Спору нет! (СИ) - Волкова Светлана - Страница 30

Он даже не попытался заснуть, поэтому плюхнулся на неразобранную постель и закрыл глаза. И снова его губы накрывали губы Арахны, а язык, вторгшись в рот, медленно, но решительно двигался в такт с язычком Нины. Снова пальцы прошлись по выбритому затылку, нежно оглаживая легкий пушок. И мысли… Куда-то испарилась давняя вражда, стало наплевать на квартиру. И тот факт, что эта самая женщина обвела деда Ваню вокруг пальца, показался ничтожным и малозначащим.

«Вот так и попадают в сеть к паучихам», – сам себе назидательно заявил Цесаркин, но понимая, что ничего не может поделать с накатившими чувствами и реакцией организма, стащил с себя ставшие тесными брюки, и отправился в ванную.

Холодный душ не помог, хотя Денис задержался под ним до тех пор, пока не почувствовал, как уже индевеет спина и плохо сгибаются пальцы. Замерз. Но стоило накинуть на себя полотенце и подумать о прекрасной Арахне, как сознание рисовало обнаженную Нину в его объятиях. Цесаркин поймал себя на мысли, что уже готов тихонько пробраться в столовую и, взяв Нину на руки, утащить к себе в чулан. И там не давать ей спать до самого утра.

Он принялся лихорадочно растираться полотенцем, попытался переключиться на работу, на завтрашний день рождения бабы Вари и даже на наставления мамаши, без которых завтра ему не спастись. Интересно, что на этот раз? Как лечить гайморит в домашних условиях? Или про ложную щенность у собак?

«Можно не гадать, мать найдет, чем тебя взбодрить», – мысленно усмехнулся Цесаркин, удивленно понимая, что воспоминания о матушке помогли справиться с непокорной эрекцией. Отпустило маленько.

Натянув треники, Денис вывалился в коридор, но вместо того, чтобы отправиться к себе, словно школьник, подкрался к Нининой комнате и заглянул, чуть-чуть приоткрыв дверь.

Нина лежала к нему спиной, обнимая сына. Но даже в темноте Цесаркин разглядел точеную фигуру и тонкую талию. Он попытался побороть желание проскользнуть в столовую и, упав на колени перед кроватью, огладить округлые бедра, почувствовать в ладони тяжесть казавшейся идеальной груди. А потом…

Денис одернул себя и уже собрался аккуратно прикрыть дверь, как сзади послышались мелкие семенящие шажки, сопровождавшиеся легким цокотом когтей.

«Фиби-Буффе, твою мать!»

Недособака подошла почти вплотную к Цесаркину. Ткнулась в щиколотку влажным носом, словно требовала пропустить к хозяйке.

– Иди, собачье недоразумение, – фыркнул Денис и, прикрыв за преданной Фибкой дверь, привалился к стене. Он пытался понять, что за чепуха с ним происходит. И какого дьявола его с непреодолимой силой тянет к Нине Тарантуль?

«Приворожила она меня своей стряпней, что ли?» – в сердцах хмыкнул про себя Цесаркин, но тут же отринул такие мысли, прекрасно понимая, что Арахна не станет подмешивать ему в пюре приворотное зелье.

Пытаясь совладать с рвущими душу эмоциями, Денис бессильно сполз по стене и, прижавшись затылком к немецким обоям, решил воззвать к голосу рассудка. Но похоже мозги отключились полностью.

«Любовь нечаянно нагрянет», – внезапно пропел в голове хриплый голос Утесова.

И Цесаркин, сжав кулаки от бессилия, понял, что влюбился. Сильно. До отчаяния. Он прекрасно осознавал, что готов на все ради Нины Тарантуль. Позвать замуж и привязать ее к себе любыми, пусть самыми немыслимыми обетами, построить дом, подарить кольцо с неприлично крупным бриллиантом. Денис, вспомнив остаток на счете, даже мысленно прикинул, хватит ли ему денег на все сразу. Хватит! Лишь бы Нина согласилась. Он собрался было оторвать себя от стены, примыкающей к столовой, и отправиться спать, как вдруг в тишине темного коридора услышал странный звук. В замочную скважину аккуратно вошел ключ и начал поворачиваться замок. Цесаркин пружиной подскочил на ноги и наощупь повторенным много раз движением задвинул тяжелый засов. Широкая полоса стали бесшумно вошла в нужные пазы, надежно пресекая любое вторжение. Следом Денис быстро нащупал выключатель, ответственный за освещение на лестничной клетке. И, включив там свет, приложился глазом к дверному глазку. По площадке заметался мужчина. Нет, лично Цесаркин понятия не имел, кто этот человек. Но без всякого труда опознал в нем того самого подельника брата, запечатленного камерами около бизнес-центра и во дворе дома Арахны.

