Зов топи (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 15

— Хочешь получить ее голову? — рассмеялся Фридо. — Ты всех волков и медведей у себя извел и никак не успокоишься.

— Не так-то просто выбрать… — Рихард задумался и вопросительно взглянул на помощника. — Кейль, что в нашем краю страшней всего?

— Навь, — сразу отозвался тот.

— Соглашусь. Навь не имеет тела. Тварь может принимать любой облик, — он развел руками. — Воину навь явиться в облике погибшего друга. Матери, потерявшей дитя, в облике ребенка, а осиротевшему ребенку в облике матери. Перед охотником промелькнет желанным зверем…

— А если это будет слепая старуха? — перебил заинтересовавшийся король. — Для слепых навь не опасна?

— Слепая услышит дивной красоты пение и голос друга детства. Каждый получит то, чего желает. Навь может настигнуть путников в любой момент и днем, и ночью. Она появиться, увлечет их за собой и, заведя в топь, устроится рядом, наблюдая, как беспомощные люди тянут к ней руки из омута. А навь жиреет, впитывая надежду, разочарование, страхи своих жертв.

— Умеешь нагнать жути… Неужели от нее нет защиты?

— Нельзя сворачивать с намеченного пути. Кто бы и что бы ни обещал, как бы ни звал, не просил. Каким бы заманчивым не казался раненый олень или сладким голос юной девицы, попавшей в беду.

— Похоже, ты точно знаешь, о чем говоришь. Навь являлась тебе? — король был уверен, что червь воли не позволит солгать на его прямой вопрос.

— Да.

— И чего же желал Безмолвный герцог?

— Горячего питья и мягкой постели, — вздохнул Рихард. — Моя лошадь убежала с поклажей, я три дня шел пешком под проливным дождем. На рассвете совсем продрог. И вдруг рядом со мной возникла навь. Она приняла вид удобной лежанки и кубка с медовухой. На миг я решил, что заснул прямо на ходу.

— И что ты сделал? Прошел мимо? — затаив дыхание спросил Томас.

— Нет, лег на лежанку и умер… — возразил Рихард. Раздался смех.

Хоть нутро Рихарда и горело от яда червя, сердце болело, он сумел солгать. Королю незачем было знать, что навь являлась на его пути в облике могучего дерева, чья густая крона полна серебряных листьев, а узловатые, крепкие корни, напоминают скрюченные жадные пальцы.

— Постой, если навь принимает образ того, что тебе нужно, то… — Себерн нахмурился, — если ты ищешь путь, как выйти к лагерю, а она вдруг показывает тебе отблеск костра, ты идешь туда и тонешь?

— Верно.

— Ох, скверно! В этих местах нельзя ничему верить. Как местные-то выживают?

— Привыкли. И обереги у них есть.

— А они помогают?

— Те, кто их носят, верят, что помогают. Но если навь совсем уж разгулялась, селяне берут с собой малышей и несут их к ней, чтобы…

— Скормить ей? — ужаснулась Дана.

— Нет, чтобы отыскать навь. Совсем малые дети не подвержены ее чарам и видят мир таким, каков он есть. Чтоб уничтожить навь, ее нужно найти.

— А как же навь уничтожить, если у нее нет тела?

— Нужно заточить в каменном сосуде ее сущность. День за днем она будет пожирать сама себя… — его слова заглушил громкий треск веток в отдалении. Что-то большие медленно двигалось по лесу.

Рихард замолчал, знаком призывая к тишине. Часовые переглянулись. Вскоре треск повторился.

— Пожалуй, осмотрюсь. Кейль, никто не должен отходить от костра. Это для вашего же блага, — добавил Рихард, пресекая их недовольство. — Не двигайтесь и не шумите.

— Подожди! Не иди один! — Томас взялся за меч. — Я с тобой.

— Нет!

— Но ты безоружен!

Герцог лишь махнул рукой и быстро спустился с пригорка. Шум повторился. К треску веток прибавилось хриплое дыхание и всхлип. Дана до боли в пальцах сжала рукоять кинжала, полученного в подарок от Дерека. Простенький кинжал — последняя вещь, связывающая ее с домом.

— Кейль, что это? — шепотом спросил Томас.

— Не знаю, но зверь большой.

— Зверь — это не так страшно, — облегченно выдохнул мастер меча. — Главное, чтоб не нечисть.

— Эльмар жаловался, что у нас мало мяса. Сейчас это можно будет поправить, — оживился Себерн, бывший заядлым охотником.

