Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс - Страница 68

— Что ты делаешь?.. — замер Грейвз.

— Здесь было неправильно, — прошептал Криденс, заново переплетая ткань заклинания пальцами, будто спутавшиеся нитки. — Здесь стояла ошибка.

— Какая ошибка? — Грейвз придвинулся ближе.

— Очень тонко… Сквозняк. Отсюда звенел… ветер. Теперь… не звенит. Поёт.

Криденс выпустил серебряную сеть из пальцев, она легла на стену, узор на обоях ожил, подстроился под новые чары. Он был плотнее и чётче прежнего, как кольчуга, а не сорочка из тонкой ткани.

— Что ты сделал? — спросил Грейвз, пытаясь охватить разумом произошедшее.

Пару минут назад Криденс не мог выполнить простейшее заклинание открывания замка, а сейчас он с лёгкостью влез руками в защитные чары, которые Грейвз накладывал несколько часов, и… улучшил их. Грейвз в самом деле не был специалистом в защите, так что допускал, что в чарах могут быть огрехи, но…

— Криденс, что ты сделал? — спросил он, убирая палочку в карман.

— Простите, сэр, — тот говорил глухо, но без своей обычной заторможенности. — Я слышал, что оно всё время звенит. Я не мог больше терпеть. Простите.

— Криденс, это очень сложное заклинание, — Грейвз взял его за плечи, развернул к себе.

— Оно было очень красивым, сэр, — тот выдохнул с видимым облегчением — явно радовался, что не будет наказан за выходку. — Я только… заштопал. Простите…

Кажется, Криденс ещё меньше Грейвза понимал, что произошло. Он влез в заклинание руками. То, что все маги всегда делали, используя палочки и заклинания, он сделал… собой. Не задумываясь. Он обращался с магией, будто она была вещью. Брал в руки, разглядывал, слушал… чинил. Обновлённое защитное заклинание, пожалуй, могло бы выдержать атаку дракона. Или двух.

— Хорошо, — наконец сказал Грейвз. — Хорошо… Что бы ты ни сделал — у тебя получилось. На сегодня закончим. Я думаю, нужно пересмотреть план твоих занятий.

— Я плохо справляюсь?.. — тот встревоженно вскинулся.

— Нет, — Грейвз покачал головой. — Ты справляешься хорошо. Просто тебе нужно учиться иначе.

— Что значит — иначе?.. — спросил Криденс вечером, лёжа в постели.

— Это значит — не так, как учили меня. Потому что ты другой.

— Потому что я неправильный?.. — тихо спросил Криденс.

Он смотрел на Грейвза с какой-то затаённой печалью. Тёмные глаза казались усталыми. Он покусывал губы и ждал. Каким же он был красивым, с этим крупным чувственным ртом и широкими скулами. Как хотелось ещё раз поцеловать его, чтобы яркие губы раскрылись в ответ с тихим стоном.

Грейвз нахмурился, провёл по лицу руками, разгладил брови, растягивая глубокую складку между ними.

— Нет, мой мальчик, — он постарался улыбнуться ему, отвёл с его лба волосы. — Ты очень способный и быстро учишься. Но у тебя совершенно особый способ колдовать. Не такой, как у меня или любого другого волшебника.

— Какой?.. — слабо поинтересовался Криденс.

— Я всегда считал, что магия — это наука, — сказал Грейвз. — Но мы не изучали её, не старались понять, что она такое. Иногда кто-то особенно любопытный придумывал новые заклинания, зелья, чары… но это происходило не очень часто. Большинству заклинаний, которые мы знаем — сотни и тысячи лет. В школе волшебства мы изучали астрономию, различные магические искусства, историю магии… Но я не слышал, чтобы кто-то исследовал законы магии.

— У магии есть законы?.. — спросил Криденс.

— Должны быть. Но мы их почти не знаем. У не-магов есть наука, похожая на зельеварение. У них есть десятки учёных в каждой стране, которые пытаются найти ответы на сотни «почему»? Почему сахар растворяется в воде, а мел — нет? Почему море солёное? Почему небо голубое?..

У Криденса постепенно раскрывались глаза, в них зажигался неподдельный интерес.

— Они ищут ответы, — продолжил Грейвз, улыбаясь. — И часто находят. А маги предпочитают принимать свои возможности, как факт. Только самые любопытные задаются вопросами — как составить новое зелье? Почему Рябиновый отвар нейтрализует действие Живой смерти?..

— Волшебникам это не интересно?.. — спросил Криденс. — Или они боятся?

