Зов топи (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 23

Глубокой ночью, дождавшись, когда все уснут, Дана пробралась в святилище. Вальд, утомленный заботами о лошадях, которых на него взвалил Эльмар, крепко спал, но Рихард, не спускавший глаз с Йолли, заметил, как она крадется и тут же потерял всякий интерес к шпиону короля. Немного помедлив, он последовал за Даной. Став у порога дома духов, герцог прислушался. Внутри не раздавалось ни звука — ни шепота молитвы, ни горестного вздоха. Медленно отворив дверь, он обнаружил Дану сидящей у алтаря. Рихард едва разглядел ее в темноте. Девушка застыла как статуя, подставив пальцы под струйки ледяной воды.

Рихард опустился рядом на грязный пол, мокрый от растаявшего снега. Духи в знак траура были повернуты спинами к источнику. Из-за тесноты он нечаянно задел фигуру. Та пошатнулась и упала со стуком. Дана не пошевелилась.

— День был длинным. Мы провели его лежа в телегах, а тебе пришлось помогать Эльмару. Неужели не устала?

Дана пожала голыми плечами. Рихард накинул на нее свой плащ, кожей ощущая холод, идущий от тела. Девушку бил озноб.

— Зачем ты следил за мной? — наконец спросила она, утомленная его присутствием.

— Хочу знать, что тебя гнетет.

— Белый берег мертв. Моего дома больше нет.

— Мертвецы на дереве пробудили в тебе дурные воспоминания. Видеть череду кровавых смертей и остаться равнодушным нелегко.

— Да… — из ее рта вырвалось облачко пара. — И еще я кое-что слышала… Мертвецы сказали, что нас ждет гибель.

— Почему же я этого не слышал?

— Их голоса звучали только для меня, не для чужаков.

— И как давно в тебе проснулись силы ведуньи? А может это был звук ветра в ветвях ясеня?

— Смейся, если хочешь. Мне не дано узнать как превратиться в туман, как ходить по воде, подчинять зверей голосом… Но я точно знаю, что мертвецы уже позвали тебя, герцог.

— Как дерзко! Ты и в самом деле веришь в свои слова, — усмехнулся Рихард. — Мне это нравится больше безвольной покорности.

— Я устала бояться! — Дана резко развернулась, пытаясь рассмотреть в темноте выражение его лица. — Больше некуда бежать! Впереди дом, ставший могильником. Зачем король хочет попасть в крепость? Что все вы можете сделать против сотен воинов?

— Фридо виднее.

— Мной дорожить никто не станет.

— Не хорони себя прежде срока, — голос Рихарда был полон укоризны. — У тебя есть цель. Что может быть лучше, чем кровная месть с мечом в руках? В роду твоего отца было немало отважных женщин. Ты унаследовала от них стойкость, жизненную силу. Выжила, когда другие погибли совсем не для того, чтобы сгинуть.

— Как мне понять тебя? — ободренная его словами спросила Дана. — Утром ты добрый покровитель, днем — жестокий и упивающийся властью, вечером — мудрый. Кто ты?

— Моя натура сложна и переменчива, — согласился герцог. — Я ношу много личин. Какую из них ты предпочла бы видеть в схватке с королем Ульваром?

— Ту, что насадит его голову на кол и выставит у ворот.

На миг перед Рихардом промелькнуло видение: опухшие, покрытые запекшейся кровью головы, насаженные на обугленные колья. Множество голов, испорченных падальщиками. Видение прошлого или будущего?

— Хорошо, — пообещал он. — Твой отец будет отомщен. Так или иначе.

Дана крепко обняла его. Рихард не стал отстраняться. Вдали от дома он тоже нуждался в поддержке, хоть никогда не признал бы это.

— Не сомневаюсь, что братья научили тебя сражаться. К тому же, ты хорошо держишься в седле. Лошадь ни разу не пыталась тебя сбросить.

— Я люблю лошадей и могу себя защитить.

— Утром покажу пару уловок, на которые способен кинжал. Они будут полезны даже против опытного воина.

— Я знаю, как перерезать горло дозорному и не поднять тревоги.

— А что ты будешь делать, если его шея под кольчугой, а глаза защищает шлем? — без иронии спросил Рихард. — Или если дозорный вдруг обернулся и увидел тебя? А если их трое? Я покажу уловки, а не простые приемы.

