Кодекс Хранителя (СИ) - - Страница 24

* * *

Часы показывали за полночь. Ррухи уже успела расстелить свою постель и готовилась ко сну. А близняшки все ещё корпели над учебниками за первый семестр первого курса.

— Ты говорила, что запрет на медитацию сняли с нашего факультета. А списки помещений, в которых можно будет ею заняться, не огласили? — вдруг спросила одна из сестер.

Ррухи устало села на кровать и мотнула головой.

— Не видела, можем завтра поспрашивать. А что, есть идеи?

— Ну… как бы. — Сестры переглянулись. — Есть кое-какие…

— К примеру?

Феи опять переглянулись. Слишком синхронно, отчего у Ррухи начинало слегка рябить в глазах.

— В медицинском крыле мы блоков не ощутили, — ответили они хором. — Вот и подумали, что, возможно, все это пустотреп про отдельные помещения.

— А здесь проверили? — Ррухи обвела пальцем комнату. Сестры сникли, даже их крылышки повисли. — Побоялись, да?

— Знаешь, могла и не озвучивать, — расстроились девчонки, синхронно расходясь к своим кроватям.

— Не в обиду, но я бы не хотела повторения с вашим валянием в лазарете, — вздохнула она и, поднявшись с кровати, пошла в уборную.

Щёлкнув привычно выключателем, прошла внутрь и сбросила одежду. Вода в душе была теплой, а лавандовое мыло создавало приятную атмосферу…

Уборная была стандартной: слева — отхожее место, справа — душ, напротив двери — умывальник. Витой светильник был вкручен в стену над дверью. Был ли он газовым, магическим или же новомодным электрическим — Ррухи не знала, да и не интересовалась ровно до того момента, как свет этот погас. Не сказала бы, что это ей мешало. Ночное зрение всегда было при ней, но привычки берут свое. Она устала и не собиралась тратить силы на чистку зубов и поход в туалет. Хорошо, хоть душ успела принять.

Недовольно выглянув из уборной, щёлкнула тумблером и поняла, что бесполезно. В комнате тоже было темно, а сестры уже сопели. Ррухи раздражённо фыркнула и вернулась в ванну, и как раз в этот момент раздался стук в дверь.

Сердце пропустило удар. Обычно в это время рыжий приносил Хадису. А в последний раз принесло Звездунова, и теперь открывать дверь Ррухи откровенно побаивалась.

Стук повторился, теперь уже громче.

Открыла. Перед ней стояла девушка с самой обычной свечой в литом подсвечнике. Приложив палец к губам, она повела рукой в сторону, молчаливо приглашая Ррухи выйти.

Проследив за ее жестом, волчица удивлённо отметила, что остальные послушники факультета также покидали свои комнаты. Каждый со свечой.

— А… — Ррухи оглянулась на свою комнату, где спали подруги.

Озвучить свой вопрос насчёт них она не успела. Девушка ухватила ее за руку, вытаскивая в коридор, а после настойчиво прикрыла за Ррухи дверь и жестом позвала за собой. Похоже, сон отменялся.

Послушники вереницей плыли друг за другом вдоль коридоров, спускаясь по лестнице на первый этаж. При выходе из жилого корпуса стояла пара таких же молчаливых. Они методично набрасывали на плечи каждому накидку. Завязывали завязки на шее и, чертя на лбу очередного послушника невидимый знак, надевали капюшон и что-то беззвучно проговаривали.

Пока до Ррухи дошла очередь, прошло не менее пятнадцати минут. У выхода, как оказалось, стояло двое парней. Один из них всучил девушке зажженную свечу, другой набросил плащ и принялся что-то беззвучно говорить, при этом неприятно дёргая за завязки. Но как Ррухи ни старалась, она не понимала. Скорее всего, это была какая-то молитва или заговор. Она так и не дошла до кодекса, который Хадиса прочла в начале недели, ее мутило от одного его вида. Да и, в конце концов, она надеялась на помощь близняшек в изучении. Уж слишком сильно она привыкла пользоваться вложенными, а не выученными знаниями.

От прикосновения прохладных пальцев ко лбу неожиданно прошибло током. Ноги подкосились, но ее сразу же кто-то подхватил под мышки, помогая устоять.

"Не урони свечу", — пронеслось в ее голове, и Ррухи даже невольно удивилась тому, как прозвучала эта мысль.

