A Different Curse (ЛП) - "ChloeWinchester" - Страница 36

К пиратскому капитану отношение было куда лучшим, чем к хромому прядильщику.

Он наконец-то увидел его.

Он не был коротышкой, как сказала Мила, но он был вдвое более жалок, чем говорила она. Хрупкий, мямлящий, слабый. Господи ты боже мой, он был так слаб, что ему стало до тошноты смешно. Он взглянул на труса. Мельком и уверенно, как и всегда, его дрожащий голос и мольбы встретились со смехом от абсурдности всего этого.

Это был тот человек с которым связала себя Мила, и Киллиан честно не мог понять почему? Что сделало его достойным мужем? Конечно же это была не его профессия, его привычки, его поведение. Он должен был быть безвольным, когда она выходила за него замуж.

Возможно она не собиралась долго ждать более выгодного предложения.

Но в следующий миг ее ребенок вышел вперед. Тихий голосок окликнул свою мать и Мила тот час же отстранилась от него. Киллиан потом понял, что ребенок действительно удерживал ее. Не этот недостойный муж, а мальчик.

Он просто должен убедить ее оставить его.

— В море нет жизни для ребенка, — заверил он, взяв ее за руки. — Он не будет в безопасности с нами. Не с той работой, которую я делаю. Я не хочу подставить его под угрозу так же как…

— Но ты готов поставить под угрозу меня? — запротестовала она. Это было на следующую ночь и у них почти не оставалось времени, он скоро должен был уезжать снова.

— Ты сама должна принимать это решение, от твоих желаний зависит твоя жизнь. Я смогу обезопасить тебя, но я не уверен за тебя и ребенка. Может, дать твоему мужу забрать тебя? Пускай придет и попробует.

Он видел, как она задумалась и отвернулась, поджав губы.

— Бэйлфаер должен остаться, — тихо сказала она. — С ним. Ему нужен кто-то..

Киллиан сдвинул брови, нахмурившись.

— Ты говоришь так, словно ты заботишься о нем, Мила.

Она усмехнулась.

— Так же, как о моли, — хихикнула она. — Меня он не заботит. Это не любовь или привязанность, это… Это милосердие, наверное. И Бэйлфаер не оставит его. Ни за что.

— У тебя замечательный ребенок, — сказал он. Она кивнула.

— Я… я не думаю, что смогу сказать, что я оставляю его. Не в лицо. Я не смогу этого сделать, — пробормотала она, глядя на него. — Это тоже делает меня трусихой?

— Нет, заверил он, качая головой. — Это милосердие, как сказала ты. Я придумаю что-то, он должен будет приползти сюда. Пускай это выглядит как похищение, и они никогда не узнают. Возможно, он покажет характер.

— Не имеет значения то, что он сделает на самом деле, — твердо сказала она, прижимая руки к груди. — Я знаю, что я хочу, я хочу жить. И это не жизнь, быть женой какого-то жалкого прядильщика.

Он улыбнулся, с любовью в глазах, и поцеловал ее там, в их таверне, прижимая в своих объятиях.

— Завтра. На рассвете. Я заберу тебя и мы уедем с первыми лучами.

Она радостно рассмеялась, целуя его лицо, наконец, с тем мужчиной, которого она заслуживала. Не с тем, кого она жалела. Ей было больно, оставлять ее сына, но так было лучше.

По крайней мере она могла себя так обманывать.

***

Его шея все еще саднила там, где лезвие коснулось его, его ребенок дрожал в его руках. Он не мог его успокоить, действительно не мог. Эта слабость, его отвратительная и подлая трусость оставили его ребенка без матери с жалким подобием отца.

— Прости меня, сынок, — воскликнул он, приглаживая кудри Бэйлфаера, клявшийся, что Бэйлфаер будет всегда в безопасности. Если бы он боролся, он бы погиб. Пират был научен этому, и был гораздо более ловок чем он, обученный рекрутами на войне с Ограми. У него не было ни малейшего шанса.

И он надеялся, что никчемный, но живой отец был куда лучше, чем возможность остаться сиротой.

***

— Румпель! Румпель, эй, тсс… - Белль поймала его в объятия, прекратив его безумные махания руками в воздухе. — Просто сон, это просто сон! Все хорошо. Все хорошо, — успокаивала она, прижимая его голову к себе.

