Статус С (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 25

— Стоять! Полиция! — донеслось со стороны лифтов.

Я узнал голос Джулии. Зажмурился, откидываясь спиной на стену. Уф, кажется, повезло.

По мере того, как дыхание успокаивалось, боль, наоборот, все сильнее давала о себе знать. Висок горел и пульсировал так, что я невольно щурил правый глаз, порез на ноге тоже нещадно болел. Разом проснулись и прочие мелкие ссадины и ушибы, которые я насобирал во время беготни по темному лабиринту.

Спохватившись, я обнаружил, что странный незнакомец как в воду канул. Скорее всего, заслышав полицию, сбежал по лестнице. Вверх или вниз? Ч-черт, как он вообще мог так незаметно проскользнуть, при его-то габаритах?

Снаружи какое-то время доносился гомон, пальба, топот множества ног, но все довольно быстро стихло. Потом я услышал только деловитый голос Джулии. Короткие малопонятные фразы явно по отработанной схеме:

— Код десять-семьдесят. Корпус три, одиннадцатый этаж. Нужны парамедики. Трое раненых, двое убиты. Веду преследование…

Почти сразу же пришел входящий сигнал от нее по смарткому.

— Ты где?

— Рядом. На п-пожарной лестнице, возле лифтов. Я вас слышу.

Через минуту дверь раскрылась, и в лицо мне ударил свет фонарика.

— Ранен?

— Да, немного…

Я, морщась от боли, попытался встать, но пошатнулся. Джулия бросилась ко мне, вовремя подставляя плечо. К моему удивлению, она была без брони. Да и ее пантеры не было видно.

— Идти сможешь?

— Да.

— Тогда поторопимся. Но в лифт сейчас нельзя, придется пройтись по лестнице. Выдержишь?

Я кивнул. Опираясь на офицершу, поковылял вниз по пыльным ступенькам. Мысли лихорадочно метались в мозгу. Почему мы на лифте не поехали? Да и вообще — Джулия ведь отрапортовала, что ведет преследование нарушителей. А вместо этого со мной возится. Я, конечно, благодарен, но…

— А п-почему вы без формы?

— Не моя смена. Тебе повезло, что я была неподалеку. Давай-давай, шевелись!

— Куда мы? В б-больницу?

— На дискотеку! — огрызнулась Джулия.

Я неудачно спрыгнул со ступеньки и чуть не подвернул ногу. Пришлось остановиться ненадолго. Джулия воспользовалась этим, чтобы еще раз осветить меня фонариком и разглядеть получше.

— Ножевое на бедре… Царапина на виске… Все, больше ничего серьезного?

— Вроде нет…

— Теперь слушай сюда. По-хорошему, я должна тебя сейчас сцапать и оформить по протоколу. Но тогда плакало твое досрочное снятие статуса D.

— Но я же н-ничего не…

— Надеюсь. Но для начала выясним все подробности, а там уже решим, что с тобой делать. Что там вообще произошло? Там два трупа, Фрост! Огнестрел. Ты вляпался в какие-то разборки между бандами?

Я помотал головой. Впрочем, для расспросов все равно было не время и не место, и Джулия это тоже понимала.

— Ладно, позже поговорим. Давай, поднажми, осталось всего несколько этажей. Но в больнице тебе тоже светиться нельзя. Медики обязаны будут сообщить о ножевом…

— Тогда куда мы? — переспросил я.

Ответила она не сразу, явно что-то прикидывая в уме.

— Ко мне, — наконец, буркнула она с неохотой. — Тут недалеко.

— Да сиди ты смирно! — проворчала Джулия. — Я же предупредила — будет немного щипать.

Я стиснул зубы и отвернулся, стараясь абстрагироваться от жгучей боли, которая охватывала не только место пореза, но и все бедро.

После того, как мы добрались до квартиры Джулии, та первым делом отправила меня в душ. Изгвазданную в пыли и пепле одежду куда-то забрала — видимо, отнесла в ближайшую прачечную. Сам я долго отмокал под горячими струями, смывая пот и кровь. К удивлению, обнаружил на себе с десяток свежих синяков и ссадин — в горячке и не заметил, как где-то здорово ободрался.

Серьезных ран было две — все еще кровоточащий длинный порез на бедре и рассеченная до самого виска бровь. Я тщательно промыл их и выбрался из душа, обернувшись полотенцем. В таком виде Джулия и выволокла меня в комнату, усадила на диван и принялась штопать рану.

