Любовь не с первого взгляда (СИ) - Берестова Мария - Страница 72

Канлар как раз заканчивал пространное послание, в котором объяснял нюансы своей интриги, как в министерство с голубиной почтой прибыло срочное сообщение из Ниии. Вестей оттуда не ждали, поэтому факт сам по себе тревожный, а уж когда Канлар прочитал, что именно ему написали… оставив своих ребят разбираться с пиратским вопросом дальше, сам он рванул во дворец — у него намечался крайне серьёзный разговор с княжной.

Та, впрочем, визиту короля-консорта не удивилась совсем — давным-давно была к нему готова и ожидала вполне себе бурной реакции, даже отослала фрейлин и служанок, как только с трудом сдерживающий гнев Канлар возник на пороге.

— Так, так! — резким взмахом руки прервал он положенные по этикету реверансы и многословные вступления. — Потрудитесь объяснить, миледи, во что вы меня втянули?

Княжна казалась такой же безвыразительной, как всегда.

— Я обещала решение проблем с рьонскими землями, сир, — спокойно сказала она. — И это решение вполне рабочее.

В отличии от её холодного в своём безучастии лица, мимика Канлара весьма красноречиво демонстрировала его изумление, гнев и раздражение.

— Потрудитесь объяснить! — повторил он. — С какой это стати ниийские дипломаты прощупывают у наших, как мы отнесёмся к отчуждению рьонских земель в независимое княжество!

Тут княжна рассиялась совсем уж нетипичной для неё улыбкой:

— А они в самом деле прощупывают? — с восторгом спросила она, вскочила и даже закружилась на месте от избытка положительных эмоций.

Канлар со стоном прикрыл глаза рукой, рухнул в кресло и всем своим видом продемонстрировал обречённое понимание, что со стихией не спорят.

— Княгиня автономного государства, значит? — уточнил он у ликующей княжны.

Та закивала и с несвойственным для неё восторгом и оживлением вывалила свой коварный план.

На границе Ниии и Райанци полноводный и широкий Рьон делился на два рукава. По западную сторону одного из них располагались территории Райанци, по восточную сторону другого — Ниия. Земли же между этими рукавами вызывали споры, и оба государства время от времени предпринимали попытку захватить территорию военным путём. У Ниии, с одной стороны, было преимущество по численности и вооружению, но зато привычные к своим лесам ниийцы терялись на широких подтопленных пространствах и, захватив землю, оказывались неспособны её удержать. С другой стороны, райанцы были гораздо более приспособлены к военным действиям в таких условиях, легко выгоняли с болот и полей ниийцев, но, увы, при очередном нашествии оказывались не способны противостоять большим отрядам.

Княжна предложила ниийскому принцу уговорить отца согласиться на признание этих территорий автономным княжеством под патронажем Ниии и Райанци одновременно. Таким образом, принц становился бы самодержавным князем, а княжна, его жена, — княгиней. Все довольны, всем хорошо.

— Как вы себе это представляете, миледи? — устало уточнил Канлар, выслушав весь этот восторженный план. — Там голые земли, какое княжество? Вы там от голода помрёте в первую же зиму.

И тут на лице княжны отразилось такое самодовольство, что король-консорт еле удержался от того, чтобы не вздрогнуть и не сбежать из этих покоев куда подальше, желательно, со святыми словами молитвы на устах.

— Ваше величество… — сладенько пропела княжна. — Вы разве не видели мою свиту?

Канлар закрыл глаза и застонал.

В таком контексте разборчивость княжны в выборе фрейлин была более чем объяснима: одна из них была единственной наследницей крупного фермерского хозяйства, другая происходила из рода именитых архитекторов, купчиха так успела уже наторговать своё личное небольшое состояние… Да и мадемуазель Се-Нист не так проста, рьонские земли как раз граничат с итанскими…

— Поправьте меня, — сухим голосом уточнил Канлар, справляясь с шоком. — Вы выходите замуж за ниийского принца. Ниийский король и райанская королева совместно отдают вам в надел рьонские земли, даруя им статус автономии. Вы забираете туда ваших людей, принц — своих, и вместе вы мило строите там своё небольшое королевство?

