Без права на пощаду (Школа обаяния) - Демилль Нельсон - Страница 62
- Предыдущая
- 62/101
- Следующая
– Работать на вас здесь – одно, – заметил Холлис. – Но я не могу выдать вам секреты разведки, это подвергнет опасности и поставит под угрозу жизни других агентов.
Буров забарабанил пальцами по столешнице.
– Вы не в том положении, чтобы заключать сделки, Холлис. Вы уже мертвы, и никому не известно, что вы здесь. А причина вашего пребывания здесь в том, что вы слишком много знаете об этом месте, и нам нужно выяснить, что вам известно.
– Мы оказались здесь за убийство двух пограничников, – напомнил ему Холлис. – Именно за это нас и приговорили к смертной казни.
– Да, и за это тоже, конечно. Видите ли, как только в крови появляется сахар, люди быстро возвращаются к своему прежнему "я". Что касается вас, Холлис, мне ваше бывшее "я" совсем не нравится. Поэтому, будьте добры, умерьте свой сарказм.
– Есть, сэр.
Буров повернулся к Лизе.
– Что же касается вас, мисс Родз, то весьма вероятно, что допрос принесет очень незначительные результаты, и посему ни в какой степени не поставит никого под удар. Верно?
Она нерешительно кивнула.
– Так вы хотите жить и работать здесь или предпочитаете, чтобы вас расстреляли? Отвечайте.
– Я... я хочу остаться с полковником Холлисом.
– Здесь? Или на небесах? – ухмыльнулся Буров.
– Где угодно.
– Какая преданность, – Буров перевел взгляд на Сэма. – А каково ваше решение?
– Мне бы хотелось, чтобы нас обоих выпустили из камер, чтобы мы некоторое время пожили здесь, прежде чем решим, хотим ли мы стать добровольными инструкторами в этой школе.
– Хорошо, – кивнул Буров. – Полагаю, вы скоро убедитесь, что лучше жить здесь, чем умереть перед строем вооруженных солдат. Однако мы еще не договорились о способе вашего допроса.
– Давайте поговорим об этом после того, как мы с мисс Родз решим для себя, работать нам здесь или нет. Нам понадобится десять дней.
– Тянете время, – улыбнулся Буров.
– Для чего? Я мертв. Мы оба мертвы.
– Даю вам одну неделю. – Он пристально посмотрел Сэму в глаза. – Как только мне покажется, что вы что-нибудь затеваете или лжете... – Буров ткнул пальцем в сторону Лизы. – ...Она умрет. И, как я уже предупредил вас, не от пуль. Вы достаточно умный человек и понимаете, что я разрешаю вам торговаться со мной, потому что предпочитаю оставить вас в живых. Вы мне нужны, чтобы я мог допросить вас в любое время, когда возникнут какие-нибудь вопросы, связанные с американскими спецслужбами. Кроме того, мне хочется, чтобы вы остались в живых, потому что нам пришлось наворотить кучу дерьма, чтобы инсценировать вашу гибель. Вы оба – весьма дорогой товар и крупное приобретение для нашей школы. И мне приятно, что теперь вы всецело в моей власти. Навсегда. Вы меня забавляете.
– Но вам не до смеха, – парировал Холлис.
Буров смерил его долгим взглядом. Потом достал из ящика письменного стола револьвер и вынул из барабана пять или шесть пуль.
– Нет, это не то, что вы называете русской рулеткой. Встаньте-ка. – Он протянул револьвер Холлису. – Вы же хотите убить меня? Я даю вам шанс исполнить ваше желание. В барабане осталась одна пуля.
Буров отступил на шаг назад.
– Ну же!.. Рискните!
Холлис стоял с револьвером в руке.
– Вы станете героем Америки, хотя и неизвестным. Ну же, давайте.
Холлис взглянул на Лизу.
– Ну, что же вы? – продолжал Буров. – По крайней мере заставьте меня поползать и поунижаться перед вами! Прикажите мне встать на колени и умолять сохранить мне жизнь.
Холлис молчал.
– Нет? Кое-что уразумел? Велика ли сила револьвера? Все зависит от того, кто держит его. Вы или я. Оружие – это еще не власть... – Он посмотрел на Лизу. – Встаньте.
Она повиновалась.
– Возьмите револьвер.
Она поколебалась, но взяла его у Холлиса.
– Вот видите, – сказал Буров, – вы выполняете мои приказы даже с револьвером в руках. Ну, стреляйте в меня.
– Нет.
– И что же это значит? Цивилизованные люди думают о будущем. Что будет с вами, если вы меня убьете? Конец вашим проблемам, да? Нет, только начало. – Буров самодовольно усмехнулся. – А настоящий патриот пожертвовал бы своей жизнью, чтобы забрать мою.
