Рациональность, Наука, Культура - Порус Владимир Натанович - Страница 1

В.Н.Порус

Рациональность. Наука. Культура

Рациональность - великое благо или тупик культуры? Что такое научная рациональность? О парадоксальной сущности человеческого разума, о трудном выборе, перед которым оказалась современная культура: ориентироваться на горизонт универсальных ценностей или довериться "прагматическому разуму" размышляет доктор философских наук В. Н. Порус в этой книге. Перед читателем развертывается панорама современной философии науки, рассматриваются взгляды ее виднейших представителей. В поисках ответов на вопросы, волнующие наших современников, автор обращается к опыту истории.

Книга адресована философам-профессионалам и всем тем, кто любит философию по призванию души.

Рецензенты: доктор философских наук Б. И. Пружинин

доктор философских наук А. Л. Никифоров

Содержание

От автора

I. Научная рациональность

"Парадоксальная рациональность". Очерки о научной рациональности.

Введение

Очерк 1. Корабль рациональности между Сциллой и Харибдой

Очерк 2. Системное моделирование научной рациональности

Очерк 3. Критика и рациональность

Очерк 4. Парадоксальная рациональность

О перспективах эпистемологии

Рациональность

Рационализм

II. Философия науки

Альтернативы научного разума (к анализу романтической и натурфилософской критики классической науки)

Цена "гибкой" рациональности (о философии науки Ст. Тулмина)

Рыцарь Ratio

"Радикальный конвенционализм" К. Айдукевича и его место в дискуссиях о научной рациональности

"Научный реализм": проблемы и перспективы

Чарлз Пирс и современная "философия науки"

Пространство в человеческом измерении

III. Наука и культура

"Проблема демаркации" в культурном контексте эпохи

"Конец субъекта" или пост-религиозная культура?

Вырождение трагедии

Наука как культура и наука как цивилизация

От автора

Перед читателем сборник моих работ, опубликованных в разные годы и объединенных общей тематикой. Некоторые из них я слегка очистил от отсохшей со временем шелухи. Правка эта минимальна и никак не сказалась на их содержании.

На протяжении своей жизни в философии мне приходилось менять некоторые свои взгляды. Думаю, это нормально для мыслящего человека. Тем более это понятно, если вспомнить, свидетелями и участниками каких разительных перемен оказались люди моего поколения. Но здесь я хотел бы - очень коротко определить твердые основания, на которых строилось и строится мое отношение к затронутым в этой книге проблемам.

1. Рациональность мысли и действия (в том числе - находящая свое воплощение в науке) - одна из основных ценностей, образующих горизонт культуры. Попытки вывести рациональность из этого ряда, низведение ее до инструмента для достижения прагматических целей, имеют в конечном счете контркультурную направленность. Иными словами, культура в моем понимании это в высшей степени рациональный тип человеческого бытия. Разумеется, это не означает, что все содержание культуры сводится к рациональному; более того, культура, в которой рациональность уродливо гипертрофирована (и, следовательно, обращена в свою противоположность), не может жить и обречена на гибель. Культура без рациональности или с недоразвитой рациональностью подобна умалишенному, культура, в которой рациональность вытесняет и подменяет собой все или многие иные человеческие ценности, подобна умирающему от жажды.

Современный рационализм как философское мировоззрение сохранит значимость и перспективу, если сможет достойно ответить на эти два вызова: контркультурного иррационализма и столь же разрушительной для культуры гипертрофированной рациональности. Поэтому исключительно важна работа над оформлением критико-рефлексивного "самосознания" рационализма; недостаток такового, по моему мнению, является причиной грустных явлений, когда рационалисты, как будто защищающие свое мировоззрение от названных угроз, как-то исподволь становятся похожими на своих противников, иногда заимствуя у них и терминологию, и шкалу оценок.

2. Наука нашего времени - сложное многомерное явление, для оценки и понимания которого не достаточны упрощенные идеализации. В ХХ веке стало модой критиковать науку за то, что она якобы отворачивается от человека, от наиболее важных для него проблем: смысла и ценности его жизни, выбора культурных ориентаций, самоопределения личности в пространстве свободы. Эта критика часто несправедлива. Однако нельзя отмахиваться от нее с помощью хрестоматийных сравнений науки с инструментом, который, дескать, не ответственен за способы его применения. Наука, самосознание которой акцентирует ее служебную, инструментальную роль, по сути, соглашается занять маргинальную позицию по отношению к культуре. Это таит в себе опасность и для науки, и для культуры.

Некоторые оптимисты полагают, будто наука - самая здоровая часть культуры, что иммунитет рационального критицизма предохраняет ее от разложения даже тогда, когда культура в целом клонится к упадку. Я не разделяю такого оптимизма. В больной культуре не может быть здоровой науки. Но наука - один из важнейших защитных механизмов культуры. Самосознание науки неотделимо от философии. Поэтому философия, противопоставляющая себя науке, занятая только критикой научной рациональности, волей или неволей работает на упадок культуры, является разрушительной силой, что бы ни думали об этом те или иные мыслители.

3. В своих взглядах на культуру я присоединяюсь к традиции, идущей от Канта: культура определяется ценностями, концентрирующимися вокруг абсолютной значимости Человека. Мне известны и понятны аргументы критиков этой традиции. Многие из этих аргументов серьезны и заставляют искать и находить новые ресурсы ее интеллектуальной защиты. Говорят о биологических и социобиологических предпосылках морали и нравственности, об исторической относительности моральных норм, об эволюции культуры, в ходе которой ненадежные скрепы морали замещаются (якобы к общей пользе) жесткими правовыми каркасами. Глубокомысленно подчеркивают многообразие и даже "несоизмеримость" культур, из чего делают (совершенно нелепый, на мой взгляд) вывод о неправомерности культурных универсалий (словно речь идет о сравнении людей с муравьями или "пришельцами"). Протестуют против "репрессивности" культуры по отношению к индивиду, затиснутому в ее матрицы и обреченному на бунт ради своей свободы. Ссылаются на исторический опыт, якобы свидетельствующий о том, что именно стремление к "высшим ценностям" культуры часто оборачивается глобальными гуманитарными катастрофами, вспоминают, что дорога в ад вымощена благими намерениями; призывают переложить реверс: не человека ориентировать на культуру, а напротив, культуру ориентировать на человека, каков он есть, а не на вымышленную его "сущность" и связанные с ней "абсолюты".

Можно спорить или соглашаться с разными трактовками культуры, по-разному оценивать современную культурную ситуацию и исторический путь, который к ней привел. Но необходимо осознать грань, за которой критика частных культурных состояний превращается в тотальную критику культуры. У человечества есть только два пути: путь культуры (со всеми его недостатками и трудностями) и путь в пропасть, путь в пост-человеческую реальность, наподобие той, какая изображена в романе Татьяны Толстой "Кысь".

Разговорцы и разговорчики о неминуемом "закате культуры" шли и раньше. Но на пороге XXI века, который, боюсь, может оказаться страшнее своего предшественника, они уже не выглядят невинными словесными упражнениями. Мне отвратительны и мазохистский пессимизм, смакующий детали наступающей катастрофы, и дурацкий оптимизм, отводящий тревожные упоминания о кризисе культуры вариациями на темы "авось" и "небось". Да, культура смертна, но продолжительность ее жизни напрямую зависит от усилий людей. Проблема в том, как направить эти усилия.