Невеста для герцога (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 47

Поцеловал меня — вот так, на мостовой, рядом с уничтоженной королевской каретой, — а вокруг нас суетились прибывшие королевские гвардейцы.

— Я очень этого хочу, — призналась ему. — Очень хочу остаться, потому что…

— Потому что ты любишь меня так же сильно, как и я люблю тебя. Меня и Агнесс, мою дочь.

— Да, — сказала ему просто. — Я очень вас люблю. Тебя и твою дочь.

— Ну что же, я буду считать это твоим согласием, — кивнул герцог Аранский, — на предложение выйти за меня замуж. Обручальный браслет у тебя уже есть, так что остается только назначить дату свадьбы.

- Боюсь, она будет еще нескоро, — на глаза все-таки навернулись слезы. — Знаешь, я готова давать тебе согласие каждый раз… Столько раз, сколько ты у меня об этом спросишь! Каждую минуту, каждую секунду… Но законы природы не изменить, и очень скоро мне придется вас покинуть.

Он попытался было возразить, но я покачала головой.

— Не надо, Нортон! Я не смогу ничего сделать. Мы с папой никогда над этим не работали, а у меня остается слишком мало времени, чтобы даже попытаться. К тому же, здесь есть еще и вторая я, — еще одна Рисаль Берталан, — и мы не должны так рисковать.

Его глаза сузились.

— Как это произойдет?

— Не знаю, — сказала ему, кусая губы. — Вернее, я знаю, как это будет для меня. Я просто… перенесусь назад, в свое тело и в свое время. Мало что будут помнить из того, что здесь со мной случилось, но память постепенно вернется. Для остальных в этом времени, подозреваю, я просто исчезну.

Он нахмурился.

— Для меня ты не исчезнешь никогда, — заявил уверенно. А затем сказал то, что я уже однажды слышала у крыльца родового замка герцогов Аранских: — Мужчины из рода Вестегардов имеют одну особенность — они влюбляются в женщин из рода Берталан. Пока что ни одному из них не удалось добиться взаимности, но теперь пришло время это исправить. Даже если для этого мне придется подождать полтора года… Ну что же, я умею быть терпеливым!

Потом снова меня поцеловал, и я почувствовала горечь собственных слез на его губах.

Это произошло, когда мы спешили за Агнесс в замок Стамерс, где она осталась под присмотром друга Мариуса Вестегарда. Старый герцог, отправившийся в дорогу после того, как я затянула рану на его плече, многократно заявлял, что уверен в нем на сто процентов.

В том, что тот сможет защитить девочку от разбегавшихся, разлетавшихся во все стороны Воронов, за которыми велась охота по всему королевству.

И я ехала, трясясь в карете, чувствуя крепкое пожатие руки Нортона, в который раз размышляя о том, что история серьезно изменилась, и я понятия не имею, к чему это приведет.

Братства Воронов больше не существовало, и те, кого удалось поймать, очень скоро предстанут перед судом за свои злодеяния. Почти все их магистримы погибли — кроме Максин Леклер и двух схваченных на площади Свободы магов, один из которых без устали рассказывал все о Братстве взамен на обещание сохранить ему жизнь.

Из Великих Магистров в живых остался только маркиз Леклер, все еще хранивший молчание. Конечно, у него было много связей на самом верху, но имевшихся у нас доказательств вполне хватало для того, чтобы, пусть не отправить его на плаху, но навсегда оставить в тюрьме.

Его и его дочь.

Мелкие сошки Братства могли отделаться длительными тюремными сроками. Тем, кто покрупнее, грозила пожизненная каторга. Но тех, чьи преступления были слишком тяжелыми, ждала смертная казнь.

Правда, всех Воронов еще не поймали, и суд пока что не начался.

Зато кронпринц Вилфред уже стал правителем Марии. Пока еще не коронованным, так как его отца не успели похоронить, но до торжественной церемонии оставалось несколько дней.

Я слышала разговоры на улицах столицы — народ нисколько не сожалел о гибели короля Годона, радуясь приходу к власти его старшего сына. Люди были готовы к грядущим переменам, ждали их, утверждая, что они только к лучшему. Вилфреда в народе любили — тот воевал наравне с солдатами, и многие считали, что он станет справедливым и сильным королем.

