Колесо времени (Солнце, Луна и древние люди) - Ларичев Виталий Епифанович - Страница 4

Для получения нужного ответа предку пришлось на следующее утро подняться пораньше и обязательно выйти из пещеры на прилегающую к ней площадку. Здесь его поджидало, возможно, первое в истории становления астрономии открытие — Солнце восходило теперь по левую руку, в стороне левой стены пещеры, т. е. как раз противоположной той стене скального жилища и стороне горизонта, где светило в полдень достигало наибольшей высоты. Иначе говоря, оно стало восходить в месте горизонта, расположенном ближе, чем ранее, к северу. Более того, вечером того же дня предок имел шанс сделать еще одно открытие — обратившись лицом к заходу, он мог отметить для себя, что Солнце скрылось за горизонтом правее замеченной ранее точки, т. е. ближе все к той же северной стороне. Уловить изменение в полуденной высоте светила на юге было, очевидно, делом отнюдь не легким. Но с течением времени пришла такая пора, когда и для самого равнодушного и ненаблюдательного обитателя пещеры стало ясно, что Солнце не только каждый раз сдвигается с мест своих предшествующих восходов и заходов к северу, но одновременно в полдень поднимается все выше на юге. Пребывание его на небосклоне становится к тому же день от дня продолжительнее, а отсутствие в неведомом мире, где-то за краем Земли, короче.

Замеченные предком закономерности в жизни дневного светила производили особо сильное впечатление потому, что сопровождались грандиозными переменами во всей природе. Чем ближе к северу по горизонту восходило Солнце, тем сильнее оно в течение дня прогревало землю, жадно пожирая потерявший морозную свежесть снежный покров и с оглушительным грохотом взламывая на реках потемневший лед. Земля на глазах пробуждалась от длительной, всем в пещере надоевшей зимней спячки, все вокруг покрывалось радующей глаз зеленью и наполнялось вдохновляющими голосами жизни. А оттуда, где светило в полдень достигало наибольшей высоты, как из широко распахнутого им же в небосклоне проема, бесконечной чередой потянулись птичьи караваны, которые огласили потеплевшую округу торжествующими кликами весны. Предок не мог без волнения отметить весьма примечательное обстоятельство: клинья строя пернатых нацеливались к той же загадочной по притягательной силе стороне горизонта, куда торопливо устремлялось и само Солнце, шаг за шагом перемещаясь при каждом восходе очередного весеннего дня. Казалось, все живое в воздухе пришло в движение и направилось в «сторону левой стены пещеры» — на север.

Но до каких пор и как долго светило намерено шагать в те края? Пока не займет положения, прямо противоположного «правой стене пещеры», т. е. той части Неба, где оно в любой день достигало наибольшей высоты? Или, быть может, пойдет и дальше по кругу Земли, где она соединяется с Небом? Солнце между тем, набираясь сил, продолжало в своих точках восхода неутомимо двигаться к северу. Любознательный предок мог заметить, как, будто покорно подчиняясь этому животворному движению, под все более щедрыми на живительное тепло лучами светила пышно расцветала Земля. Наконец наступил момент, когда полуденный зной достиг такой силы, что, кажется, подвинься Солнце в последующие дни еще на несколько шагов к северу, и оно начнет, поднимаясь на невиданную ранее высоту, безжалостно сжигать все вызванное к жизни. Нетрудно поэтому вообразить, с какой тревогой ожидал предок восхода каждое очередное летнее утро.

Но тут случилось чудо — могучее светило сначала укоротило размах своих шагов, как бы засеменило в мелкой переступи, а затем и вовсе замерло, перейдя к шагу на месте. Солнце, будто натолкнувшись на невидимую преграду, приостановило привычный перенос своих восходов к северу и несколько дней, как бы раздумывая, топталось в нерешительности, поднимаясь по утрам в одной и той же точке горизонта. Высота подъема его в полдень на юге тоже, будто достигнув некоего максимума, перестала меняться. Можно было подумать, что светило убеждалось в невозможности преодолеть где-то там, за горизонтом, неведомый барьер. Наконец оно, очевидно, смирилось и, будто досадуя, решило обратиться вспять. В самом деле, как иначе мог объяснить предок то обстоятельство, что Солнце вдруг начало восходить в местах, где появлялось из-за горизонта десяток дней назад? Оно явно пошло на попятную и зашагало в обратную сторону, к югу, уже проторенными ранее дорогами восходов и заходов. Синхронно сдвигам назад, наглядно демонстрируя упадок своих сил, светило в полдень оказывалось все ниже, а жар его становился все менее чувствительным.

