Следящий за горизонтом (СИ) - Сапрыков Николай - Страница 6

— Может быть. Но… нет. Их нет, — ответил Майкл.

— Хоть кто-то должен же быть? Тётя, дядя, двоюродный брат?

— Нет.

Альбертина опустила взгляд к пачке бумаг, что держала в левой руке. Занесла пару пометок. Тучность этой дамы нисколько не мешало ей быть по-своему грациозной, лёгкой и обаятельной.

— Дуглас Рейв, ваш отец, единственный ваш родственник?

— Да. Когда, кстати, он сможет вернуться домой?

— Он болен, сынок. У него… патологическая болезнь лёгких. — Альбертина приобняла Майкла, отведя его в сторону, усадила на стул в зале ожидания возле приёмной. — Боюсь, у него не так много времени.

Майкл достал смартфон и уткнулся в него, перебирая что-то по экрану, выказывая своё напускное безразличие. Сначала сестра Альбертина решила, что он хочет кому-то позвонить или написать, но нет. У маленького Майкла действительно больше никого, кроме отца, не было. Сейчас ему просто нужно было занять руки.

— Прости сынок, — она взяла Майкла за руку.

— Не называйте меня так, вы мне не мать, — он отдёрнул руку обратно.

В помещении становилось очень душно, а нависающая над ним медсестра, не смотря ни на что, всё больше и больше раздражала Майкла. Её «воздушность» и чистосердечность в момент превратились в огромный тяжелый камень, который Майкл будто бы водрузил на спину. Он не хотел плакать, но хотел выместить накапливающуюся злость, и не понимал, как это сделать. Сжимая потный кулачок, он выпрямился.

— Я хочу к нему.

— Понимаю.

— Мне не нужно ваше понимание. Пустите меня, пожалуйста, пустите меня к нему.

— Ещё несколько вопросов. Вы должны ответить, потом я попробую договориться. — В какой-то момент сочувствующие глаза сестры сменились на холодные, она села рядом, — какие у вас отношения с отцом?

— Отношения как отношения, что вам надо?

— Почему вы в такой одежде? — она указала на Майкла.

Кофта Майкла была изрядно затёрта. Грязные засаленные джинсы давали понять, что их не переодевали несколько недель. Ботинки были изношены. Майкл не понимал, какое значение это всё имеет сейчас.

— Что с ней не так? Дайте мне пройти к отцу!

Последние слова прозвучали настолько вызывающе, что пару десятков человек обернулось в их сторону. Майкл почувствовал себя идиотом, снова опустил глаза к телефону. Часы, висевшие над стойкой в холле, несколько раз пропищали. Звук показался Майклу отвратительным.

— Где твоя мама, Майкл?

— Её нет.

— Она умерла?

— Её просто нет. Пошли вы.

Альбертина отложила бумаги:

— Мы продолжим этот разговор позже, а сейчас, если ты не против, я бы хотела тебя кое с кем познакомить, — к Альбертине вернулись её сочувствующие глубокие глаза. Она повела Майкла за одну из этих бесконечных дверей. Каждый из врачей, которых Майкл разглядывал по пути, носили на лице маску обособленности и безразличия, что никак не вязалось с его мальчишескими образами этой профессии, скормленные ему через кино и школьные книги. Он впервые был в больнице.

— Лори, ты тут? — окликнула медсестра, когда они с Майклом вошли внутрь.

— Да, тётя Сарто. Что вы хотели?

Из-за угла выбежала девочка с копной рыжих волос на голове. Навскидку она была ровесницей Майкла, но выглядела куда лучше и держалась куда более статно: чистая белая кожа, новенькое платице, прямая осанка. Карие глаза блестели непритворными эмоциями, прямодушием. С появлением её в комнате помещение как будто бы стало чуточку светлее.

Майкл выдохнул, и, наблюдая за лёгкими покачиванием этой девочки из стороны в сторону, сумел подавить в себе часть негатива. На полминуты он абсолютно забыл об обстоятельствах, которые привели его сюда.

— Лори, это Майкл. Майкл Рейв, это Лорис Тентативо. И не удивляйся, фамилия итальянская.

— Привет, — Майкл протянул руку. Лорис пожала её достаточно уверенно, хоть и немного смутилась.

— А ты мужчина! — обрадовалась Альбертина. — Побудьте вместе, пообщайтесь. Если твоего отца приведут в сознание, то обещаю, я устрою для вас встречу, хорошо?

