Тот ещё подарочек (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 31

— А вы чего прилетели? — совсем не гостеприимно спросило нас юное дарование, а я кивнула на картину.

— Ты зачем её нарисовала?

— Да так. Захотелось, — пожала плечами та, убирая свои инструменты в специальную коробку и вставая.

Лиза подошла ко мне, мы вдвоём оценили труды Даши. Всё же она талантище. Картина просто захватывающе мрачная. Гри было не узнать, и бедненькая роза с худенькими ножками жалобно выглядела в цепких пальцах альбиноса.

— Эта картина нас может выдать! — сделала замечание Лиза, а Дорош подошла к нам посмотреть на полотно со стороны.

— Думаете? — удивилась она, словно впервые увидела то, что нарисовала. — И чем?

— Если кто-то видел танец Маши и Гри на станции.

— То что? — не хотела признавать очевидного Даша, надменно оглядываясь на нас. — У Маши эксклюзивное право носить золотые платья? Или что, все, глядя на золотую розу, решают, что под ней подразумевается наша золотая наследница наместника? Что?

Я растерянно воззрилась на Лизу, потому как не была готова к нападкам Дашки, да и после того, что она нам поведала про свою маму, мне казалось кощунством настаивать на уничтожении картины. У Лизы, кажется, были те же мысли, потому что она молча кусала губы в раздумьях что ответить.

— Возможно, ты права, — призналась я, что у нас уже массовая паранойя на фоне небольшой истерии. — И никто не увидит в этой розе меня, но ты же не собираешься её никому показывать?

— На всеобщее обозрение я её точно не планировала выставлять. Да и мне она здесь не нужна. Хочешь, тебе подарю, — предложила мне Даша, а я замотала головой.

Только этого мне не хватало — ежедневного напоминания о побеге до “Астреи” и обратно. Если совсем уж быть честной с собой, то картина мне больше напоминала о Гри и его поцелуе!

— Тогда продам для частной коллекции, — опять пожав плечами, заявила Даша, и я не могла ничего ей возразить. Картины Дашки дорого стоят, и отказываться от кредиток юное дарование не приучено. Деловая хватка у них с Лизой — это семейное, на всём наварятся.

— Но только для частной, так и оговори, чтобы в контракте был пункт о запрете перепродажи и дарения третьим лицам, — наставительно закончила Лиза, а я вздохнула.

— Может ко мне? — предложила девчонкам, а то атмосфера в доме у Дорош была слишком давящая.

Жибор

Стоило девочкам покинуть особняк, как Дорош поднялся со своей драгоценной ношей в их супружескую спальню. Натали крепко спала. Ночь провела, рисуя как одержимая. Только к утру получилось оторвать её от холста. Авторская выставка должна была открыться через неделю, и агент заверил Жибора, что всё давно готово, но у Натали появилась очередная гениальная идея, под которую чуть ли не всё пришлось менять. Спорить с ней в её состоянии было бесполезно. Манаукец даже не старался. Это давало больше шансов и дальше скрывать от всех беременность жены, объясняя её эмоциональные всплески предстоящим грандиозным событием.

Но как бы ни старался альбинос, всё равно прокололся. Задремал всего на пару минут в тишине и покое в обдуваемой бризом террасе в окружении прекраснейших цветов, ароматы которых пока еще не нервировали Натали, а успокаивали.

Прилёт янары он упустил, теперь не знал как быть. Даша, конечно же, обещала никому не рассказывать и держала слово, судя по удивлённому выражению лица наследницы янарата, но это проблема. А проблемы Дорош привык решать. Стоило только улететь девчонкам, как уже новый гость крался по гравийной дорожке в саду. Именно крался, особенным шагом, который практически неслышен тем, кого не обучали.

Жибор спустился вниз на кухню, взял самый большой нож и пробрался лёгкой тенью к входной двери. Странные нынче незваные гости, одни через кухню приходят, и ноги не вытирают, другие через парадную дверь со всей свитой, и вот новое лицо, и крадётся, как Лиза, и с главного, как янара. Жибор сам нажал кнопку экстренного открывания двери, чтобы в следующую секунду прижать к стене Гри Буреля, успевшего выхватить нож и защитить своё горло.

— И что же прихвостень шияматы забыл у меня дома? — совершенно нелюбезно, даже с ненавистью спросил Жибор, рассматривая холёное лицо шпиона Шиянара.