Изменения в жизни Солнца не могли остаться незамеченными для древнего человека. Их впечатляюще подчеркивали перемены в окружающей природе. Когда же, наконец, наступило такое время, что предок смог вновь, не выходя из пещеры, наблюдать восход светила в проеме входа в нее, многое в округе заметным образом переменилось. Преобладающими тонами красок в умирающей растительности стали желто-багряные и серовато-коричневые. Теплые длинные дни сменились короткими прохладными, иногда с плотными, низкими, обволакивающими холодом туманами и затяжными дождями, а затем и с заморозками по утрам, когда вместо росы на траве начал поблескивать легкий налет инея, который тревожно напоминал о снежных метелях мертвящей зимы. Снова в Небе появились караваны гусей, лебедей и прочей пернатой дичи, но клинья их строя нацеливались в обратную сторону, туда же, куда шагало теперь, быстро меняя места восходов, и само Солнце. Птицы грустно перекликались и торопливо махали крыльями, как будто опасаясь, что снижающееся день от дня полуденное Солнце захлопнет проем в небосклоне и они не успеют выскользнуть из мест, где умирает природа. Все живое в воздухе устремилось «в сторону правой стены пещеры», на юг.

Наконец настала пора, когда для наблюдений восходов Солнца человеку снова пришлось выходить на площадку перед пещерой. Но теперь он из-за бесконечно длинных ночей не опасался, что вдруг, проспав, упустит момент появления первого луча. Рассвет приближался томительно долго, а когда горизонт начинал наконец светлеть, то предок должен был, желая лицезреть светило, обратить свой взор не в левую, как весной, а в правую от восхода сторону. Именно в этом направлении продолжал угрожающе смещаться в своих восходах тускнеющий диск. Ему, казалось, теперь только и хватало сил, чтобы, чуть приподнявшись над горизонтом, поторопиться преодолеть строго положенную для того дня высоту в стороне горизонта «правой стены пещеры» и уйти поскорее на покой за край Земли. Путь Солнца на небосклоне напоминал предку короткую и жалкую, через силу и по необходимости, прогулку почтенного старца, который с трудом, опираясь на палку и едва переставляя ноги, силился продвигаться вперед.

Обитателей пещеры, которые с тревогой наблюдали, как светило продолжает неуклонно двигаться в своих восходах к югу, теперь все более захватывали опасения, противоположные тем, что волновали их летом, когда Солнце шагало к северу. Ведь Земле угрожал уже не испепеляющий жар, а несущий смерть холод. Все вокруг завалили непроходимые снега; ледяные ветры, лихо закручивая причудливые вихри, наметали бесконечную череду белых гор; убийственные по силе морозы не позволяли порой сутками покидать убогое пристанище в скале. Но есть же крайний предел терпению и выносливости человека, и потому, если Солнце и далее будет скатываться к югу, не отойдут ли в небытие вместе с погрузившейся в глубокий сон природой и они, сами люди? Может ведь, наконец, случиться самое непоправимое и страшное — светило настолько удалится в «сторону правой стороны пещеры», что однажды вообще не взойдет, навсегда покинув этот мир. Иначе говоря, исчерпав свои силы и окончательно ослабев, оно умрет, навеки закатившись за горизонт, над которым летом в полдень на благо Земле и людям поднималось столь торжествующе высоко.

Как нетрудно догадаться, мрачным предчувствиям, к счастью, не суждено было сбыться. Светило неожиданно перестало скатываться к югу и, будто осознав, что наступил критический момент отступления, перешло опять к шагу на месте. Это «восходное стояние» в течение нескольких дней в разгар морозной зимы, возможно, представлялось предку временем сопротивления ослабевшего Солнца злым силам, которые увлекали его за южный горизонт. Если светилу угрожала там смерть, то умерла бы и скованная ледяным холодом Земля со всеми ее обитателями. Но как, однако, переменились времена: если летом страх вызывало Солнце с его испепеляющим зноем и предок мечтал, чтобы победу одержали силы, которые остановили бы его победное шествие на север, то теперь ужас охватывал пещерных обитателей при мысли, что светило не устоит перед невидимыми соперниками и его красный остывающий диск навсегда закатится за небосклон.