаился под кроватью и одаривать меня своим прощением не спешил, но на остатки рулета купился. Выбрался наружу, небрежно-ленивой походкой доковылял до стола и, забравшись на столешницу, хмуро заметил:

— Могли бы нам и побольше кусочек оставить. Тут же даже не на зуб, на ползубика разве что…

Роглевские «ползубика» навскидку весили примерно как половина самого Рогля, но я решила в этот раз оставить последнее слово за демоном и, тихонечко хмыкнув, достала из шкафа набор юного алхимика, семнадцать белоснежных бумажных листов и заговорённое перо, чтобы приготовиться к пятничным лекциям. Работы было много, но трудности меня не пугали. Мало того, отмеряя мензуркой нужные ингредиенты и смешивая их в своём многофункциональном котелке, я улыбалась, мурлыча незатейливую мелодию и благосклонно поглядывая на вещавшего о закромах Рогля.

Настроение было настолько хорошим, что даже не хотелось напоминать поганцу о заключённом соглашении. Да и магия с ним! Не завтра — послезавтра меня либо мелкие лентяи разозлят, либо взрослые раздолбаи до ручки доведут, тогда-то я и припомню всё этому мелкому приживале. Заодно и негатив солью. А что? Рогль привык, за столько-то лет. К тому же, он ведь демон, а демоны не только пряниками да ворованными грибочками питаются, для них сила магии — лучший деликатес. Особенно, если отданный добровольно.

Впрочем, те демоны, что получили право на жизнь по эту сторону разлома, только так магией и могли кормиться. Поэтому и устраивались на работу. Школьными, домовыми, водяными, лесовиками, садовыми даже. Впрочем, в «Хижине» никого из этой братии не было — с ними я уже в БИА познакомилась.

Мы с Бредом долго не могли понять, как это папенька Рогля не учуял, да так и не смогли разгадать эту загадку.

— Рогль, скажи, — вспомнив наши с братом давнишние рассуждения, спросила я, — а вот если б тебе на работу пришлось устраиваться, ты б куда пошёл? В кухонных или в амбарных?

Демон осёкся на полуслове и посмотрел на меня с укоризной:

— Обидеть нас каждый может, твоя правда, — произнёс он, щедро плеснув острой обиды в голос. — Нам не впервой. Не хочешь слушать про амбары — ладно, понимаем, нашим запасам многие завидуют… Но зачем вот так вот, а? Можно же было просто напомнить про договор…

Посмотрел ещё так укоризненно, что я внезапно почувствовала себя виноватой.

— Да я же не поэтому вообще!

— Мы так и поняли, — буркнул демон, сверкая глазами.

— Рогль! Да ё-моё! Стой!

Но он уже исчез. Обиделся. И ведь не появится же, мерзавец, пока меня совесть до полусмерти не загрызёт!

А ведь такое отличное было настроение! Я почти закончила формулу, которая улучшила бы Даккеевский Почесун, переместив зудящие отметины с лица на другие части тела. А теперь хоть с самого начала всё начинай, ибо производить магические эксперименты на дурном глазу — это чистой воды самоубийство.

— Вот же Бездна! — выругалась я вслух, и в тот же момент услышала, как хрустит, привлекая моё внимание, переговорное зеркало. — Ох ты ж…

Сорвалась с места и, придерживая юбку одной рукой, подбежала к старинному артефакту, который мастер-создатель наделил на диво отвратительным характером. Чуть что не так, средство магических переговоров немедля начинало сбоить, покрывалось сетью мелких трещин и скрипело так, что даже многочисленные привидения, обитавшие в стенах БИА, пугались и прятались по щелям и затянутым вековой паутиной углам.

— Мотылёк? — прохрипел сквозь зеркальный скрип и треск голос Бреда, и я стукнула кулаком по раме, поторапливая магические каналы.

— А ты кого ожидал увидеть? — Изображение братца дёрнулось раз-другой, после чего сложилось в нормальную картинку. — Что родители? Рассказал?

Бред качнул головой и виновато улыбнулся.

— Не смог. И ты не говори.

Я огорчённо нахмурилась, но брат не дал мне возможности попенять ему за трусость и малодушие. Спросил, с медвежьей грацией уводя разговор в сторону:

— Показала Даккею моё письмо? Что он сказал?

