Колесо времени (Солнце, Луна и древние люди) - Ларичев Виталий Епифанович - Страница 11

Наибольшая суета наблюдалась между тем в помещении около скульптуры с головой пса. До появления на востоке сияюще-светлой Сотис-Изиды, Песьей звезды, оставался час.

Всю прошедшую зиму она на протяжении ночи сияла, радуя глаза беспредельно почитающих ее детей Хапи, божественного Нила. К весне же прекрасная Изида светилась лишь по вечерам на западе, склоняясь при каждом очередном заходе Солнца все ниже и ниже к горизонту. Жрецы тогда с не меньшим, чем теперь, старанием наблюдали за царственной по красоте звездой, с трепетом ожидая момента, когда она займет то положение, после которого, согласно многократно проверенным расчетам и наблюдениям, должна была на следующую ночь исчезнуть с небосклона.

Такое, вызывающее горестные плачи, событие происходило в весеннюю пору всегда. Но в этот год, предшествующий божественному Празднику слезы, печальный уход жизнелюбивой Сотис в ужасную пасть мира смерти — Дуат точно совпал с не менее прискорбным событием — кончиной фараона, блистательно представлявшего на Земле в обычном человечьем обличье животворное Солнце небес. Вот уже 70 дней, как душа умершего владыки, покинув бренное тело в часы ухода за горизонт вечернего Ра, бога Солнца, и госпожи ночного Неба Изиды, отправилась, увлекаемая ими, в страшное чрево подземного мира, в «Дом бальзамирования», в не ведомую до самой кончины никому из смертных Преисподнюю, долину Дуат. Пребывать ей там до возрождения в бессмертья осталось всего час, который завершит последнюю из семи декад отсутствия на Небе светлой Сотис, вслед за чем и должен наступить долгожданный, в буйных весельях и радостях людей Праздник вечности, когда она должна была вновь заблистать на Небе, но уже на востоке. И столько же времени, всего час, остался жрецам, чтобы завершить бальзамирование останков фараона, который, кажется, так внезапно покинул этот мир, досадно не дожив до вселенского Праздника Тота все те же 70 дней невидимости в небесах прекрасной Сотис-Изиды.

Отлет души фараона в вечность небытия почти два с половиной месяца назад был между тем неожиданным для кого угодно, но не для изощренных в искусстве наблюдения знамений Неба, всемогущих в знаниях и силе жрецов. Никого из них, смиренных и скромных служителей храма Встречи середины Солнца, не удивило и то поразительное обстоятельство, что фараон почил как раз в ночь, когда Сотис скрылась за мрачными склонами западных гор, обрамляющих безжизненную ливийскую пустыню. Увы, так оно и должно было случиться с неизбежностью, когда до наступления Года Бытия, божественного праздника великой Изиды, оставалось 70 дней, и никому не следовало сомневаться в оправданности трагических предчувствий жрецов.

Еще бы — всезнание и всемогущество их известно всем! Это они, кого при дворе земного владыки с трепетным почтением называли «мастерами небесных тайн», умели посредством загадочных магических действий остановить в Небе движение самого всесильного Солнца, и тогда наступали периоды зимнего или летнего солнцестояний, ускорить или, напротив, замедлить его бег. Им не составляло труда призвать на помощь Луну и заставить реки течь к своим истокам, предсказывать обилие или голод, наводнение или землетрясение, эпидемию и падеж скота. Особый страх обитателей долины Хапи вызывало никому более из смертных не доступное умение жрецов предугадывать появление в Небе вестников напастей и бедствий, в том числе кровавых войн, — хвостатых комет. Собранные с незапамятных времен наблюдения за небесными явлениями, предрекавшими события счастливые или печальные, позволяли храмовым звездочетам растолковывать страждущим дурное или доброе влияние звезд, а также мудреность соотношений между блуждающими среди светил планетами и рождением животных. За стенами храма в народе ходили слухи, что жрецы умеют вдохнуть жизнь в изготовленные из воска фигурки людей и животных. Но еще страшнее — способность их превратить в мертвеца любого живущего, если будет на то повеление всемогущих богов…

