Белая королева (СИ) - "Майский День" - Страница 7

Добросовестность всё же повлекла в апартаменты господина и повелителя. Саторин тренировался. В специальном зале слабо гудела и пахла неживой техникой аппаратура творцов, выше располагалась собственно мастерская. Я остановился понаблюдать. Саторин создавал скалу, насыщенную сверкающими минералами. Кристаллы поблёскивали тускло и остро, переливались красками. Я знал, что их можно потрогать, ощутить жёсткость рёбер и шероховатость граней, проникнуться немыслимым сочетанием цветов, стать естественной частью искусственного мира, но не спешил восхищаться. Во-первых, я видел результат неоднократно, это туристы из провинции могли восторженно замирать и свято верить в чудо. Во-вторых, лишь здесь и сейчас я понял одну вещь, которая и прежде тиранила подсознание, но теперь окончательно вылупилась на свет. Всё, что воплощал Саторин, несло на себе отчётливый отпечаток его личности, а он был вампиром, и любую суть возводимого мира сам того не сознавая насыщал кровью.

Люди восхищались его искусством, но не любили, оно трогало воображение, но не сердца. Оно пугало, заставляя проживать не самую весёлую страницу жизни.

Я подумал о том, каким увижу творчество Дины и ощутил внутри неясную тоску. Словно отняли у меня что-то хорошее, хотя у вампира не очень-то отберёшь. Странно, но мне понравилось общаться с человеком, да ещё столь юным. Те недолгие минуты, что мы с Диной провели вместе, два чужака в большом неуютно мире, насытили душу как еда — тело. Стерли местами налёт неправильности, словно вознамерились показать мне, есть ли под ним здоровая ткань. Сохранилась ведь? Забавно. Я украдкой достал и обозрел цветок. Он более не пугал, был просто знаком внимания, маленькой частицей заурядного бытия, не имевшего никакого отношения к мрачной культуре вампиров. Я убрал его в карман, бросил взгляд на гротескное творение Саторина и решил, что обязательно встречусь с Диной ещё раз.

Хочу сразу пояснить: я не влюбился. Это странное помешательство никогда не выносило мне мозг. В человеках был слишком юн и занят борьбой за выживание, в вампирах и совсем смешно казалось носиться с нежными чувствами. Влечение к Дине объяснялось иными причинами. Я жаждал чего-то неопределённого.

Наверное, окружающие меня вампиры и люди несли на себе столь явственный отпечаток лицемерия, что даже для такого весёлого циника как я оказалось чересчур. Я хотел глоток не крови, а чистой воды.

За века существования привыкаешь к тому, что голова от скуки обзаводится не только обычными, но и извращёнными мыслями. Любые желания перестают страшить, лишь ненавязчиво взывают к действию. Я без тени сомнения отправился к себе переодеться, а потом покинул особняк и ринулся в людской океан.

Солнечный свет тяготил, потому я старался держаться в тени, хотя обгореть не слишком боялся. Транспорт у нас разнообразный, и сутолока свела бы с ума любого, но я вырос не во дворце и любил болтаться в толпе. Поскольку костюм мой был лишь немногим лучше того тряпья в котором бродил по подземному городу последний раз, престижными каплями я не воспользовался, втиснулся в общую змею, где весёлые и грустные, общительные и отстранённые люди спешили куда-то по своим делам. Вместе с ними я добрался до пещер и охотно нырнул в прохладное сложно пахнущее нутро.

Проникнуть в замок моей принцессы я мог и днём, но решил для начала проверить, нет ли возможности встретиться с ней в городе, потому подобрался к парадному входу в дом и начал отцеживать запахи, тянувшиеся вдоль улицы. Как я и предполагал, совсем взаперти девочку не держали, выводили на прогулки. Не стоило надеяться, что её выпустят на свободу одну, без сопровождения, но и на сей предмет у меня имелись дельные мысли. Я выбрал подходящую позицию и принялся наблюдать.

Время от времени приходилось перемещаться и создавать иллюзию обоснованности моего присутствия здесь. Минуты пробегали безрезультатно. Я уже решил, что сегодня Дину не выведут для моциона, и удача, всегда так меня любившая, ныне позабыла дорогу к своему привлекательному избраннику, когда дверь солидно отворилась и выпустила наружу ту пожилую пару, что я в бытность свою внутри вынюхал на втором этаже. Дина как примерная дочь или внучка шла между супругами, и всё это семейное предприятие чинно двинулось вдоль улицы.

