Два жениха и один под кроватью (СИ) - Ли Марина - Страница 25

— Новорождением, конечно! Балда… — толкнул подружку в бок Джона Дойл. — Из отклонений такие сильные заклинания не получаются.

— И в этом вопросе, юноша, вы совершенно правы, — важно кивнул Бред. — Только напрасно вы так пренебрежительно отзываетесь о юной деве с целительского факультета. Она же может случайно подлить вам в утренний компот, например, пару капель эликсира из медвежьего винограда… Уверяю, результат вам не понравится.

Пханти покраснела так, что от её лица, по-моему, можно было сигарилки прикуривать, Джона смущённо почесал переносицу, а остальные просто рассмеялись, да так громко, что дверь залы неожиданно отворилась, и мы все увидели лохматые ректорские брови.

— И что тут… — начал было он, но осёкся, увидев моего брата.

— Бренди… Прошу прощения! Нурэ Алларэй пригласила меня на лекцию в качестве специального гостя. Вы же не возражаете, наставник?

Нурэ Гоидрих на своего бывшего ученика посмотрел укоризненно и одновременно печально.

— А ко мне даже не зашёл! — протянул обиженно.

— Я просто не успел! — заверил Бред, приложив руку к груди. — Я бы обязательно к вам заглянул! Честное слово! К вам и к… нурэ Тайлору…

— Тогда жду.

Ректор погрозил пальцем и ушёл, а мои студентики накинулись на гостя с удвоенной силой и не хотели отпускать даже после прогремевшего на всю академию звонка.

— У меня сегодня ещё две лекции, — сказала я Бреду, когда мы прощались в коридоре учебного корпуса. — Потом можем пообедать вместе.

— Обязательно пообедаем, — брат чмокнул меня в кончик носа. — Только Рогля с собой не бери.

Я насмешливо вздёрнула бровь.

— Или возьми. Только не говори, что я попросил!

Предки… эти двое когда-нибудь определятся, ненавидят они друг друга или обожают?

До середины дня я была занята лекциями, ругалась со студентами, требовала внимания, до белого каления вспылила из-за того, что целая группа не подготовила реферат. Ни один из пятнадцати человек!

Но это рабочие моменты, к которым я давно уже привыкла, и даже они не смогли омрачить моей радости от неожиданного подарка, что преподнёс мне брат. Я не о туфельках и сапожках, а о том, что мы так редко видимся в последнее время. У обоих работа, у обоих обязательства… Живём в одном городе, а в последний раз виделись в «Хижине», на праздновании нашего дня рождения. Болтовня в переговорном зеркале и то безуиное количество записочек, которые мы отправляли друг другу в течение каждого дня, — не в счёт.

Когда я разобралась с работой, Бред уже успел пройтись по БИА, и, кажется, переговорить со всеми студентами. Потому что я столько заинтересованных взглядов поймала, что со счёта сбилась. Больше было разве что в тот год, когда Бред развернул свой щит над Пределом.

Захватив плащ, я из жилого корпуса вышла во внутренний двор и, минуя коридоры, соединяющие все корпуса БИА, прошла по улице к центральному зданию. Погода сегодня была не в пример вчерашней. Тусклое солнце скупо делилось своим теплом, и я лицо щипало от холодного ветра, но хотя бы не было дождя.

Братец, как я и думала, нашёлся в большом холле в окружении толпы разномастных девиц.

— О, Бренди! — обрадовался этот сердцеед, чудом рассмотрев меня над морем женских макушек. Я и не знала, что в БИА учится столько девушек! Казалось, что их намного меньше. — Как ты меня нашла?

— По следам из хлебных крошек, — буркнула я. — Так мы идём обедать? Или у тебя уже другие планы?

Братец сделал мне страшные глаза, а потом, мило улыбнувшись, посмотрел на клуб своих поклонниц.

— Дамы, — произнёс он мягким, как кошачьи лапки, голосом — прошу извинить, но я вынужден вас оставить. — От дружного разочарованного вздоха я едва не оглохла. — Я уже пообещал провести этот день со своей сестрой, но обязательно приду к вам в гости снова.

И уже обращаясь ко мне:

— Бренди?