— Да… Спасибо, мисс Сарто, — глядя в пол, он слегка изменился в лице.

Лорис после этих слов не то хохотнула, не то хрюкнула, но именно этот звук сегодня показался Майклу единственным приятным за весь день. Альбертина снова улыбнулась. Подняв голову, Майкл впился взглядом в Лорис.

— Вы пока можете посмотреть телевизор.

— Я и так его смотрю, — Лорис слегка возмутилась.

— Не проказничать! — сестра Альбертина вышла из комнаты.

— Это называется ординаторской, — прошептала на ухо Майклу Лорис. — Идём, что ли, посмотрим ящик.

— Пожалуй.

Они прошли в соседнюю комнату и сели на серый диван. На полках вокруг телевизора, стоявшего напротив, было расставлено порядка сотни книг, которые сразу завладели вниманием Майкла. Разноцветные корешки, яркие иллюстрации на обложках — недолго думая, он встал и подошёл к полкам. Обтерев потные ладони об штаны, Майкл начал листать одну из первых попавшихся под руку книжек. Лорис, отключив звук на работающем телевизоре, облокотилась на спинку дивана:

— Что ты там ищешь?

— Смотрю что есть.

— Как только выберешь себе что-нибудь, отойди в сторону, а то ты весь обзор закрываешь, — Лорис снова включила звук, но громкость убавила.

Перебрав несколько непонятных для себя изданий, Майкл вытянул из глубины верхнего стеллажа большой том, на лицевой стороне которого была изображена широченная река. Пролистав несколько первых страниц, он вернулся на своё место рядом с Лорис.

— Ты такое видела вживую? — Майкл придвинулся с раскрытой книгой на руках.

— Да, видела и круче, — не без энтузиазма произнесла Лорис.

— Мне нравится. Это должно быть нереально красиво, — Майкл повернулся к ней и расплылся в улыбке. Гримаса вышла одновременно нелепой и милой, как показалось Лорис.

— Не очень далеко отсюда можно наткнуться на подобный вид, — Лорис наклонилась ближе, — а вот что-то подобное я видела в Италии. — Она указала на пейзаж соседней иллюстрации. Живость этой девчонки не шла ни в какое сравнение с привычной замкнутостью Майкла.

Вдруг его перекосило, сгорбившись и развернувшись вполоборота, Майкл прищурился. Вглядываясь в портрет пожилого мужчины, висевшего на стене, он застыл.

— Что такое?

— Придя сюда, я слышал стоны. Ты не знаешь, чьи они?

— Я не слышала. Наверно это больные.

— Ну да, — отложив распахнутую книгу, Майкл протянул поднятый с подушки пульт. — Выбирай, что смотреть будем.

…4.2

Однажды наступает момент, когда вы понимаете, что являетесь в равной степени уязвимым перед жизнью, как и все вокруг. И вроде бы это было ясно с самого начала, но вы никогда не придавали этому значения. Не задумывались всерьёз. А в момент так называемого прозрения необходимо объяснить себе, что ты готов дальше мириться с этой уязвимостью по каким-то более веским причинам, чем просто ради движения из одной точки к другой. И горе тем, кто не находит в этом монологе достойных доводов.

Майкл стоял напротив бледно-белой двери и ждал разрешения какого-то там старшего терапевта войти. Он боялся. Боялся ещё и потому, что не мог вспомнить ни одного наставления отца, которое могло бы подойти к данной ситуации. Но Майкл был уверен, что, войдя в эту дверь, он получит ответы на те вопросы, что возникли по стечению случайных обстоятельств сегодня. Отец должен знать, что делать.

Авторитетов, что были хотя бы равны отцу, у Майкла не было. В школе каждый из преподавателей был зациклен на своём: то ли заблуждения, то ли совсем уж посредственная информация. Сверстников чаще интересовало то, где они будут прогуливать уроки или кого будут бить за школой. А если учитывать крайнюю обособленность Майкла от всех остальных, то неоднократно тем объектом избиений становился именно он.

И только дома, в затхлости которого через раз пробивались запахи то плесени, то спирта, то нестиранной одежды, Майкл начинал чувствовать себя свободно. Здесь же, вместе с ним, жил человек, который возможно и не любил его так, как может любить сына отец, но человек, которому он был небезразличен хоть в какой-то степени. Человек, который мог не слишком долгим разговором заставить Майкла хорошенько пересмотреть своё отношение к чему-либо. Отец был всегда, какой бы ни был, а сейчас его может не стать.