Всё, что любовью названо людьми - Фальк Макс - Страница 80

— И думать забудь, — приказал Кроули. — Я не собираюсь постоянно вытаскивать тебя из Бастилии.

— Почему ты думаешь, что я обязательно туда опять попаду? — обиделся Азирафель.

Кроули помолчал, глядя на него. Потом сказал, негромко и нежно:

— Потому что я знаю тебя, ангел. Ты попадёшь.

Надвигались сумерки. Кроули попросил Азирафеля довезти его до ближайших городских ворот, и карета катила по улицам. Кроули, привалившись к дверце экипажа, разглядывал Азирафеля и молчал.

Ангел выглядел обеспокоенным и напряжённым.

— Ты знаешь, что за тобой следят? — вдруг спросил он.

— Кто? — равнодушно отозвался Кроули. — Люди Робеспьера?

— Нет. Это не люди.

Кроули поднял голову, будто прислушиваясь.

— Я чувствую демоническое присутствие.

— Это моё, — ухмыльнулся Кроули.

— Не твоё! Я знаю тебя, — сказал Азирафель. — Это чужое.

Кроули мгновенно собрался, сел ровнее.

— Ты чувствуешь других демонов? — серьёзно спросил он.

Азирафель кивнул. Он выглядел почти испуганным.

— А ты — нет?

— Зависит от обстоятельств, — нехотя признал Кроули. — Если они выше меня по рангу, они могут скрывать своё присутствие.

— Они пришли за тобой?.. — ахнул Азирафель. — Они знают, где ты?

Кроули осторожно подцепил пальцами занавеску, глянул в щель.

— Если бы знали — мы бы уже не разговаривали.

— Они не должны видеть тебя со мной!

— Отболтаюсь.

— Кроули!.. Это очень серьёзно!

Кроули и сам понимал, что это серьёзно. Он, конечно, полагал, что выкрутится из любой ситуации — да кто поверит, что он завёл дружбу с ангелом? Куда правдоподобнее будет давно заготовленная версия о том, что он выведывает планы Рая, чтобы искусно расстраивать их. Но это не означало, что ему стоит быть беспечным.

— Ты знаешь, кто это? Тебя в чём-то подозревают?

— Не паникуй, — вполголоса бросил Кроули.

— Но за тобой следят!

Кроули бросил занавеску, глянул на ангела.

— Давай узнаем, кто это. Они будут следить за мной — а ты будешь следить за теми, кто следит за мной, — он взялся за ручку дверцы. — Езжай дальше, оставь экипаж и возвращайся пешком.

Он на ходу выскочил из кареты, огляделся.

Маленькая улочка была тихой. Вдоль улицы тянулся ряд мрачных домов с тёмными окнами, по круглым булыжникам мостовой бесшумно струилась вода, распадаясь на сеть ручейков, исчезающих в решётке водостока. На стенах домов от ветерка шевелились обрывки афиш и листовок. В нишах у дверей густела тень.

С другой стороны улицы поднималась решётка сада. Сломанные ворота валялись на мостовой, в глубине виднелась тёмная масса разграбленного особняка.

Кроули с безмятежным видом поправил манжеты, поправил хвост волос, перехваченный лентой. Прогулочным шагом направился вдоль улицы.

Кто мог следить за ним? Кому он понадобился, зачем? Совсем недавно он получил благодарность за успех своей парижской миссии — как обычно, и пальцем не шевельнув. Никто в своём уме не взялся бы проверять его, если результат был нагляден и осязаем. Но если кто-то заподозрил, что он мухлюет?

А что, если его «успехи» заставят Рай насторожиться, и Азирафеля отзовут с Земли, пришлют взамен кого-то более ревностного? Что тогда?

Кроули повёл плечами, как от озноба. Его в самом деле пробрал холод. Невозможно было представить, что он больше не увидит Азирафеля. Целую вечность — до самого Судного дня. А там они встретятся по разные стороны баррикад — так, как им и предназначено, так, как Кроули не хотел ради всего святого и проклятого.

Впереди мелькнуло что-то светлое, и Кроули потянуло туда, будто лист, подхваченный ветром. Азирафель укрылся за углом одного из домов. Кроули, заставляя себя не ускорять шаг и не бежать, спокойно дошёл до угла и повернул.

Азирафель стоял, сцепив руки и нервно перебирая пальцами. Кроули поманил его за собой, обогнул дом, нашёл дверь чёрного хода. Запертую, конечно, но его это не остановило — стоило поднажать сильнее, как прочный замок покрылся ржавчиной, истлел, рассыпался прахом. Кроули раскрыл еле скрипнувшую в темноте дверь и кивнул Азирафелю — заходи. Тот скользнул внутрь.