Я положила руку на предложенный мне локоть и мы вышли на крыльцо. Порыв ледяного ветра заставил меня тут же спрятать нос в воротнике плаща, отчего моё замечание прозвучало, пожалуй, даже чересчур ворчливо:

— И всё же ты страшный волокита, Бред. Когда-нибудь это плохо для тебя закончится и чей-нибудь муж или отец подпортит тебе фасад.

— Или брат, — охотно согласился он. — Кстати, тебя императорские детишки не обижают? Никому не нужно… фасад подправить?

Я посмотрела на него снисходительно. В нашем детстве именно я была драчуном, а он миротворцем, и Бред прекрасно об этом помнил. Впрочем его забота была приятной.

— Чтобы напомнить мне о том, как сильно ты меня любишь, необязательно ломать чужие носы.

— Достаточно покупать тебе туфельки и регулярно водить на обеды. Я понял… Только без рук! Ну? Куда идём? В «Грааль»?

— Только туда и никуда более!

Вздёрнула нос и не стала уточнять, что с недавних пор у меня выработалась аллергия на незнакомые трактиры, пусть в них и исключительно умелый повар.

В «Граале» было шумно и людно, словно сегодня не обед вторника, а вечер пятницы. И поначалу я даже удивилась, такого наплыва посетителей здесь не бывало даже во времена выпускных, но потом присмотрелась и скроила кислую мину.

Моя специальная, ясельно-императорская группа была здесь полным составом. Сдвинув вместе четыре стола, мужчины с размахом, достойным лучшего применения, что-то праздновали.

Внутри меня что-то противно тренькнуло, а в голове в мгновения ока сложился план: «Соврать что-нибудь Бреду и утащить его отсюда, пока нас никто не заметил. Всё равно куда!»

Но отступать без потерь для гордости было уже поздно — нас заметили. Точнее, заметили только братца, замахали ему руками, закричали призывно, задвигались в поисках тёплого местечка за праздничным столом, стали требовать от хозяев дополнительный стул (не стулья!), и только после того, как Бред обратил внимание своих боевых товарищей на то, что он пришёл сюда не один и не затем, мужского внимания удостоилась и моя скромная персона.

Вздохнув, я отбросила капюшон, и в наступившей после этого тишине мы все услышали, как где-то наверху, в жилых комнатах обиженно плачет младенец, родившийся в конце лета внук трактирщика.

Пространство между нами медленно, неумолимо, угрожая погрести нас под собой, заполняло чувство неловкости. Воздух стал густым от напряжения, в воздухе запахло пригоревшим луком… И тут на ноги вскочил здоровяк Винчель и с нотками фальшивой радости в голосе завопил:

— Нурэ Алларэй!

Мы с братом переглянулись.

— Наставница! — уточнил боевик, давя из себя шальную, уже не вполне трезвую улыбку. — Какая приятная встреча! А мы тут…

Смущённо крякнул, подбирая подходящие случаю слова, и неуверенно закончил:

— К завтрашнему семинару готовимся?

Я насмешливо шевельнула бровью. Этот жест я ещё в детстве подсмотрела у папеньки, а потом много долгих месяцев тренировала его на Бреде. Братец уверял, что у меня получается лучше.

— Вы у меня спрашиваете или ставите в известность?

Винчель замялся и покосился на товарищей, которые не спешили на выручку. Спас ситуацию подавальщик, бесстрашно и самоотверженно метнувшийся между нами.

— Господа наставники, — огулом записав нас обоих в преподавательский состав, он заглядывал по очереди в глаза, но на брата смотрел заискивающе, а на меня отчего-то с опаской. — Буквально только что освободился один из наших кабинетов. Там тихо и, уверяю вас, всё невероятно прилично! Никто не помешает вам спокойно отобедать за тихой беседой… Даже те студенты, что с вчера в общем зале изволят готовиться к семинару.

— С вечера? — переспросила я, и кто-то за боевым столом моих новых студентов отчётливо и громко выругался. — Как с вечера? У них же сегодня танцы… И это…

Подавальщик слегка позеленел и, тряхнув лысиной, перебил:

— Прошу следовать за мной.

— Мотылёк, не спи — замёрзнешь, — коварно согласился с ним мой братец и уволок меня вглубь общего зала, где, отгороженные друг от друга зачарованными ширмами, находились частные кабинеты. И уже там, помогая мне снять плащ, проворчал: