Затянувшаяся помолвка - Детли Элис - Страница 2

• Предыдущая
• 2/33
• Следующая

— Я слушаю тебя.

— Мне трудно говорить тебе об этом… — начал Филипп.

— Ты кого-то встретил…

— Да.

— ..и влюбился?

— Ты угадала.

— Видимо, это серьезно, иначе ты не стал бы мне об этом говорить.

— Полагаю, что это так. — Лицо Филиппа стало задумчивым. — Да, это очень серьезно.

— Настолько серьезно, что вы уже вместе завтракали?

— Ну как ты можешь задавать такой вопрос! с досадой воскликнул Филипп, но не выдержал и улыбнулся счастливой улыбкой.

— Я женщина, Филипп, и любопытна как все женщины. К тому же я живу в твоей квартире… Знаешь, трудно было не заметить, что многие из наших сотрудниц готовы были выцарапать мне глаза, ревнуя даже к ее стенам.

— Кэтлин! — Он смутился. — Ты же знаешь, если б я мог стать другим…

— Не надо, Филипп.

Он виновато опустил голову.

— Это я уговорил тебя остаться работать у меня. Разлучил тебя с Беном.

При упоминании этого имени кровь отхлынула от щек Кэтлин. Если кто и виноват в разрыве их помолвки, то это она. Глупо было столько времени ждать, что Бен примчится за ней на белом коне и станет умолять вернуться. А потом, поняв; что этого не случится, делать вид, что она оскорблена в лучших чувствах. Нельзя назвать такое поведение с ее стороны порядочным. Сейчас Кэтлин понимала это, как никогда прежде. Тем более что в ее «зеленых снах» Бен являлся все чаще, немой укор на его лице мучил ее и после пробуждения.

Кэтлин покачала головой.

— Не вини себя, я была уже достаточно взрослой, чтобы самой решить, что для, меня важнее. И не ты разлучил меня с ним.

— Нет, я это сделал, ты хорошо знаешь сама. Вы были помолвлены, разве не так?

— Подумаешь, какое-то колечко! Никакое кольцо не дает права собственности на другого человека!

Кэтлин заморгала, стараясь сдержать набежавшие слезы. Почему-то все эти годы она продолжала хранить это дешевое тоненькое колечко с крошечным бриллиантом. Но сейчас ей нужно было подумать о более насущных делах. Чтобы не затруднять дальнейшую жизнь Филиппа, надо было освободить его квартиру и подыскать себе другую. Когда-то они так и договаривались.

Решение пришло внезапно.

— Филипп, ты не мог бы заказать мне билет на первый рейс до Дублина?

— Неужели ты хочешь вернуться в свой захудалый городок? Ох, прости!

— Ничего, городок действительно захудалый. Но когда-то я дала обещание вернуться и хочу сдержать свое обещание.

— Может, ты обиделась на меня? Ведь тебе там будет трудно.

— Очень может быть. Но там моя родина, там я выросла, там дожидается меня опустевший дом моих предков. Там я решу, как мне жить дальше.

— Ты хочешь остаться в Дандолке навсегда? изумился Филипп.

— А почему бы нет? Конечно, городок захудалый, но ведь и там живут люди.

— А как же твоя работа, твоя замыслы? — настаивал Филипп. — Что ты будешь делать в провинции? Да после Нью-Йорка ты просто со скуки там умрешь!

— Посмотрим.

— К тому же тебя ждет там тяжелое испытание. Ты не забыла?

Кэтлин встретилась глазами с Филиппом, хорошо зная, что он имеет в виду, но делая вид, что не понимает.

— О чем ты?

— Господи, разумеется, о встрече с Беном. Если он еще там живет. Может быть, он уехал? — с робкой надеждой спросил он.

Кэтлин медленно покачала головой.

— Не знаю. Мы уже давно не переписываемся с Фанни. А с тех пор, как умерла мама, я вообще не получаю никаких известий о жизни в Дандолке. Как странно, что разом оборвались все мои связи с друзьями. Наверное, они решили, что я для них отрезанный ломоть, и забыли обо мне. Вряд ли они простили мой поспешный отъезд в день похорон матери, я даже не успела ни с кем из них встретиться и поговорить.

Она не стала объяснять Филиппу, что больше всего боялась тогда разговора с Беном. Даже во время похорон она тщательно избегала встречаться с ним взглядом.

Филипп помолчал, о чем-то задумавшись.