– Я не выстрелю в вас только по одной причине. Возможно, вы и сами это поняли. Я верую в Бога. И не могу лишить человека жизни, даже вас, – сказала Лиза и положила револьвер на стол.
– Неужели? Христиане не убивают людей? Наверное, мне следует перечитать историю христианства. Все вы лицемеры.
– Мы хоть что-то пробуем исправить. А вы нет.
– Позвольте мне дать вам совет, мисс Родз. Если вы убедите вашего приятеля подчиниться нам, то сохраните свою жизнь. Без него вы пустышка. Просто женщина, с которой можно сделать все, что угодно. Я уверен, что ваше упрямство уже поколебалось. Обдумайте хорошенько все, о чем мы тут с вами беседовали. – Буров убрал револьвер в стол и сказал уже дружелюбнее: – Ну что ж... Что вы думаете о прогулке на свежем воздухе? Думаю, вам это будет любопытно. – Он подошел к двери и заговорил с охранником. Потом повернулся к Лизе и Холлису.
– Через некоторое время я присоединюсь к вам.
Охранник провел их вниз по лестнице к выходу из здания.
Они опять прошли мимо комнаты связи, дверь в которую была приоткрыта. Сэм отметил про себя, что коммутатор не автоматический. Слева от оператора коротковолновый радиопередатчик, но остальную часть пульта увидеть не удалось.
Из комнаты вышел лейтенант и, прикрыв за собой дверь, встал напротив Сэма и Лизы.
– Любопытно вот, из-за чего вы сюда угодили, – он протянул им пачку сигарет. – Курите?
Они отказались.
– Моя фамилия Челцов, – представился лейтенант. – Значит, будете нашими инструкторами?
Холлис молчал.
– Здесь каждый старается по возможности ладить с другими. Это не тюрьма, – продолжал лейтенант. – Полковник Буров – очень умный человек.
Он позволяет американцам свободно передвигаться по всей территории школы, правда, до тех пор, пока они добросовестно выполняют свою работу. Однако если окажется, что инструктор в чем-то дезинформировал своего русского ученика насчет Америки, то Буров... – Лейтенант приложил указательный палец к виску и щелкнул языком. – Вам понятно.
– А вы палач, Челцов? – спросил Холлис.
Тот не ответил.
– Вы говорите по-английски?
– Нет. Никто из здешней охраны не говорит по-английски.
– А как же американские инструкторы? Разве они разговаривают с учениками по-русски?
– Предполагается, что они не знают русского, но они понимают его. По правилам, русские ученики и американские инструкторы должны общаться только по-английски. А охранники не могут заговаривать с учениками или инструкторами без крайней необходимости.
– Ваш русский превосходен. Будьте осторожны в разговорах.
Лейтенант вернулся в комнату связи.
– Ты бросила курить? – спросил Сэм.
– По-моему, да, – ответила она. – Наверное, существуют и более простые способы бросить курить.
– Ну что ж, проживешь дольше.
– Сэм... я понимаю, мы влипли в очень скверную историю. Но... я не собираюсь им подчиняться.
Холлис потер большой палец об указательный, напоминая этим знаком, что вокруг установлены подслушивающие устройства. Она шепнула ему на ухо:
– Это ведь было разыграно, не так ли? Ну, я имею в виду... твое... твое...
– Подчинение?
– Да. Именно так.
– Поговорим позже, Лиза.
Наконец появился Буров, а с ним солдат, который принес теплые белые куртки для Лизы и Холлиса.
– Мне бы хотелось дать вам пару советов. Первое: выходя из этих дверей, забудьте о том, что с вами здесь произошло. И второе: всегда помните об этом, – сказал Буров.
– Мы поняли, – кивнул Холлис.
– Вот и прекрасно. Наденьте куртки и идите за мной.
Они вышли из штаба и с удовольствием вдохнули хвойный морозный воздух.
– Прекрасное утро! Не так ли, мисс Родз? – обратился Буров к Лизе. – Вы очень бледны. Но ежедневные прогулки быстро вернут свежесть вашему личику. Если здравый смысл возобладает над вашим норовом, вам будет легче расстаться со своим прошлым. Здесь ни у кого нет прошлого: ни у инструкторов, ни у учеников. Это философия жизни нашего учреждения. У инструкторов есть лишь культурное наследие, которое они передают ученикам. А у тех, в свою очередь, есть цель, которой они посвятят жизнь. Вы можете откровенно возражать мне, если хотите, мисс Родз. Не стесняйтесь и вы, Холлис. Мне интересно ваше мнение. Пойдемте прогуляемся.
- Предыдущая
- 62/101
- Следующая
