Кузница душ (СИ) - Котляр Сашетта - Страница 9

Особенно сильно пострадала спина, на которой она и лежала. Чтобы хоть как-то уменьшить страдания, она повернулась на бок, и встретилась взглядом с Шиу — ну, или встретилась бы, не будь глаза той закрыты. Впрочем, ее мучительнице это, похоже, не мешало. Она просто с силой прижала кисть руки своей жертвы к каменному ложу. Такое безобидное действие! А ощущение — будто кто-то обрушил на руку кузнечный молот. Крик Мариэн перешел в хрип.

Она закашлялась, из глаз потекли неконтролируемые слезы. Где-то внутри билась мысль, что рано или поздно все закончится. Так или иначе. Только это и поддерживало травницу, не понимавшую, куда деться от бесчисленных мучительных вспышек, заставлявших тело гореть огнем.

Теперь Мариэн поняла, что значила та фраза про тело. «Мастерица пыток» по сути могла не делать вообще ничего, все уже было… подготовлено. Травница чувствовала каждый синяк, каждую растянутую мышцу, каждую случайную царапину или любую другую неполадку в работе тела. Она ощущала, как болит бешено колотящееся сердце. Как вспыхивают легкие, не в силах выдержать постоянный крик. Как ноют голосовые связки и лопаются мелкие сосуды в глазах. Как суставы и кости просят пощады, не способные поддерживать тело в одном положении. Любая мелочь ударяла по телу с такой силой, что для Мариэн было загадкой, почему она еще в сознании.

Внезапно Шиу отпустила ее руку. Женщина испытала невероятное облегчение, даже несмотря на то, другая боль никуда не делась. А вот следующие слова ее мучительницы было трудно воспринять всерьез:

— Я держала твою руку пять секунд, Мариэн.

Та вытерла со лба холодный пот.

— Это звучит, как бред, — замученно прохрипела она.

— Звучит, — не стала спорить Шиу. — Впрочем, это не имеет никакого значения: с твоей точки зрения за ближайшие сутки пройдет целая вечность. Несколько раз.

— И чего… ты добьешься… этим? — прерывая слова глубокими вдохами поинтересовалась Мариэн.

Шиу пожала плечами.

— Я просто делаю свою работу.

— Спрошу… иначе: чего этим… добьется твой… хозяин?

— У него такое видение твоей судьбы: невыносимая бесконечная боль, подобную которой испытывали лишь единицы.

Мариэн не стала ничего отвечать. В ее понимании все это походило то ли на кошмарный сон, то ли на бред, но по крайней мере она поняла, что все равно не сможет ответить: зачем? И потому просто выкинула из головы и мотивы «бога», и попытки понять Шиу. Слишком много сил тратится на борьбу с болью, чтобы еще и ломать голову над мышлением тех, кто прогнил насквозь. Она решила ждать удобного момента и верить, что рано или поздно он наступит. Тоже своего рода надежда.

Пытки простыми прикосновениями продолжились дальше. Через какое-то время, когда боль перестала ощущаться так остро, Шиу снова разожгла курильницу и ушла. Ощущение времени Мариэн было полностью нарушено: она не понимала, сколько его прошло. Может, всего час, а может и целая неделя. Мелькнула мрачная мысль, что вполне возможно, минут десять, и день так и будет тянуться бесконечно. Мариэн устала и ей это не нравилось. Сколько боли может выдержать тело, прежде чем его обладателю станет все равно, что будет, лишь бы она прекратилась? Это «все равно» висело над нею, словно меч, потому что, когда это произойдет — женщина будет точно знать, что она, наконец, сломалась. Сдалась. Она встряхнула головой, отчего запульсировало в висках, и попыталась сесть так, чтобы прикованная рука ныла меньше.

Это ей удалось — потому, что дым начал действовать. Мариэн ощутила уже знакомый экстаз, хотя в этот раз он был несколько слабее. Теперь она чувствовала себя странно. Все те же фантазии, желание смеяться, бредовые видения, только какая-то часть ее существа отлично осознавала, чем за это придется платить. Это ощущалось как смутное беспокойство на фоне эйфории. Немного серого в бесконечном калейдоскопе ярких, никогда в жизни не виденных ею цветов. И все же, если бы она могла встать, то сейчас плясала бы и пела странные песенки.

