Десятая жизнь (СИ) - Матлак Ирина - Страница 20

Несмотря на испуг, времени я не теряла. На первом этаже здания, с которого на меня сбросили кирпичи, располагалась бакалейная лавка, а на втором и третьем, по всей видимости, жилые комнаты. Подбежав к двери, я заколотила в нее со всей дури, а когда поняла, что открывать мне не собираются, осмотрела здание с других сторон, проверяя, нет ли поблизости пожарной лестницы. Не обнаружив ничего подобного, постучала в дверь еще раз, но мне так и не открыли. Ни в одном из окон свет не горел.

Следующей мыслью было пойти к зеррам, но, немного поколебавшись, я все-таки ее отмела. Вместо этого теперь с уже утроенной скоростью заспешила домой, решив отложить общение с зеррами до завтра. Относительно успокоилась я, лишь оказавшись в мастерской и заперев за собой дверь — благо внутри имелась щеколда.

В том, что упавшие кирпичи — не случайность, я не сомневалась. Возможно, все-таки стоило обратиться к зеррам прямо сейчас, но я не была уверена, что их контора до сих пор открыта. Да и добираться до них, снова в одиночестве идя по городу, было откровенно страшно.

— Черт знает что… — поежившись, проговорила я.

А потом страх в один миг схлынул, и я разозлилась. Вот прям по-настоящему разозлилась.

Покушаться на мою драгоценную жизнь они вздумали! На ликой руку поднять захотели! Казни им было мало!

Кто скрывается под абстрактным «они», я не знала, но утвердилась в намерении непременно узнать. Сегодня неизвестному удалось застать меня врасплох, но больше этого не повторится. Я ликой, а значит, у меня есть и когти, и зубы, которыми я вцеплюсь в эту жизнь так, что никто у меня ее не отнимет!

Усевшись на матрац, я вывалила из сумки все книжное содержимое и, взяв первую попавшуюся под горячую руку книгу, погрузилась в чтение.

Через некоторое время стало понятно, что в каждой из книг — даже самых здоровенных, интересующей меня информации содержится не так и много. В сущности, все сводилось к тому, что я уже знала, но и кое-что новое мне удалось выцедить, причем, как ни странно, из брошюрки, которая, единственная из всех, целиком и полностью посвящалась труду фамильяров. Именно в ней излагались подробности их взаимоотношений с «призывающей» стороной, а также пусть не очень подробно, но все же освещались ритуалы.

Если верить написанному, то всего ритуалов призыва фамильяра существовало три. Первый — самый простой и наиболее распространенный. Он создавал слабую магическую связь на срок не более десяти лет, далее его следовало проводить повторно. Второй — чуть более сложный, требующий от ведьмы или мага существенной отдачи. К нему прибегали реже, но зато связь в этом случае создавалась прочная и длилась она пятьдесят лет. Самым сложным и практически не используемым являлся так называемый ритуал «третьей ступени», во время которого создавалась связь на пожизненной основе. Видимо, именно его и собирался проводить со мной Лафотьер. Только, к моей досаде, детали этого ритуала в брошюрке практически не освещались. Сказано было лишь, что для его проведения требуется колоссальный расход сил, что опасно в первую очередь для «призывающего». А также упоминалось о невозможности расторжения такого договора до смерти фамильяра — в случае, если маг умирал первым, фамильяр либо умирал вместе с ним, либо жил еще некоторое время, но чувствовал на себе последствия привязки к хозяину, которая в конечном итоге все равно сводила его в могилу.

Жуть какая-то! Это что же получается, если господин темный маг изволит сдохнуть, то мне придется отправиться на тот свет вместе с ним?

Крысу ему блохастую, а не такие условия!

Пыхтя, точно не кошка, а еж, я продолжила чтение и все из той же брошюрки узнала еще один любопытный факт. Обычно все ритуалы проводились по строгим канонам, поскольку любое отступление от правил могло не только все испортить, но и подвергнуть риску жизни обоих. Но несколько сотен лет назад один талантливый маг попытался скооперировать три ритуала, создав нечто совершенно новое. Детали указаны не были, как и то, чем все закончилось. Но сам факт такого эксперимента вдохновлял.