Когда-то давно он сам был таким: услужливым, на всё готовым ради своей покровительницы. Их так обучали с самого детства, вдалбливая в голову, что любой приказ не обсуждается, а выполняется, и что мужчина должен достойно сносить все невзгоды и тяготы службы на благо Шиянара. Когда-то давно, в прошлой жизни, не было равных ему, Жибору, сильнейшему воину, но он вышел из игры, выбирая свободу, а не слепое подчинение приказам. Поэтому и терпел приветы из прошлого, особенно сейчас, когда Натали столь уязвима. Натянутые рукава футболки грозили лопнуть на бугристых руках Дороша. Воспоминания до сих пор к нему возвращаются в кошмарах, принося с собой страх, что Натали и его нынешняя жизнь не более чем счастливый сон.

— Я давно дал присягу наместнику Новомана, нашему янарату, — прохрипел Гри в ответ, пытаясь удержать кухонный нож подальше от своего горла. Да, не порежет, но повредить трахею способен. — Я всецело предан Коширу Шияне!

Дорош ещё несколько секунд пристально всматривался в лицо дворецкого, наблюдая, как собираются бисеринки пота на его висках.

— Плохо тренируешься, — выдал он вердикт и, отступая на пару шагов, убрал нож, ловко перехватив его за рукоять. — Ходишь, как строительный робот. Потеешь, как нонарец, никакой выдержки.

Гри потёр шею рукой и демонстративно убрал нож в наплечные ножны.

— Я исправлюсь, ши Дорош, — почтительно поклонился сильнейшему, прижимая кулак к груди.

— Зачем пожаловал ко мне? — нехотя повторил вопрос Жибор, продолжая рассматривать незваного гостя.

— Ваша дочь…

Договорить Гри не успел — пальцы Жибора молниеносно сжали его шею.

— Забудь о моей дочери! — прошипел Дорош, прожигая наполненным ненавистью взглядом побагровевшее лицо дворецкого. — Она не для тебя, понял? Даже мысли свои пошлые оставь. Моя девочка никогда не достанется шиямате и её лучшим приближённым.

— Я не саму Дарью имел в виду, а её картины, — прохрипел Гри, чувствуя, как от недостатка кислорода набухают вены.

Жибор ослабил хватку, приподнял брови в изумлении, а затем и вовсе отступил от еле дышащего альбиноса.

— Картины? — переспросил он на всякий случай. — Ты сюда прилетел ради картин Дарьи?

Гри покивал, закашлялся, а Дорош помог ему выпрямиться, даже пиджак поправил и по спине похлопал весьма доброжелательно.

— Не знал, что ты увлекаешься искусством. И что же тебе нужно от Дарьи?

— Я видел её работы, и ими невозможно не восхищаться. Хотел приобрести одну себе.

Жибор не верил, что дворецкий пришёл к нему ради картины. Просто не верилось. Конечно, его девочки известные художницы Союза, и это порой очень мешало его спокойной жизни. Особенно поклонники жены, просто боготворившие её, готовые разве что не рвать на ней одежду. У Дарьи же специфический стиль, но и он нашёл почитателей.

— Дочь продаёт картины исключительно через агента, и ты зря прилетел сюда лично, — решил всё же разъяснить ситуацию Жибор. — Всё, что тебе надо — позвонить её агенту и договориться о сделке.

— О, приношу свои извинения, я как-то не подумал, что у такой юной художницы уже есть собственный агент.

— Ложь. Подумал и проверил. А прилетел в надежде поговорить не с ней, а со мной, потому что знаешь все передвижения янары, с кем она и где. Не знаю, что ты хотел купить, и знать не хочу. Разговор окончен, — невозмутимо заявил альбинос и указал на калитку. — Вон с моей территории и не смей приходить без приглашения, глотку вырву. Это ты янарата можешь обмануть своим лживым поклонением, я-то знаю, что преданность к женщине у таких, как мы, не вытравить из мозгов. Так что…

Гри поравнялся с Дорошем, усмехнулся, помедлив, поправляя манжеты рукавов, с улыбкой встречая хмурый взгляд бдительного отца.

— Да, вы правы, я прилетел в надежде пообщаться лично с вами, потому что был уверен, что торговаться с агентом вашей дочери будет сложнее. Я ошибся, принимаю сей факт. Всё же ноли в кредитах делают порой чудеса, а сердце шиянарца всегда преданно женщине, его ничем не купишь. Тут вы тоже правы. Но… как и ваше, моё сердце уже давно принадлежит не шиямате, а другой.