— Вот у него и спрашивай, если тебе так не терпится узнать! — проворчала я. — И вообще, в следующий раз сразу ему всё высылай. Роль переговорного зеркала мне не к лицу, знаешь ли.

— Знаю, — негромко рассмеялся он. — В оперу прикажешь мне тоже с ним идти? Я бы и не возражал, выпили бы вискарика…

— Даккей предпочитает бренди.

— Всхрапнули бы вдвоём в лоджии… Что ты говоришь?

— Ерунда.

— Да?.. Ну, ладно… А что я хотел сказать? А! Вспомнил! Говорю, всхрапнули бы с ним в лоджии, потом покутили бы до утра… Да, боюсь, Даккей откажется. Во-первых, в приглашении написано: «Нурэ Бред Альфус Алларэй с дамой». Он на полголовы выше меня ростом, ему не пойдёт платье. А во-вторых, в БИА режим для студентов. Не позволят кутить до утра.

Я закусила щёку, маскируя улыбкой смущение, и отвела глаза в сторону.

— Так что скажешь?

Я вздохнула.

— Нормально всё. Даккей просил поблагодарить тебя от его имени… Я подробности тебе потом расскажу, при личной встрече. Бред?

— Да, Мотылёк?

— Помоги формулу Почесуна переделать, а? Чтоб его не на щёки выплеснуло, а на… другое место. Я в расчётах запуталась.

Брови братца взлетели вверх и спрятались под соломенной чёлкой, а цепкий взгляд подозрительно впился в моё лицо.

— На какое место? — уточнил он, а я игриво шевельнула бровями. — Тебя кто-то обидел?

Уж и не знаю, из чего брат вывел своё заключение. Я проверяла, следов ясельной диверсии на моём лице не осталось. С другой стороны братец меня всегда насквозь видел.

— Бред…

— Хочешь, я приеду и поговорю с ними?

Под «ними» братишка, естественно, подразумевал ясельников, и я тяжело вздохнула.

— Брен, родная, ты пойми! Они же мне не откажут. Одно твоё слово и… Впрочем, ты никогда не умела просить. Я помню. — Бред принял решение и по привычке вытянулся в струну, поправляя воротник и убирая длинные волосы от лица. — Я сам, сам разберусь, раз… В том смысле, что никто не смеет мою сестру…

— Бред! — рявкнула я и братец осёкся с виноватой рожей. — Ты в самом деле думаешь, что я не могу постоять за себя?

Он вздохнул.

— Давай свою формулу. Вместе посмотрим.

Ну и, конечно, при помощи моего гениального братца я досмотрелась до нужного момента, а Бред, узнав о том, что от Почесуна, оказывается, есть лекарство, придумал, как сделать так, чтобы оно помогало лишь в случае наружного применения.

— Бред, ты зверь! — Как ни старалась, я не смогла удержать восторженной улыбки. — Щипать же будет!

— И очень сильно! — довольно заржал он, а я подхватила его смех. — Только не говори, что тебя это расстраивает.

— Уговорил, не скажу.

— К тому же, — продолжал веселиться он. — Представь, их рожи, когда они станут твоим лекарством друг другу голые задницы намазывать… Проклятье бездны! Я просто обязан это увидеть! Мотылёк, ты ведь позовёшь меня, когда всё случится?..

Я рассмеялась. Мы поболтали ещё немного о разной ерунде, а затем стали прощаться.

— Спокойной ночи, Мотылёк, — пожелал Бред.

— Спокойной, мой самый любимый мужчина в мире, — послала воздушный поцелуй я.

Принято считать, что месть лучше подавать холодной, с острым соусом и под игристое вино. От вина я решила отказаться, а вот основное блюдо отложила до понедельника.

Четверг и пятница прошли спокойно. Разве что нурэ Гойдрих подозрительно щурился, нарезая вокруг меня круги большую половину четверга, а к вечеру всё же вызвал на ковёр и обиженно заявил:

— Вот если бы я не знал, что Почесун не Алларэевских ручек придумка, после сегодняшнего точно бы решил, что вы с братцем и там отметились. Но я-то знаю! Отсюда вопрос. И не стыдно тебе?