Все же она очень хотела спать. И когда она топала за остальными во двор Академии, мысли ее все чаще напоминали борьбу овцы с огромным медведем, где она была, естественно, овцой, а сон — грозным неустанным хищником.

Огненная река пылала. Языки сине-зеленого пламени клубами вырывались из тихо плещущейся воды, подсвечивая все вокруг неяркими вспышками. Адепты один за другим шли к мосту, пересекая его, и продолжали свой путь дальше, к воротам, которые обычно были заперты. Они и сейчас были закрыты. Не доходя до них, послушники сворачивали влево, исчезая в неприметной двери, открывающей вход внутрь стены.

Все было слишком необычно. Ррухи то и дело оглядывалась, а когда настал ее черед нырять в темный зев двери, взгляд невольно выцепил из общей картины круглое лико луны. Наверное, это была последняя связная мысль, которая промелькнула в ее голове.

Сразу за дверью ей впихнули в руку тяжёлый кубок с жидкостью, на мигах показывая, что следует это выпить. Запах был пряным, вкус — терпким. Выпив содержимое, девушка сунулась в узкий проход. Приходилось пригибать голову из-за низкого потолка, к тому же пол все время вел вниз, периодически прерываясь на ряды неудобных выщербленных ступеней.

Тени от свечей гуляли по стенам, отчего в глазах помаленьку начинали плясать цветные пятна, раскрашивая все вокруг в психоделические цвета. Вскоре Ррухи уже не понимала ни того, куда ее ведут, ни того, кто ее ведёт. А ещё спустя некоторое время начало вообще казаться, что она и не идёт вовсе.

В безмолвной тишине, перемежаемой с шуршанием одежд, ей начали чудиться голоса. Они шептались вокруг, то сливаясь в мощный поток, то звуча по отдельности, напевая или, наоборот, вычитывая ритмичный речитатив…

Хотелось смеяться, но отчего-то сил на это не было. Как заколдованная, она передвигала ноги, цеплялась пальцами за горящую свечу, словно та была единственным в этом мире спасательным кругом.

Стоя у приоткрытого окна, Анонис Ананьев, носящий прозвище "Кнут", как раз подсчитывал количество вышедших на ночной променад послушников, когда в двери его личных апартаментов постучали. Он не ответил, продолжая анализировать увиденное. Кому надо — тот и так войдёт. Взгляд его выхватывал из ночной темноты окутанные плотной тканью фигуры. Он оценивал их размеры, походку и соответствие процессу. Послушников было ровно сорок один. Получалось, что либо Октопус не принял участие в ритуале, либо, наоборот, хитро затерялся. В любом случае, отличить его на фоне рослых парней было невозможно, особенно сейчас, когда на каждом был плотный плащ. И все же мужчина больше склонялся ко второму варианту. Причин этому было несколько, и одна из них как раз очень кстати во всей красе светила в ночном небе. Имя ей было Луна.

Начинать ритуал в полнолуние его оппонент мог лишь в одном случае… И этот "случай" сильно выбивался из аккуратно движущейся цепочки послушников факультета хранителей семейного очага.

Дверь за спиной отворилась, на миг впустив лёгкий сквозняк. Занавески вздулись, окутав Ананьева, делая его похожим на привидение. Влад Мухотряскин без какого-либо приветствия и, не дожидаясь позволения, подошёл к письменному столу и сразу выложил на него свидетельства их мелкой пакости: шприц и сломанную ампулу.

— Свидетели?

— Всего один, — сказал его лучший ученик, замерев за его спиной. — Моя бывшая.

Декан взглянул на него через плечо и вопросительно вскинул брови. Влад невольно выпрямился, продолжая:

— Дежурная пятикурсница, обездвижена до утра, — сказал он и задумчиво добавил: — Я оставил ее под мороком с пузырем на лице.

Ананьев оценил, даже хмыкнул, представив эту картину.

— А цель?

— Цель на укол отреагировала стандартно, однако… — Влад на миг сделал паузу, привлекая внимание. — Она проявила способность противостоять мороку.

Новость Кнуту понравилась, но не удивила. Нет ничего сверхъестественного в том, что одна из трехдневок сильнее других, тем более демон. Жаль. Поистине сильный демон — всегда на вес золота.