Чувствовалось, что ей не впервой — действовала уверенно, да и аптечка у нее оказалась довольно продвинутой, почти как у парамедика. С помощью инъектора вкатила мне какое-то лекарство, рану обработала резко пахнущим антисептиком, потом залила внутрь какой-то гель и начала стягивать края полосками липкого пластыря. Вот тут-то и вовсе захотелось взвыть или впиться куда-нибудь зубами.

Я вцепился в подлокотник дивана и, чтобы отвлечься, скользил взглядом по квартире.

Конечно, по сравнению с моей конурой — в разы больше и уютнее. Но все же гораздо скромнее, чем я ожидал. Квартира располагается в крайнем, шестом жилом корпусе округа, на одном из нижних этажей. Просторная комната квадратов на тридцать, одну стену полностью занимают окна в пол, стекла с изменяемой прозрачностью. Возле входа замерла, как изваяние, киберпантера, от бока ее отходит кабель питания, глаза медленно пульсируют синими огоньками. На зарядке, видимо.

Обстановка в комнате непритязательная. Диван, небольшой кухонный блок, отделенный лаконичной стойкой. В углу — знакомая металлическая рама многофункционального силового тренажера, беговая дорожка и человекообразный манекен, выполняющий роль боксерской груши. Закрытая дверь, похоже, ведет в спальню. И, собственно, все. Мебели — минимум, из-за чего квартира выглядит пустоватой. Под видеообои отведен лишь небольшой участок стены рядом с кухонной стойкой, в качестве заставки на них висит фотография самой Джулии с какой-то женщиной постарше.

— Мама? — спросил я, кивнув на фото.

Джулия обернулась и, почему-то помрачнев, кивнула.

— Да.

Фото, похоже, было сделано несколько лет назад. Джулия на нем заметно моложе — примерно моего возраста. Волна длинных светлых волос, широкая искренняя улыбка, короткая маечка с легкомысленным принтом. В ней с трудом можно было узнать нынешнюю жесткую валькирию. С матерью они на первый взгляд были мало похожи, но, если приглядеться, можно было заметить едва уловимое сходство.

— Она… умерла четыре года назад.

— Мне жаль.

Сама Джулия сейчас, без полицейской формы и экзоскелетной брони, тоже выглядела непривычно. Я даже удивился, какая она на самом деле хрупкая, даже изящная. Все-таки весь этот полицейский обвес делал ее немного мужиковатой.

Впрочем, тренажеры в квартире явно стоят не для красоты, и хозяйка в очень хорошей форме. Сейчас это особенно заметно — серые домашние леггинсы плотно обтягивают бедра, свободная майка оставляет обнаженными руки и плечи с красивой рельефной мускулатурой. Может, чуточку избыточной для девушки, но мне лично нравится. Да и прикосновения ее прохладных тонких пальцев, несмотря ни на что, легкие, почти нежные. И будто бы электризуют кожу, отзываясь по всему телу приятными волнами.

И пресс у нее красивый, выраженный. А если приглядеться — под майкой ничего нет…

Я вдруг замер, сообразив, что Джулия перехватила мой взгляд.

— А я смотрю, тебе уже лучше! — возмущенно фыркнула она, поправляя сползшую на плечо лямку.

— Прости… те, офицер. Я н-не…

— Да ладно, не мямли. Сядь ровнее! Да нет, сюда развернись, к свету… О боже, и полотенце поправь. Я, конечно, польщена, но обойдусь сегодня без подобных зрелищ.

Окончательно сконфузившись, я зажал полотенце между бедрами. Обратил, наконец, внимание на обработанную рану. Выглядело все весьма неплохо — рана чистая, заклеенная, края стянуты временными швами из специального пластыря. Думаю, что даже в больнице меня не залатали бы лучше.

Подробнее разглядеть не успел — Джулия требовательно приподняла мне подбородок пальцами. Прищурилась, осматривая рану на виске, и вполголоса выругалась.

— Так, тут придется повозиться подольше… Терпи!

Прохладный влажный тампон с антисептиком коснулся кожи, и я невольно зажмурился от боли. Стиснул зубы, изо всех сил стараясь сидеть ровно и не стонать. Получалось с трудом. Рана была неглубокая, но паскудная — со рваными краями, изогнутая, идущая полумесяцем от внешнего края брови к виску. Чем же меня так успели зацепить? Может, шип какой-нибудь на одежде. Или острым кастетом вскользь…