Я потёк следом, позволил себе подойти довольно близко, поскольку никто кроме Дины меня не знал, а она любопытная и зоркая, как все девушки, очень скоро рассмотрела меня в редкой веренице прохожих.

Щёки вспыхнули румянцем, заблестели оживлением глаза. Дина постаралась опустить взгляд и принять благопристойный вид, но оно того не стоило. Пожилая пара обращала на неё мало внимания: идёт рядом, ну и чего ещё напрягаться?

Я умильно улыбнулся, издали показал сложенную бумажку, а потом, нагнав группу, быстро сунул листок в доверчиво подставленную ладонь. Как дети. Как в прекрасном прошлом. Современные навороты иногда делают жизнь такой пресной. Я избегал их, как только мог и совсем не потому, что неведение позволяло лишний раз отвертеться от работы, хотя что скрывать — и это тоже. Сейчас, играя роль бедного паренька с окраин, я вообще ничего с собой не взял.

Дина весьма ловко смогла, чуть отстав, развернуть и прочитать моё недлинное послание. Оглянувшись, она энергично кивнула и тут же принялась претворять в жизнь мой план. Мне нравился её азарт, зажигал, наполнял сдержанным весельем, томным, как предощущение безоблачного будущего. Дина справилась почти без усилий. Надсмотрщики, по-видимому, не отличались сообразительностью и на уговоры поддались быстро.

Массажный салон, в который я предложил Дине затащить эскорт, предоставлял множество услуг. Нет, не подумайте, всё в пределах приличий и закона. Здесь тело получало немало услад, и вся процедура продолжалась два часа или чуть больше. Хозяйка была одной из моих подружек и без возражений согласилась помочь, даже не приревновала, хорошо понимая, насколько это бесполезно.

Таким образом пока пожилая пара постигала тайны возрождения плоти, мы с Диной выскочили через неприметную заднюю дверь и оказались на улицах без всякого присмотра. Маленькая ладошка доверчиво умостилась в моей, глаза сияли предвкушением. Я и сам радовался как мальчишка, взрослый человек, ухвативший шанс вернуться ненадолго в сияющую юность. Вампиру просто выглядеть свежим наружно, гораздо сложнее вернуть это ощущение многое пережившей душе. Улыбка сама теребила губы — не по принуждению, а от довольства.

Стратегия и тактика не мои сильные стороны, но из первой нашей беседы с Диной я уяснил, что она родилась в пыльном захолустье Долгих степей и решил показать ей море. Из окон подземного дома она могла видеть край бухты, где выращивают моллюсков — скучные расчерченные сетями плантации и не более того. Я повёл сквозь хитросплетения рынка прямо к скалам, где грохотал великолепный прибой, откуда просматривался весь залив и Панцирные ворота в широкий океан.

Разговаривать в шуме и гаме базарных улочек почти не удавалось, но моей спутнице всё было равно интересно. Она жадно разглядывала товары, людей, причудливые уступы домов. Она наслаждалась приключением, в юной наивности ничуть не опасаясь дурных последствий. Иногда я корил себя за несерьёзность, но потом приходил к мысли, что виноваты оба и успокаивался. У меня вообще очень гибкая совесть — вся в своего хозяина акробата.

На мой счастье солнце частенько пряталось в облаках, позволяя обойтись без заметного ущерба. По ощущениям, кожа лишь немного покраснела, но для блондина это не криминал.

Мы долго бродили над обрывом. Заглядывая вниз, Дина вздрагивала от страха, хотя ограждение надёжно предохраняло от падения. Чаще всего же её взор устремлялся в даль где сходились вода и воздух. Она дышала морским ветром, смеялась, когда он трепал волосы. Глаза сияли, в них переливалось отражение волн. Пальцы иногда шевелились, словно сплетали узор творения, я следил за ними не без опаски, но ничего лишнего не появлялось в ладонях, и хорошо.

Мальчишки бродили по обзорной площадке, предлагая раковины и другие морские диковинки, Дина восхищалась ими, но купить не рискнула: как бы она объяснила такое приобретение дома?