И я могла бы чувствовать себя счастливой от того, что все закончилось. А еще влюбленной и любимой… матерью пятилетней девочки, если бы не понимала, что вот-вот перенесусь в свое время.

В мое настоящее, через полтора года от этих событий.

Я понятия не имела, что меня там ждет, и неизвестность изводила. Вернее, это я изводила себя мыслями. Смотрела в окно кареты, а еще немного на молодого герцога Аранского, обсуждавшего с дедом последние события в столице, и в очередной размышляла о том, что ничего не могу с этим поделать.

Мне придется вернуться.

Время не остановить, и скоро наступит момент, когда оно за мной придет.

— Нортон! — выдохнула я, внезапно осознав, что этот миг настал.

— Рисаль!.. — услышала его возглас.

Он что-то еще говорил, но перенос уже начался, и его было не остановить и не замедлить. Мир перед моими глазами стремительно светлел — словно подсвечивался изнутри ярким светом, после чего принялся растворяться, распадаться на куски.

Все, что я могла делать — это смотреть на любимое лицо, понимая, что мы вот-вот расстанемся. Буквально через два вздох и три-четыре удара сердца я вернусь туда, где Нортона больше не будет. Ни его, ни Агнесс.

Или же… они там будут?!

— Рисаль, я тебя найду!.. — донесся его голос через дымку теряющего очертания мира.

Нортон притянул меня к себе, касаясь своими губами моих, но я уже ничего не почувствовала. Мой мир исчез, а вместе с ним исчезла и я.

…Чтобы через секунду задышать снова. Но уже в другом месте, через полтора года, разделивших меня с моими любимыми.

Правда, на этот раз память меня не оставила. Быть может, потому что я судорожно за нее цеплялась, пытаясь сохранить то, что со мной произошло в последнем путешествии в прошлое?

Воспоминания, которые так дороги моему сердцу.

Они тут же наложились, смешались с другими, все еще мне неизвестными, из измененного прошлого — я ведь прожила здесь полтора года! — вызвав полнейший хаос в голове. Поэтому я не сразу поняла, почему стою в светлом платье и подбитом мехом плаще на широком крыльце собственного дома, замирая от взволнованного ожидания.

Рядом со мной мама — красивая, помолодевшая, выглядевшая так, словно она моя старшая сестра. Держит меня за руку, встревоженная так же сильно, как и я.

— Едут, едут! — закричал рыжеволосый сын кухарки, одетый в чистую рубашку, и с вымытым лицом.

Принялся махать руками, а я отстраненно подумала, что давно не видела его таким опрятным. Причем, не только его, но и остальных слуг, взволнованно ожидавших прибытия гостей. Да и само крыльцо замка украшено парадными лентами и осенними цветами из теплицы.

Один лишь Раден был все в том же черном оперении. Саркастически каркнул, усевшись на давно потерявшую листву яблоню. Склонил голову, уставился на меня и снова каркнул, но на этот раз вопросительно.

Словно спрашивал, я ли это или еще нет.

Я же… Я судорожно пыталась вспомнить то, что произошло со мной в этом времени. Затем, отбросив эту затею, попыталась упорядочить хаос в своей голове. Но у меня получалось из рук вон плохо — и вспомнить, и упорядочить.

— Рисаль, — мама, нахмурившись, сжала мою руку, — ты такая бледная! Уж не собираешься ли ты упасть в обморок?

— Не собираюсь я никуда падать! — покачала головой. Затем решилась: — Мама, что происходит? Почему мы… здесь стоим?!

В ее темных глазах промелькнула тревога.

— Рисаль, вот-вот приедет твой жених…

— Кто?! — выдохнула я, подозреваю, до боли сжав ее руку: — Кто мой жених?!

И снова принялась судорожно ковыряться в неподдающейся памяти, пытаясь выловить из нее ответы. Но я все еще не видела лица и не помнила слов. Только чувствовала, что последние полтора года были несказанно счастливыми.

— Герцог Аранский, кто же еще? — растерянно произнесла мама. — Он посватался к тебе, и ты дала свое согласие. Вы любите друг друга… О, какая у вас любовь!.. Девочка у него есть, Агнесс зовут… Дочь его, ты тоже ее приняла. Она сразу же назвала меня бабушкой, — мама всхлипнула от умиления. — Рисаль, неужели ты не помнишь?! Или же это от счастья?