– Что там? – хрипло осведомились сзади.

– Кто-то пытался открыть нашу дверь, – прошептал Денис, в полшага оказавшись рядом. – Не бойтесь, никто сюда не войдет, – заверил он, сгребая ее в охапку. – Я никому не позволю причинить вам вред.

– Хотелось бы верить, – тяжело вздохнула Нина, что есть сил пытаясь не разреветься.

«Я бы тоже, трахни в бок меня медуза, – про себя рыкнул Цесаркин. – Дрых бы у себя в комнате, ни за что бы не услышал, как дверь вскрывают».

– Не плачь, умоляю тебя, – прошептал он, вытирая слезы с ее щеки. – Не плачь. – И, подхватив на руки, понес Нину к себе в комнату. Она не сопротивлялась, лишь только крепче прижалась к нему.

Нина и сама не понимала, что происходит. Пьянящий поцелуй на кухне выбил почву из-под ног и пустил по ветру все мысли о Цесаркине как о враге. И Ромкин голос, останавливающий этот сладкий морок, показался набатом. Она долго не могла заснуть. Все никак не получалось справиться со сладкой истомой, овладевшей ею, околдовавшей и опутавшей по рукам и ногам. Нина поймала себя на мысли, что если бы не Ромка, то позволила бы Цесаркину уложить себя в койку. Но останавливал только сын. Негоже заниматься секасом, когда в соседней комнате спит сыночек. Она, тяжело вздохнув, закрыла глаза и попробовала считать овец, баранов и прочих козлов, и уже, кажется,задремала, когда,чуть слышно приоткрыв дверь, Денис запустил Фиби. Нина еле сдержалась, чтобы не подскочить и не броситься ему на шею. Но строго одернула себя. А потом нахальная Фиби долго устраивалась у нее в ногах, не давая сосредоточиться на Денисе, отдаться хотя бы мечтам о ночи любви именно с этим мужчиной. И плевать, что враг! На все плевать.

Денис подхватил ее на руки и направился к себе. Но по дороге, кляня огромную профессорскую квартиру, решил, что до своего чулана идти ужасно долго, и на всех парах завернул в ванную. Усадил Нину на стиралку и, нависая над ней, попробовал стянуть ночную рубашку.

– Это пижама, – прошелестела Арахна одними губами и принялась помогать ему. Сама сняла футболку, а воевать с трикотажными шортами предоставила Цесаркину.

Он, приговаривая какие-то ласковые словечки, осторожно провел по ключице, затем плавно переместил одну ладонь на грудь, упругую, словно мяч. Другую руку положил на затылок. Нина тем временем пыталась стащить с него штаны и царапала бок острыми ноготками.

– Нина, Ниночка, Нинуля, – бормотал он, словно молитву, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Она терлась об него, извиваясь в руках, ни на минуту не останавливаясь. Словно ртуть, находясь все время в движении. И это накаляло страсть, раздувая ее до полного помешательства, когда только одно имело значение. Нетерпеливые поцелуи сменились жаркой схваткой. И Цесаркин даже подивился собственной неистовости. Обоюдное движение в едином ритме. До одури, до фейерверков и бабочек.

Ему показалось, что на несколько минут он воспарил куда-то ввысь, увлекая за собой Нину, задыхающуюся в его объятиях. И хриплый стон Арахны как лучшая музыка на свете...

Денис почувствовал, как на него накатывает дикая эйфория.

«Окончательно крышу снесло», – заметил он про себя, помогая Нине спуститься со стиральной машины. Вероятно, так оно и было, когда целуя Нину в висок, Цесаркин жарко прошептал ей на ухо:

– Ты – потрясающая. Теперь я понимаю деда!

Звонкая пощечина отрезвила Цесаркина. Арахна, только-только млеющая в его объятиях, одарила презрительным и холодным взглядом. И, завернувшись в розовое банное полотенце, отрезала, делая паузы между словами:

– Наш брак с Иваном Алексеевичем не подразумевал интимных отношений.

Денису от нахлынувшей ярости захотелось оторвать себе голову. Как он, известный своей выдержкой адвокат, умудрился ляпнуть такое!