— Знаешь, ты можешь оставаться в моей квартире еще месяц… Или сколько тебе понадобится, чтобы определиться. Подумай, может, не стоит торопиться с отъездом?

— Нет, спасибо, Филипп, я должна ехать, — спокойно и твердо ответила Кэтлин.

Она еще никогда не видела Филиппа таким счастливым и поняла, что ему не терпится заняться устройством своей личной жизни. Здесь она будет только мешать. А там ее никто не ждет. Но надо набраться мужества и начать новую жизнь. Только с чего ее начинать? Кэтлин даже не знала, в каком состоянии находится дом ее матери.

— Кэтлин… — В голосе Филиппа прозвучала такая нежность и боль, что сердце ее сжалось. — Ты правда не сердишься на меня?

Кэтлин справилась с минутной слабостью. Она уже достаточно взрослая, настало время самостоятельно идти по жизни, избавившись от глупых иллюзий.

— Правда, Филипп. Я искренне хочу, чтобы ты был счастлив.

— Мне будет тебя очень не хватать, поверь. Она улыбнулась ему снисходительно и чуточку грустно.

— Мне тебя тоже, — ответила Кэтлин. Она поспешно отвернулась и вышла из кабинета, чтобы скрыть от Филиппа навернувшиеся на глаза слезы.

Кэтлин съехала на обочину, чтобы дать себе передышку. Оставалось совсем немного, но руки и шею свело от напряжения. Уже несколько часов она безостановочно гнала машину, забыв даже о том, что надо иногда есть и пить.

Выйдя из машины, она прошлась, чтобы размять затекшие ноги. Впереди ее ждет поворот, за которым станет видно море. Каждый раз, когда она возвращалась домой, оно приветствовало ее на этом месте. Она забралась на заднее сиденье, достала предусмотрительно захваченный термос с кофе и с удовольствием вдохнула его аромат, последний отголосок ее жизни в Нью-Йорке.

Здесь, в Ирландии, все пьют чай с молоком.

Выпив кофе, Кэтлин заторопилась. Ей не терпелось поскорее увидеть родные места, темно-синий простор моря под этим бледно-голубым небом, свой дом, который она так легко оставила когда-то в неудержимом стремлении поймать птицу счастья.

И с чем она возвращается? Где ее счастье?

Вот и поворот… Кэтлин невольно зажмурилась от брызнувшей в глаза морской синевы. Никакое Средиземноморье не может сравниться по красоте с нашим Ирландским морем, решила она. Почему раньше оно казалось ей серым и унылым?

Кэтлин прибавила скорости и въехала в город, растянувшийся вдоль берега. Не останавливаясь, она устремилась на другой конец города, туда, где стояли скромные низкие дома, а в их ряду старый домик ее ирландских предков, простых работяг, испокон века трудившихся на этой земле, работавших на предприятиях этого города, знавших нужду, но обладавших стойкостью и любовью к жизни.

Возле парка, где они когда-то гуляли с Беном, Кэтлин обнаружила стоянку, припарковалась, заперла машину и огляделась. Как выросли деревья; удивилась она, с грустью вспоминая те очаровательные вечера, когда Бен тихо рассказывал ей, как они будут жить вместе в том коттедже, на который он копил деньги. Он держал ее тогда в объятиях и перемежал свой рассказ нежными поцелуями…

Кэтлин заставила себя прервать поток воспоминаний, спустилась к берегу, пробежалась вдоль линии прибоя и застыла, устремив взгляд широко раскрытых глаз в даль, где сливались море и небо. Она подумала о том, что та ее жизнь, от которой ее отделяло всего лишь два дня, тает сейчас в этой дали, словно утренний туман. Надо начинать все сначала, с чистого листа. Нет, она ни о чем не жалела, за пять лет она многому научилась, и этот опыт наверняка пригодится ей здесь.

Берег был пустынным. Только в той стороне, где находилась верфь, угадывалась в утреннем тумане суета начала трудового дня. С верфью у Кэтлин неизменно ассоциировался Бен Маккарти, поэтому она отвернулась и стала смотреть в другую сторону, но тут же вспомнила, что в миле от того места, где она сейчас стояла, находился тот самый коттедж, который ее жених собирался приобрести к свадьбе для их совместной жизни. Перед ее мысленным взором возник из прошлого облик нескладного, длинноногого и длиннорукого рыжего парня…

• Предыдущая
• 2/33
• Следующая