Здесь было темно, слышно было только дыхание Азирафеля.

— Подойдём к окнам, — едва слышно сказал Кроули. — Посмотрим, кто меня ищет.

Они на цыпочках прокрались сквозь опустевшие комнаты, добрались до окон на улицу. Кроули, прильнув к стене, осторожно глянул наружу. Азирафель попытался сделать то же самое, но Кроули оттолкнул его в сторону:

— Ты же весь светишься! — прошипел он. — Тебя увидят!

Ангел больше не стремился щеголять соответствием своим «стандартам», но вкусу не изменял и одевался в светлое.

— Извини, не подумал, — шёпотом отозвался Азирафель — и придвинулся ближе, почти прижимаясь к Кроули, чтобы выглянуть в окно хотя бы краешком глаза. Кроули с тихим ворчанием вывернулся из сюртука, набросил его на Азирафеля.

В конце улицы показались две фигуры. Их тени пролегали по улице длинными и отчётливыми полосами, обрисовывая нечто, не вполне подходящее к человеческому облику.

— Вот паскудство, — пробормотал Кроули. — Это Хастур и Лигур. Что они здесь забыли?

— Я полагаю, ищут тебя, — шёпотом сказал Азирафель.

— Конечно, меня, кого же ещё, — проворчал Кроули. — Но зачем?

— Я боюсь, мы были немного неосторожны, — едва слышно прошептал Азирафель.

— Нет. Если бы они что-то знали — они бы действовали открыто. Наверняка у них ничего, кроме подозрений — да и то…

— Что?

— Если бы у них были подозрения насчёт сам-знаешь-чего, они не стали бы выслеживать меня тайком, — горячим шёпотом ответил Кроули. — Нет, здесь что-то другое.

— Ты полагаешь? — спросил Азирафель, слегка обнадёжившись.

— Демоны никогда не доверяют друг другу, — отозвался Кроули. — Они могут следить за мной просто из интереса, чем я занимаюсь.

— Значит, нам придётся быть ещё осторожнее, — сказал Азирафель.

— К тебе они не полезут. А я уберусь из города прямо сейчас, поеду искать твоего монаха.

— Священника.

Кроули издал недовольное тихое восклицание, которое означало, что ему нет дела до сана и чина. Он стоял, не поворачивая головы, прижимаясь плечом к облезлой штукатурке. Азирафель держался за отвороты сюртука Кроули, небрежно накинутого на его плечи. Они молча смотрели, как по улице тащатся два бродяги, заглядывая в проулки.

— Это очень опасно, — прошептал Азирафель.

Кроули знал это и без него.

Всё это было очень опасно. С самого начала. Шаг за шагом, капля за каплей, год за годом он всё дальше отступал от правил, предписанных демону, и сейчас, прячась в заброшенном доме рядом с ангелом, он вдруг осознал, что ушёл от этих правил так далеко, что вернуться уже не в силах. То ли это общение с Азирафелем так изменило его, то ли он с самого начала был никудышным демоном — так или иначе, стоило признать, что он не вписался, и не впишется уже никогда. Тот единственный раз, когда он по-настоящему повёл себя жестоко, до сих пор вспоминался ему как худший кошмар.

Он не хотел никого убивать. Он не считал, что жестокость — это весело. Может, ему забыли выдать положенную всем демонам злость и ненависть ко всему живому? Может быть. Было бы забавно. Кроули усмехнулся почти против воли.

Его падение было досадной, несправедливой случайностью. Вторая случайность — чья-то ошибка или просто клякса в ведомости напротив его имени — не позволила ему стать настоящим демоном. И теперь он болтается между Раем и Адом, не принадлежащий ни тем, ни другим. Ищет лазейки, выкручивается, выбирает меньшее зло…

Его работа — быть мусорщиком на побегушках у Рая. Поддерживать популяцию праведников, собирать падшие души, подталкивать к падению тех, кто и так сам готов оступиться. Только праведных впустят в Рай — и он отделяет зёрна от плевел, сортирует людские души, как старьевщик — кости и тряпки. И всё это, в конечном итоге, выгодно только Раю.

По крайней мере, это было то объяснение, которым Кроули себя успокаивал. Он никогда не стремился к победе своей стороны. У него не было стороны. С небес его сбросили, в Аду он не прижился. Он был на своей собственной стороне. И будет на ней, пока никто не догадается, чем он занят.