— Я не подумала, — Дана стыдливо опустила голову, — буду рада учиться у тебя.

— Пойдем. — Рихард поднялся, увлекая девушку за собой. — Сон необходим нам обоим. Кто знает, когда удастся поспать в следующий раз?

На рассвете на лагерь напали островитяне. Их кожа не была серой, а тела раздутыми, как описывал Йолли. Поданные короля Ульвара были жилистыми, крепкими и подвижными. Темные волосы, бороды островитян резко контрастировали с их белой кожей и яркими желтыми волчьими глазами.

Нападавшие пытались захватить их врасплох, но дозорные успели поднять тревогу. Громкие крики переполошившихся дозорных, смешавшиеся с иступленными воплями островитян, разбудили Рихарда. Он схватился за меч, выпрыгивая из телеги, служившей местом ночлега. Вальд уже бежал к нему, держа щит и палку. Воин из него был никудышный, но он был рад прикрыть собой спину хозяина.

Фридо выглядел так, словно вовсе не ложился. Король был готов к бою, на лице не было страха или сомнения. Окруженный телохранителями, он выжидал. Его люди не нуждались в дополнительных приказах. Каждый занял выгодную позицию, прикрывая Фридо. Телегу перевернули, чтобы защититься от стрел, но ни одна стрела или копье не полетели в их сторону. Очевидно, что островитяне, численно превосходящие их отряд втрое, не желали никого убивать. Они не торопясь наступали со всех сторон, выставив круглые щиты, оттесняя их от лошадей и вынуждая сбиваться в кучу. Их неспешность дала Готрику возможность атаковать и зарубить широкоплечего бородача, окрасив грязный, утоптанный снег кровью.

Ближайший к Рихарду воин на миг взглянул на упавшее тело и тут же получил удар по голени от Вальда, лишивший равновесия. Он опустил щит и Рихард одним ударом снес ему голову. Голова укатилась к Дане, укрывшейся под телегой. Оторопев, девушка уставилась в еще живые глаза островитянина. Его рот конвульсивно сокращался, словно он пытался оставить за собой последнее слово. С омерзением толкнув голову, Дана до боли в пальцах сжала рукоять кинжала.

Островитяне перегруппировались, ощетинившись копьями. Никто из них не желал рисковать жизнью. Безмолвный герцог оказался перед выбором: сразить тех, что стояли между ним и дорогой, запрыгнуть на коня, бросив соратников или присоединиться к королю и до последнего держать оборону. Но на дороге враги выставили заслон, а по заснеженным полям он далеко не уедет…

— Стойте! — за спинами островитян, раздвигая ряды, появился всадник на взмыленном, хрипящем коне. — Опустите оружие! — Из-за рассеченной, распухшей верхней губы, он говорил с трудом.

Все замерли. Фридо выжидал, предоставляя право противнику сделать первый ход. Всадник энергично махнул рукой и островитяне нехотя опустили копья.

— Кто вы и что тут делаете? — спросил он.

— Путники, пожелавшие взглянуть на красоты Белого берега, — лениво ответил Томас, расслабленно переступив с ноги на ногу, вытирая лицо от брызг чужой крови.

— Я Марек Полдень и не желаю вашей смерти.

Предводитель островитян выехал вперед, с трудом сдерживая разгоряченного коня. Его наряд свидетельствовал о высоком положении — плащ подбит соболиным мехом, широкий пояс украшен чеканными бляхами, штаны выкрашены в темно-синий цвет.

— Мне нужно знать, есть ли среди вас тот, кого называют Безмолвным Герцогом?

Фридо не шелохнулся, но кто-то все же невольно посмотрел на Рихарда, тем самым выдав его. Марек смерил внимательным взглядом герцога, задержавшись на миг на обезглавленном теле сородича у его ног. В небе послышалось возмущенное карканье. Всадник отработанным движением поднял руку. К нему на перчатку тяжело опустилась крупная серая птица.

— Я тот, кого ты ищешь, — Рихард вытер лезвие меча от крови и аккуратно вложил в ножны. Достать его было делом одного мгновения, но сам жест был весьма красноречив. — Что тебе надо Марек, сын Ульвара?

— Мой дом далеко отсюда, но молва о Безмолвном герцоге, — Марек почтительно кивнул, — дошла даже туда. Говорят, твоему слову можно верить. Пообещай не проливать кровь и я отпущу тебя и твоих людей с миром.