По влиянию жрецы превосходили при дворе фараона даже тайных советников, которые важно именовались «мастерами дворцовых тайн», и начальников стражи телохранителей, которые отвечали за самое драгоценное в государстве — бесценную жизнь земного представителя Неба, самого солнцеликого владыки. Кто мог усомниться в великом достоинстве жрецов, «мастеров небесных тайн», увидев, как эти бритоголовые, бесшумно ступающие и молчаливые люди с переброшенной через плечо пятнистой шкурой пантеры — знаком высочайшего чина — проходили (не сбрасывая сандалий!) в святая святых дворца фараона — его внутренние покои. Осчастливленным редкостной для смертных возможностью лицезреть фараона, им дозволялась к тому же воистину невиданная честь — смиренно и почтительно приветствуя наместника небесных светил на Земле, целовать не ступню его, а святейшее колено!

Нет, никто, даже «мастера дворцовых тайн», всегда настороженные к опасностям самых изощренных в коварстве заговоров, не могли бы, как, впрочем, и могучие стражи-телохранители, оградить фараона от смерти в начале той тревожной ночи, когда, согласно вещим предсказаниям «мастеров небесных тайн», Сотис должна была исчезнуть с западного горизонта Неба. Так оно и случилось, как предсказали жрецы: владыка отошел в вечность точно за 70 дней до Праздника слезы, когда на востоке предстояло блеснуть, предваряя восход Ра, божественной звезде Изиды. В этот же день случилось еще одно знаменательное событие — наследник усопшего, вопреки действующим в обычные годы правилам, не занял трона. Ему, согласно предписаниям всемогущих богов, предстояло стать фараоном в тот самый величественный день, до начала которого оставалось теперь полчаса ночного времени. А до этого каждый из 70 дней отсутствия Сотис на Небе начинался с того, что правителем страны всего на сутки объявлялся один из высших сановников государства. Так на священном троне владыки страны Хапи за 7 декад сменилось 70 фараонов, каждый из которых царствовал только один день и одну ночь, а затем покорно уступал свои права всесильного наместника Солнца на Земле очередному преемнику. Наконец трон занял последний избранник из когорты высших сановников, и теперь он готовился с наступлением предрассветных сумерек сложить с себя сан, чтобы жрецы могли почтительно передать, наконец, регалии правителя тому, кому они должны принадлежать по праву божественного наследования. «Временщики» потому-то один за другим и всходили на трон, а затем оставляли его, чтобы согласно строгим жреческим установлениям истинный наследник стал обладателем власти в святой день Праздника вечности. Он действительно станет им, но не раньше, чем произнесет, согласно правилу, установленному жрецами, клятву — подтверждение верности их предначертаниям в счете времени.

Кто взойдет на трон — скоро узнают все жители страны Хапи. Чужестранца, однако, при воспоминании о загадочном уходе из жизни старого правителя как раз в день исчезновения с горизонта Сотис-Изиды, мучил тем временем совсем другой вопрос — какова была последующая судьба каждого из 70 «фараонов на день», которых он более не встречал? Не отправлялись ли и они, ближайшие соратники умершего государя, вслед за своим владыкой в «обитель вечного блаженства»?

Чужестранец, даже будь он свидетелем происходящего в течение последних 70 дней, едва ли смог бы без толковых пояснений посвященного в тонкости сокровенных тайн понять, что предопределяло каждое из загадочных событий и чем следовало объяснить особую трепетность бритоголовых при отправлении службы последнего часа ночи перед наступлением Праздника слезы. Быть может, тем, что на востоке, у самой кромки Земли над горизонтом начали вдруг проступать пока едва только различимые первые звезды созвездия Рака? Ведь они — верный знак близости утренних сумерек дня летнего солнцестояния, когда Ра, войдя накануне в созвездие Льва, приобретал наибольшее свое могущество в году? Подобное событие, которое определялось как пора сезонного солнцеворота, разумеется, важный момент для отправления культовых священнодействий. Но ведь оно происходило в долине Хапи каждое лето, когда наступала испепеляющая жара, и потому в нем трудно усмотреть нечто исключительное для календарного многолетья.