Понь бледный (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич - Страница 17

Красивый мир, рассеянно подумал Сталин, пыхтя трубкой, за такой стоит воевать. Мой мир был куда более уродлив, когда я начал свою войну. Он был изрыт воронками Гражданской войны, опален пламенем тысяч орудий, смят, раздавлен, обескровлен, выпотрошен, оплеван, изгажен и списан со счетов. Этот мой мир был мертвым миром. И я знал, что только я могу его воскресить. Эквестрия выглядит цветущим садом, но ее красота неприродного свойства, как у запертой за стеклом игрушки, которую ребенку запрещено трогать руками. Слишком много маслянистого глянца, слишком жирный слой фальшивой позолоты. Это Принцесса Селестия сделала его таким, теперь я понимаю. Сладким до приторности. Чтобы тот, кто его увидит, терял вкусовую чувствительность и забывал про все другие возможные вкусы. Слишком сладко, чтобы бунтовать и пытаться плыть против течения. Мухи, завязшие в банке с вареньем, никогда не плывут против течения. Только вниз. И наверняка до последнего мгновения своей жизни радуются тому, как же им повезло оказаться в этом бездонно-сладком мирке…

«А ты хочешь заменить сахар черным перцем, Коба, — вздохнул „внутренний секретарь“, у которого в недрах сознания Сталина был обустроен свой крошечный кабинетик с лампой под зеленым абажуром и письменным столом, — А ведь ты как никто знаешь, во что превратятся эти места, когда придет война. Усыпанные спелыми яблоками сады сроют — дерево пойдет на винтовочные ложа и орудийные лафеты. „Сахарный уголок“ опустеет, его завсегдатаи отправятся резервистами на фронт. Нарядные вагончики ощетинятся орудийными платформами и пулеметными жалами. Вместо мягких лугов за окном будут тянуться бесконечные зигзаги выгрызенных в земле траншей в обрывках колючей проволоки. В этом бесконечно красивом мире, чьи краски замешаны на лжи, пони счастливы…»

«Оглушенный наркозом бедняга будет счастлив даже тогда, когда ему начнут заживо отпиливать голову, — огрызнулся мысленно Сталин, — Я — солдат коммунизма, но не более того. Я дам им настоящий мир, и они сами будут решать, стоит ли драться за него так, как я дрался за свой».

Они будут.

Сталин сразу понял это, когда увидел грозно сверкающие глаза Эппл Джек и ее вздорную непослушную челку цвета золотистой соломы.

«…за дело, товарищи! Я знаю, куда жеребятки нашей Принцессы тащат все то золото, что добывают в Поннивилле!»

«Банк или хранилище мы едва ли возьмем, товарищ Эппл Джек, — рассудительно заметил Сталин, выдыхая дым, — Такие места обычно хорошо охраняются, а подкрепление прибудет в считанные минуты. Не хватит сил».

«А кто говорит про банк, сахарок?»

Товарища Сталина раньше никто и никогда не называл «сахарок». Но в устах Эппл Джек это прозвучало приятно. Даже не хуже, чем «товарищ».

«Поезд! Раз в месяц он отвозит в Кантерлот тот урожай золота, что Стража Принцессы обтрушивает здесь. Там должен быть целый вагон, набитый золотом. Только это не обычный вагон. Он бронированный, и в нем не меньше дюжины пегасов в доспехах, по сравнению с которыми наш Биг Мак — рахитичный жеребенок…»

«Хороший у вас план, товарищ Эппл Джек, — одобрил Сталин, покусывая мундштук, — Но как его реализовать?»

«Взорвать рельсы! — радостно воскликнула Рэйнбоу Дэш, — Бам! Золотой дождь будет идти даже над Вечнодиким Лесом!..»

«Никаких взрывов, яблочко, — покачала головой Эппл Джек, — Иначе пострадают простые пони, которые едут в поезде. Нам нужна только эта копилка на колесах».

«Взорвать станцию!»

«Ну вот еще!..»

«Взорвать мельницу!»

«Но зачем мельницу, Дэш?»

«Не знаю, — Рэйнбоу Дэш, не опускаясь на землю, пожала плечами, как настоящий человек, — Просто мне показалось, что это будет достаточно круто. Ну, ты понимаешь, это ведь должно быть не простое ограбление. Это должно быть самое крутое в мире супер-ограбление! Поэтому надо что-нибудь взорвать!..»

«Это не ограбление, — терпеливо поправил ее Сталин, — Это — экспроприация. Мы никого не грабим, лишь возьмем то, что принадлежит народу».