В его голове мелькало слишком много воспоминаний, слишком много голосов, слишком много, слишком много и он не мог вспомнить что было реально, а что нет. Его разум искал какой-то смысл во всем этом, и единственное, что успокоило его, это запах волос Белль. Он прильнул к ней, дрожа и потея.

— Она бросила нас, — прохрипел он. — Она оставила… Она оставила его! Он так нуждался в ней, а она…

— Тсс, Румпель, — говорила Белль, выдернутая из сна и пытающаяся ясно думать. — Румпель, все хорошо. Все будет хорошо, ни кто не оставит тебя. Сейчас все хорошо, — заверяла она.

Он обнял ее, прижавшись к ней, ее сердцебиение напомнило ему, что он вцепился в нее слишком сильно.

— Пожалуйста, не уходи, — умолял он. — Это будет слишком.

Белль отстранилась, посмотрев на него… Она сладко улыбнулась ему и взяла лицо вампира в ладони.

— Я не оставлю тебя, — пообещала она. — Я хочу быть здесь, с тобой, Румпель. Я люблю тебя, — он снова прижался к ней, его паника стихала с каждым разом. После того, как он успокоился и стих, он извинился и она покачала головой, укладывая его обратно спать, убаюкивая тихим голосом.

Затем, воспоминания Румпельштильцхена стали красные как кровь, огненные, горькие, удовлетворенные сладостной местью.

Комментарий к Глава 16: Мила.

Автор: I Love you.

Переводчик: Я лююлю тебя.

Ворд: подчеркивая красной линией Детка, в слове “лююлю” явно ошибка.

Переводчик: окей щелкает мышкой, чтобы выбрать правильное слово

Ворд: УЛЮЛЮ!

Переводчик: втф, серьезно!?

========== Глава 17: Хрупкие сердца. ==========

Сила.

У него должно быть сейчас огромное количество сил, способных пройти сквозь его тело, прогнав всю слабость и похоронить его прежнюю жизнь вместе с этим. «Пожалуйста» больше не было его оружием, но он все еще ожидал этого от остальных. Он никогда никого снова не будет умолять. Он не будет беспомощным, он не окажется на вечность во власти другого человека на этой земле.

Кроме Бэйлфаера, ради которого Румпель готов отдать все, абсолютно все, чтобы увидеть его снова. Свою жизнь, свою душу, кровь, которую он мог достать. Мужчина готов сделать ради него что угодно, лишь бы снова увидеть его. Он ушел. Потерян. И это была его вина.

Наверное, это было стечение обстоятельств: Бэйлфаер, которого не стало, его могущественная власть, его непоколебимая репутация с огромной жаждой крови, что пульсировала по его венам — что сделала его настолько легкомысленным, что подтолкнула бросить вызов капитану, который похитил и убил его жену.

Один взгляд на него заставил кипеть его кровь. Его клыки чесались и обнажились в порыве гнева, но вампир заставил их втянуться. Последнее, что ему было нужно, это быть обнаруженным этими никчемными, безмозглыми людишками, которые сожгли бы его не оставляя ему ни малейшего шанса.

Вампир пустил легенды, из-за которых их боялись, без конкретных доказательств того, кем он был и на что был способен.

Капитан не обратил на него никакого внимания, хотя он ожидал этого. Все тот же, ничего не изменилось в его внешности, за исключением одежды. Убийства, угрозы, заключения сделок с теми, кто мог предложить ему лучшее существование, чем у него было, сделали его намного лучше, поэтому капитан не узнал его.

Воспоминания о том, что пират сделал с ним, возникли в его голове. Меч у его горла, который он поднес к его коже, называя его трусом, за его желание не оставить своего ребенка сиротой. Его мелкие насмешки, надменность в его отношении к нему, к его слабости. То, как он зарычал на него, говоря, что Румпель заслуживает того, чтобы потерять свою жену, так как он был не в состоянии бороться за нее. Все это было в его памяти достаточно ярко. Ни одно из его самодовольных слов ни на секунду не покинуло его голову.

Он не допустит больше унижения.

И теперь он без труда может отомстить.

Он улыбнулся, с мстительностью наблюдая за человеком, который наслаждался последними минутами жизни, которую он еще мог себе позволить. Несколько секунд уйдет на то, чтобы разорвать ему горло, и смотреть, как он умирает, но в этом не было никакого удовольствия. Никакого азарта. Он хотел забрать его свободу. Чувствовать его смерть с таким же удовольствием, как пират наслаждался той ситуацией.