Если бы у меня было больше времени, чтобы во всем разобраться!

Полистав еще несколько книг, я почувствовала, что начинаю засыпать. Глаза закрывались сами собой, голова все чаще клонилась к груди, и я сдалась. Сложив книги, погасила свечу и растянулась на матраце. Думала, что, несмотря на усталость, беспокойные мысли еще долго не дадут заснуть, но отключилась практически сразу.

…Стояла глубокая ночь. В знакомом дворе было темно, только лунный свет едва-едва пробивался сквозь сгустившиеся тучи. Миновав прихожую — аккуратную, уютную, еще не тронутую языками пламени, я вышла на улицу. Спустилась с крыльца и направилась к мастерской. Весь окружающий мир казался слишком большим, словно все предметы и растения увеличили в несколько раз. Я кралась бесшумно — вряд ли кто-то осмелится за мной наблюдать, но предосторожность лишней не бывает.

Бесшумно проложив путь до мастерской, я юркнула в предусмотрительно приоткрытую дверь и оказалась в гостиной. Обошла громадные кресла и дубовый стол, бесшумно обогнула горшок с разросшимся цветком и вошла в святая святых — лабораторию. Здесь стояла абсолютная темнота, но я видела все очень отчетливо: и пару книжных стеллажей, и рабочий стол, и шкаф с приготовленными эликсирами. Все это — лишь часть моей лаборатории, куда иногда могут зайти зерры.

При мысли о том, что они думают, будто это — все, мне стало смешно.

Остановившись у одного из стеллажей, я пригнулась, отсчитала половицы и тронула ту, что была четвертой от него. Раз! — и та приоткрылась, демонстрируя крошечный темный проход. Опустившись животом на пол, я буквально в него вползла, немного спустилась вниз и оказалась на деревянной, ведущей вниз лестнице. Лестница привела в довольно большую комнату, но пространство в ней воровали стеллажи и сундуки, набитые разным содержимым, шкафы с ценными ингредиентами и древними фолиантами — вся моя коллекция, собранная за долгие столетия. Моя память.

В следующий момент мир изменился, и мебель приняла свои обычные размеры. Любовно проведя кончиками пальцев по корешкам книг и свисающим с потолка пучкам трав, я приблизилась к неприметной деревянной тумбочке. Отодвинула ее в сторону, снова присела, ощущая на голых коленях прикосновения шершавого дерева, и подняла очередную половицу.

Под ней оказался тайник, где лежала увесистая на вид книга в коричневом кожаном переплете. Она была явно старой, хотя сохранилась отлично. Я взяла книгу в руки, и замочки на оплетающих ее ремешках щелкнули, позволяя ее открыть.

На обложке витиеватым шрифтом значилось название: «Книга мудрости ликой».

Проснувшись, я долго не могла понять, не только где нахожусь, но и кем являюсь. Посетивший меня сон оказался чертовски реальным, и несколько минут после пробуждения мне все еще казалось, что я нахожусь в скрытом от посторонних подполье.

Судя по робким, стыдливо проникающим сквозь окно солнечным лучам, стояло раннее утро. В саду заливались соловьи, с улицы доносился уже привычный солено-свежий запах, приправленный сладостью яблоневого цвета.

Присев на матраце, я поморщилась. За ночь умудрилась отлежать не только руку, но и хвост, который теперь противно ныл.

Накинув сарафан и обувшись, я протопала к колодцу и набрала воды. Умываясь, непрестанно фыркала и клацала зубами, в очередной раз убеждаясь в том, что деревенская романтика мне чужда. Ледяная вода впивалась в кожу тысячами мелких иголок, но зато взбодрила и прогнала остатки сна.

Жутко хотелось выпить кофе, но пришлось доедать несчастную половину оставшейся лепешки всухомятку. Затем, сетуя на отсутствие зеркала, я расчесала волосы, испытывая жгучее желание укоротить их хотя бы наполовину, и, справившись с этой задачей, задумалась. Можно было остаться дома, дожидаясь, пока ко мне притащится Лафотьер, а можно самой пойти к зеррам — не только экспертизы ради, но и чтобы подать заявление о покушении.