«И купим на него то, что надо народу! — воскликнула Пинки Пай, — Например, пять тонн шоколада!.. И еще бусы!»

«Нет, товарищ Пинки, краденного золото богачей понадобится нам для других целей. Для борьбы».

«Борьба в шоколаде! Десять тонн!..»

«Подпольной борьбы. На эти деньги, экспроприированные у экспроприаторов, мы будем организовывать секретную революционную сеть — с явочными квартирами, агентами, тайниками, фальшивыми документами, подкупленными чиновниками, оружейными мастерскими, подпольными типографиями. Кроме того, мы будем выделять деньги нашим товарищам для лечения и бегства за границу. Свинья-копилка Принцессы Селестии послужит против нее же. Но сперва надо придумать, как разбить ее, товарищи».

«Мы можем взять билеты на этот поезд, — предложила Флаттершай застенчиво, — А потом мы… вы… они… кто-нибудь нападет на стражу».

«Не годится! — Пинки Пай подкинуло вверх так, словно под нею разорвалась противотанковая мина, — Там ведь стража на станции! И проводник! Они все очень удивятся, что мы едем в Кантерлот без Рарити и Твайлайт!».

«Пинки права, — вздохнула Эппл Джек, — Мы ведь никогда не путешествовали вчетвером. Только все вместе. Если мы будем без наших единорогов, стража что-то заподозрит — и наверняка сообщит куда следует. Нет, товарищ Сталин, мы не можем садиться на этот поезд».

«Вы не можете, — Сталин лукаво усмехнулся в усы, — Но кто говорит про то, что не могу я?…»

Им понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить это.

«Идея!» — крикнула Рэйнбоу Дэш.

«Ах ты, башковитая тыковка!» — ласково ущипнула его за ухо Эппл Джек.

«Шарлотка! — радостно воскликнула Пинки Пай, — Пастилка! Крем-брюле! А чего мы все кричим?! Что?! А?! Не слышу! Ой, а что ты имел в виду, товарищ Сталин?…»

«Я могу беспрепятственно сесть в этот поезд с золотым вагоном. На меня не обратят внимания. Конечно, при должной конспирации».

«Но ты не сможешь сам побить столько стражников! Дюжина — это же очень много! Почти как… как… как пять!».

«Я не стану драться со стражей, — терпеливо объяснил Сталин, — Я сделаю кое-что другое. Я доберусь до соседнего с бронированным вагона. И открою в нем верхние технические люки. Это будет знаком для вас. Товарищ Рэйнбоу Дэш на крыльях доставит к поезду товарища Эппл Джек. А товарищ Флаттершай — товарища Пинки. Это будет наш воздушный десант. Как в Майкопе сорок второго!».

«Крутой трюк, — Рэйнбоу Дэш тряхнула гривой, в затхлом воздухе амбара на мгновенье словно разлилась ослепительная радуга, — Мы свалимся прямо им на голову! Это будет даже круче, чем победить мантикору!».

«Вы должны сделать это не сразу, вы ведь не хотите, чтоб осведомители Принцессы заметили ваши маневры в Поннивилле?… Дайте поезду отойти на несколько километров. Хотя бы до соседней станции. И начинайте. Как только увидите открытый люк в вагоне, соседним с бронированным, заходите на цель!».

«И все-таки нас мало, — Эппл Джек почесала в затылке, — Пятеро против дюжины — это как в одиночку обтрусить целый яблоневый сад… Только яблони при этом будут очень больно драться».

«И все двенадцать стражников будут безвылазно сидеть в одном вагоне»?

«Нет, что ты, сахарок! Не такие уж они и каменные, как хотят казаться. Половина из них стережет золото, а остальные ходят по поезду взад-вперед. Патрулируют вагоны и заодно разминают ноги».

«Тогда у нас есть шанс, товарищ Эппл Джек, — Я под видом пассажира пройду мимо внутренних патрулей и подготовлю плацдарм на крыше для вас четверых. После этого мы схватимся с охраной вагона. А теперь дайте мне бумагу и карандаш, будем разрабатывать детальный план…»

Это было четыре дня назад. Четыре очень напряженные и хлопотные дня назад.

После этого все они занялись делом. Пинки Пай уединилась в «Сахарном уголке» и стала готовить торт. Рэйнбоу Дэш, держась на предельной высоте, составляла подробную карту железнодорожной колеи и тренировалась в пикировании на малогабаритные цели. Сталин описал ей по памяти некоторые характерные маневры «Пе-2», и дело быстро пошло на лад.