— Княжество, сир, — мягко и мило поправила та.

— Это безумие, — пробормотал он, пытаясь успокоиться разглядыванием расписных плафонов.

Княжна аккуратно села в своё кресло, разгладила юбки, поправила причёску и дерзко сказала:

— Ну, переигрывать-то уже поздно!

Канлар перевёл на неё больные и обречённые глаза и, без особой надежды, вопросил:

— А королеве эту комбинацию объяснять будете вы?

Ответная улыбка была настолько милой, что Канлар снова спрятал лицо в ладонях.

— Зачем же что-то объяснять? — медовым голоском пропела княжна. — Ниийцы сами составят пропозицию и всё пришлют своим чередом.

Про себя Канлар решил, что это и впрямь неплохое решение вопроса, потому что объяснять королеве этот безумный, безумный, безумный план он не испытывал никакого желания.

Возможно, он просто никогда не обращал внимания на то, что его собственные интриги со стороны выглядят не лучше.

Королева безуспешно пыталась нарисовать розу.

Дело шло туго, хотя прямо перед её глазами находился живой оригинал, который на днях прихватил в саду Канлар. По правде сказать, рвать цветы в дворцовом саду было катастрофически запрещено, и даже самому королю-консорту это могло не сойти с рук, если бы главный садовник его увидел. Во всяком случае, шум был бы поднят до небес. Канлара это соображение не остановило, потому что добытая с риском для нервов роза выглядит куда романтичнее заказанной в королевской оранжерее.

В общем, цветок теперь находился прямо перед глазами Каи, но процесс это не облегчало: то, что вырисовывалось на холсте, напоминало оригинал весьма отдалённо. Скорее всего, это было связано с тем, что королева упорно пыталась наносить тени чёрным цветом. Почему этого делать категорически нельзя, она не знала, так как мастер-классы своих художников благополучно пропустила, слишком занятая делами государства.

Мысли о пропущенных мастер-классах закономерно привели её к размышлениям о выставке. На днях та закончилась, вполне благополучно: заезжие и местные художники получили свои награды, зрители и гости были в восторге, галерея дворца обогатилась несколькими прекрасными работами, а заключительный бал в муниципалитете был выше всяческих похвал.

Несмотря на полный успех предприятия, королева вздыхала, и вздохи её отражались попытками закрасить чёрный тени на лепестках охрой.

После такого смешения цветов роза на холсте стала казаться откровенно гниловатой, а Кая признала, что это вполне отвечает сложившейся ситуации: выставку-то устраивали только для того, чтобы посватать принцессу. И здесь имелись явные трудности.

Принцесса оказалась прелестна, и Кая была бы крайне рада принять её в семью, а уж политические выгоды этого брака были очевидны и так — хотя дипломатам до сих пор не удалось выработать удобоваримое предложение в обмен на горные деревни. Вот только сам князь явно был против такого брака: хрупкая и очаровательная Ами-Линта не отвечала его представлениям о достойной подруге жизни.

Размышляя так и этак, королева пришла к выводу, что нужно под каким-то предлогом принцессу в столице задержать, а из клана троюродных вызвать младшего брата князя — тот, конечно, был помолвлен, но ведь это можно и переиграть. Идея, впрочем, была не очень приятная: младший кузен отличался разгулистым нравом, любил выпить и покутить, и Кая совершенно точно не желала такого мужа понравившейся ей Ами-Линте. Однако союз с Махией был слишком заманчив, поэтому попытаться стоило.

Вздохнув и порассматривав холст, Кая вспомнила, как ей что-то говорили о бликах, которые нужно класть на область тени, чтобы получить более реалистичный результат. Кая попробовала положить эти самые блики чистой белой краской и поняла, что что-то ощутимо пошло не так: и без того гниловатые розы, казалось, пережили нападение тли или другую какую цветочную болезнь.