— Ночная охота в этих местах? Ты не в своем уме? — возмутился Фридо.

— А что такого, если зверь сам идет в наши руки? Я точно слышал хрюканье. Вот опять!

И в самом деле, до них донеслось характерное похрюкивание, словно близ лагеря паслось стадо диких свиней. Люди короля приободрились — свиней они не боялись. Тем временем Рихард направлялся прямиком к исполинскому зверю, чей горбатый силуэт вырисовывался на фоне низкорослых деревьев. Герцог шел по тонкому льду, способному выдержать разве что лисицу, внутренне радуясь, что никто за ним не наблюдает.

Огромный зверь с фырканьем сворачивал болотные кочки в поисках съестного, то и дело смачно чавкал, разгрызая заледеневшие сладковатые стебли и луковицы. Рядом с ним сновало его многочисленное потомство, подбирая пропущенные куски. Они часто терлись боками о великана, пробегали у него под брюхом, мешая, но болотный вепрь лишь довольно похрюкивал, не выказывая ни малейшего недовольства. Он был чернее ночи, жесткая щетина топорщилась в стороны как иглы. Массивные клыки, каждый размером с человеческую руку, агрессивно торчали в стороны. Черно-белым поросятам, носящим защитный окрас, еще только предстояло обзавестись этим роскошным украшением.

Рихард не дошел до вепря всего десяток шагов. Тот беспечно развернулся, подставляя бок. Поросенок размером с волка, сверкая любопытными глазками, подбежал поближе, желая изучить странное шагающее дерево. Рожденный этой осенью он еще не видел людей. Рихард негромко присвистнул, привлекая внимание. Болотные вепри обладают плохим зрением, но отличным слухом. Животное встревожено хрюкнуло и повернуло голову в направлении звука. Поросята бросились врассыпную. Вепрь пару раз с шумом втянул воздух, принюхиваясь. За свою длинную жизнь вепрь не раз встречался с людьми, но от Рихарда человеком не пахло. До зверя донеслись запахи влажной земли, шишек и сухой пыльной листвы. Подойдя к герцогу вплотную, он выдохнул ему в лицо облако горячего пара.

— Красавец… Давно не встречались с тобой. Не гуляй здесь, не надо, — ласково попросил Рихард, поглаживая зверя по клыку. — Иди на юг. Там раньше наступит весна.

Вепрь задумчиво изучал странное существо. На него нахлынуло небывалое спокойствие, подобного он не испытывал давно. Даже голод, вечный спутник вепря, исчез.

— УХОДИ! — приказал герцог. Сопротивляться силе голоса вепрь не мог — спокойствие сменилось жгучим желанием перемен.

Зверь медленно обошел человека. Отвернувшись, он сразу забыл о его существовании, полностью отдавшись желанию отправиться в южные земли, где теплее и растет много сочных вкусных кореньев и грибов. Рихард наблюдал, как он трусит при свете молодой луны прочь от лагеря, оставляя глубокие следы, заполненные ледяной водой. За ним веселой гурьбой семенили непоседливые поросята.

Неожиданно пронзительный полный боли визг нарушил спокойствие ночи. Так громко и несчастно мог кричать только смертельно раненный зверь. Вепрь тотчас стряхнул овладевшее им наваждение и понесся на помощь. Болотные вепри — ответственные родители, не знающие страха и не отступающие ни перед чем, если их потомству грозит опасность. Визг доносился со стороны лагеря, а это не предвещало ничего хорошего. Рихард бросился за вепрем, полный недобрых предчувствий, но тот бежал куда быстрее и раньше него оказался в лагере. На мгновение яркий свет костра ослепил его, он замер, едва успев подняться на пригорок. Заколотый поросенок лежал прямо у ног.

Глухо хрипя, вепрь осторожно понюхал мертвого поросенка. Запах крови ударил ему в голову. Касаясь клыками земли, он бросился бегать по пригорку, ломая узловатые стволы ольхи как тростинки. Безумная скорбь овладела им. В лагере поднялся гвалт. Мотая клыками из стороны в сторону, вепрь сносил хлипкие преграды на пути. Истошные крики людей смешались с ржанием лошадей. Зверь уже успел разгромить стоянку, когда подоспел Рихард. На земле валялись растоптанные пожитки, хворост, лошадь со сломанным хребтом. Вепрь насадил на клык воина, защищавшего короля и отбросил в сторону как сухой лист. Фридо с обнаженным мечом приготовился принять смерть.