— Волшебники не боятся магии, — усмехнулся Грейвз.

И вдруг вспомнил окно в спальне, выходящее в ночной влажный лес.

Он никогда не задавался вопросом, откуда оно взялось. Никогда не пытался понять, куда оно выходит. Он не знал, что там прячется, в этом лесу, хорошее или плохое. Опасное или чудесное. Почему там всегда ночь. Он не хотел знать. Когда он открывал его и стоял, вдыхая пряные запахи и слушая щебет, а особенно — когда садился на подоконник и свешивал ноги вниз, он чувствовал… страх.

— Волшебники почти ничего не знают о магии, — сказал Грейвз. — Неизвестное всегда пугает. А ты… ты с ней дружишь, — сказал он. Тихо добавил: — Она тебе поёт. Поэтому тебя слушается Хоуп. Поэтому ты слышишь чары, которые составлены неточно. Поэтому ты можешь колдовать, не зная нужного заклинания.

Грейвз помолчал, потом добавил негромко:

— Ты не просто волшебник, Криденс. Ты сам — волшебное существо.

Криденс смотрел на него блестящими глазами, почти как прежде, когда Грейвз пребывал в иллюзии, что мальчишка тянется к нему не только за одобрением и теплом.

— Я попробую учить тебя по-другому. Не по книгам.

— А как?.. — спросил тот, едва улыбнувшись.

— Завтра узнаешь.

Он наклонился, прижался губами к краешку его брови. Криденс тихо вздохнул, будто хотел сказать что-то. Грейвз вдохнул запах его волос и заставил себя распрямиться.

Ушёл к себе.

В спальне долго стоял перед серебряными росчерками на стене, смотрел, слушал. Проводил пальцами по строгим линиям. Даже прикладывал ухо к стене и стоял, закрыв глаза и затаив дыхание. Но ничего не слышал, не чувствовал. А не видел бы своими глазами — не поверил бы никогда.

Как ты это сделал, мальчик?..

— Расскажи… расскажи… расскажи, — шептала темнота. — Расскажи про себя… Расскажи всё, что знаешь.

Грейвз завернулся в одеяло глубже, будто лицо и шею до сих пор леденил сквозняк из разбитого окна. Лёгкий озноб пробегал по телу мурашками, заставляя ёжиться от холода под тяжёлым пуховым одеялом. Правая щека мёрзла, правое плечо неприятно ныло.

— Расскажи… Как ты живёшь? Что ты любишь?

Голос тянулся из распахнутого в черноту окна. Грейвз лежал с закрытыми глазами и ждал, когда тот утихнет.

— Расскажи, чего ты боишься. О чём ты мечтаешь?

Влажная пряная темнота пахла горячей землёй, сладкими цветами и мокрой шерстью какого-то зверя. Она тянулась к лицу Персиваля, приносила чужой хриплый шёпот, вкрадчивый и издевательский. Манила выбраться из постели, подойти к окну, выглянуть в ночной лес.

— Расскажи… Зачем ты живёшь? С кем ты спишь?

Грейвз знал этот кошмар наизусть. Он всегда начинался с ледяного касания ветерка. Сначала тот приятно холодил горячие щёки, мурашками пробегал по спине, а потом Грейвз чувствовал, что замерзает. Он вставал, чтобы закрыть окно, и за рамой видел горящие огоньки в чёрном лесу. Тропинка убегала в темноту по примятой траве, Грейвз перелезал через подоконник и босиком вставал на неё.

— Расскажи мне про мальчика…

Грейвз вздрогнул, откинул одеяло. По холодному полу дошёл до распахнутого окна, чтобы закрыть. У окна вместо переплёта была тяжелая широкая рама, как у картины. По ней вились резные золотые цветы, роняли лепестки на пол. Они громко хрустнули, как яичная скорлупа, когда Грейвз наступил на них.

В спальне было холодно, из разбитого окна где-то за правым плечом сквозило. А из леса тянуло жарко и ласково, и волосы надо лбом шевелились от движения воздуха. Грейвз обхватил себя за плечи и сел на подоконник, чтобы погреться.

— Расскажи… Расскажи мне про мальчика, — совсем близко позвал голос.

Грейвз прикрыл глаза, чувствуя странное головокружение, будто под окном была не растрёпанная шелковистая трава, а обрыв в бездонную пропасть. Он сидел, пережидая приступ слабости. Он знал, что будет дальше, но надеялся проснуться от какого-нибудь внешнего звука. Может, кто-то постучит в дверь спальни. Хорошо бы кто-нибудь постучал…