А спустя какое-то время все пропало, и боль, которая выматывала девушку, вернулась. Более сильной, чем даже во время пыток. Жаль, это не было следствием прикосновений палача — по крайней мере, Шиу хоть давала ей краткие передышки. Мариэн поймала себя на мысли, что ненавидит и это место, и свое тело, и саму идею повернуть время вспять и все же осуществить трижды проклятый переворот.

Ненависть была сильна, как никогда, сильнее любых чувств раньше. Даже пресловутой боли, странным образом не мешавшей думать. И плакать, крича, тоже не мешавшей, хотя глаза будто горели от щиплящих слез, а связки напряглись до предела. Казалось, она скоро совсем потеряет голос, и так похожий на хриплое карканье. Вдруг дверь скрипнула, и в комнату вошел Рикард — или, вернее, Эшрод.

— Отдыхаешь, Мариэн? Отличное тут местечко, не правда ли?

Она перевела на него измученный взгляд, ощутив от простого действия звон в ушах. И прохрипела, тихо, но отчетливо.

— Я тебя… ненавижу.

— Ну и что?

Ответом ему был каркающий истерический смех, сменивший постоянные слезы. Действительно, существу, которого ненавидят поколения, едва ли доставляют хоть немного беспокойства чувства одной беспомощной женщины. На миг ею завладело сильнейшее желание умолять добить ее, наконец. И только четкое осознание, что это бесполезно, не позволило Мариэн унизиться подобным образом. Не хватало еще и радовать эту тварь.

— Что ж, дорогая Мариэн. Вижу, Шиу весьма мягка с тобой, — сказал Эшрод, беря щипцы в руки. — Придется сделать за нее часть работы.

Побледневшая еще больше, если это вообще было возможно, травница испуганно шарахнулась к стене.

— Оставь меня в покое!

Из-за наручника она не удержала равновесие и упала на пол, ударившись головой. Звон в ушах и цветные пятна перед глазами только усилили заветную мечту: испариться подальше отсюда.

— Конечно, Мариэн. Просто согласись стать моей рабыней, и будешь жить тихой и спокойной жизнью, как Шиу, — предложил ей бог. Он щелкнул пальцами, и в печи разгорелся огонь.

Она вскрикнула, потому что удар ощущался так, словно ее голову раздавили, как перезревший плод, и ее начало тошнить. Однако разум был на удивление ясен, несмотря на смесь ужаса и желания сдохнуть. В гробу она видала такую «спокойную» жизнь. Это точно. Мариэн решительно не желала причинять боль другим во имя чокнутого бога. И не верила, что ей удастся его обмануть. А потому просто отползла ближе к ложу, пытаясь не сломать ненароком руку, в которую впивался натянутый наручник. И молчала, неравномерно всхлипывая.

Стояла тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием перепуганной женщины, ее же короткими стонами и деловитыми движениями Эшрода. Печь раскалилась так, что в помещении стало душно, и на лбу Мариэн выступила испарина. Как только металл щипцов стал красным, а затем и побелел, бог невозмутимо направился к жертве. Со стороны он напоминал то ли исследователя, то ли ремесленника, настолько безмятежным было выражение его лица. Мариэн забилась в ужасе, но она никуда не могла деться.

Когда безумно горячая сталь коснулась пальцев свободной руки, травница заорала и хрипло закашлялась. Когда все они, один за одним, постепенно начали превращаться в один сплошной ожог, у нее не было сил даже выть и вырываться, и только сознание почему-то не оставляло. Кажется, то был эффект воды, выпитой вечность назад. Но ведь рано или поздно он исчезнет?!

Даже если и так, то палач, бог он или не бог, этим вопросом не задавался. Он улыбался и молчал, между тем продолжая в том же духе. Сам, без помощи каких-либо приспособлений сломал всю ту же «свободную» руку, не тронув вторую, казалось, лишь потому, что для этого пришлось бы ее отстегнуть. Задумчиво провел щипцами по ногам и телу, оставляя цепочку пузырящихся ожогов. Потом поднес их к глазам Мариэн, но, казалось, быстро передумал.

Женщина пыталась вырываться, кричала, под конец даже умоляла прекратить, но натыкалась лишь на всю ту же безмятежно-довольную улыбку и тишину, отчаянно мечтая то ли сдохнуть, то ли чтобы вернулась Шиу, которая, по крайней мере, была человеком.