Смерть и девушка, которую он любит (ЛП) - Джонс Даринда - Страница 15

— Не знаю. Может, еще что-то приключилось.

— Господи… И им приходится все это переживать из-за меня?!

Из моего горла вырвалось горькое рыдание, и Глюк прижал меня покрепче к себе.

— Не из-за тебя, а ради тебя, Лор. Большая разница.

— Я должна вернуться.

— Я не поэтому приехал, — поспешно заверил меня он. — Мы не сердимся. То есть Кэмерон, конечно, да, но у него свои причины. А мы с Брук всего лишь хотели убедиться, что с тобой все путем. Вот и скинулись на билет. Я выиграл в «камень-ножницы-бумага».

Я заглянула ему в глаза:

— Ты всегда в эту игру выигрываешь.

Лицо Глюка озарилось обезоруживающей улыбкой:

— Да, но она об этом не знает. Или делает вид, что не знает.

Я опять его обняла:

— Я ужасно по тебе скучала!

— Так бывает, когда девушек силой вырывают из моей жизни. Сам диву даюсь.

Тут я то ли рассмеялась, то ли всхлипнула, и Глюк добавил:

— Я тоже по тебе скучал.

— Мне нужно вернуться домой.

— Сомневаюсь, Лор. Думаю, твои родные были правы. Лучше тебе и дальше прятаться.

— Нет. Ты не понимаешь. — Я оглянулась на Кению. — Ты была права. У меня было видение. Точнее десятки видений. — Вздохнув, я сжала руку Глюка. — Уехать сюда было ошибкой. Мы все умрем. Миру придет конец, Глюк. Я это видела.

— Я тебе столько хороших новостей привез! Думал, ты ответишь тем же.

— Извини, но это правда. Я должна вернуться. Должна надеть штанишки большой девочки и встать лицом к лицу со всем, что здесь творится.

Глюк посмотрел куда-то сквозь меня и добрых несколько минут молчал.

В конце концов Кения поднялась и стала жать на кнопки в сотовом.

— Сейчас родителям позвоню. Я еду с вами.

Я тут же подскочила:

— Нет, Кения. Оставайся здесь, с родными. С дядей и тетей.

Она смерила меня гневным взглядом:

— Зачем? Чтобы умереть вместе с ними? Чтобы провести свои последние минуты на земле, сжимаясь от страха и заливаясь слезами?

Я печально поджала губы. Именно так она и умрет.

Видимо, прочитав все это по моему лицу, Кения выронила телефон. В ее глазах заблестели непролитые слезы. Но уже через пару секунд она взяла себя в руки, подняла телефон и приложила к уху.

— Мам, мне нужны три билета до Нью-Мексико. Уехать надо сегодня же.

— Кения, — еле слышно проговорила я, — нет. Ты должна быть рядом с ними.

— И зачем же? На тот случай, если ты облажаешься?

Я кивнула.

— Мам, погоди. — Кения шагнула ко мне с угрожающим видом. — Если ты вдруг не знаешь пророчества вдоль и поперек, как знаю их я, то вот тебе новости, Макалистер. — Она ткнула меня пальцем в грудь. Сильно. — Ты не облажаешься. Ты нас спасешь. Всех нас. И когда это произойдет, я хочу быть рядом. Хочу увидеть все собственными глазами.

Ее вера меня доконала. Она понятия не имеет, насколько я не способна сделать то, чего она от меня ждет.

— Да, мам. Да, три билета на самолет до Альбукерке. — Кения смерила меня решительным взглядом. — Я еду с ней. Чтобы бороться вместе с ней. — Дав маме всю нужную информацию о нас для покупки билетов, Кения повесила трубку. — Через два часа мои родители заберут нас и отвезут в аэропорт. Они хотят с тобой познакомиться. — Она присела рядом со мной. — Многие думают, что мы приверженцы культа, жалкая группка помешанных на апокалипсисе. Но это не так. Мы всего лишь люди, которые верят в торжество добра над злом.

— И все равно ты должна остаться с семьей, Кения.

— Если я умру, Макалистер, если нам всем суждено умереть, то очень скоро я и так буду рядом с родными. Но этого, уж прости, не произойдет. — С этими словами она мне подмигнула, и сквозь ее ресницы просочилась слезинка. Стерев ее с щеки, Кения глубоко вздохнула. — Пора паковать вещички.

Мне не хватило духу сказать ей, что мои уже упакованы.

Родителей Кении мы ждали на ученической стоянке. Вокруг низко висевшей луны тускло сиял туманный ореол, и внезапно я поняла, что буду скучать по Мэну. Но больше всего мне будет не хватать Кристал, которая стояла рядом со мной, заламывая руки и наверняка гадая, что же происходит на самом деле. Зуб даю, она уже поняла, что история с прикрытием — полнейшая чушь. Глюк снова рассказывал о том, как в Райли-Свитч, словно стервятники, понаехали репортеры, и как одну женщину арестовали за то, что в поисках сенсации она притворилась ученицей нашей школы. То есть практически работала под прикрытием. Тут-то я и решила, что пора остановить друга.

Мы с Кристал обнялись на прощание. Когда круглое лицо и нос в веснушках уткнулись мне в куртку, соседка пробормотала что-то о билетах и пинцетах. Понятия не имею, что она сказала, но я все равно согласно кивнула.

Путь домой со всеми перелетами и пересадками в Нью-Йорке и Далласе занял двенадцать часов, и все равно это было намного лучше, чем три дня пути в Мэн.

Когда в девять утра мы приземлились в последний раз, нас уже ждали насквозь промокшие бабушка и дедушка.

На эскалаторах мы спустились вниз за багажом и стали ждать, когда заработает багажная карусель, как вдруг послышался женский голос:

— Лорелея!

Обернувшись, я увидела, как ко мне бегут родные.

— Бабушка! — крикнула я и бросилась ей навстречу.

Она крепко-крепко меня обняла, но уже через пару секунд я почувствовала еще больше стискиваний — к нам присоединился дедушка.

Они взяли на себя бремя в моем лице, когда исчезли мои родители. Им пришлось изменить всю свою жизнь, чтобы растить и воспитывать еще одного ребенка, чего они никак не ожидали. Дедушка, отец моей мамы, даже взвалил на себя обязанности моего папы в Ордене. Стал пастором в церкви, где учил последователей тому, что знал, хотя знал и близко не так много, как папа. Именно благодаря папе мне передались гены Арабет. Через всех потомков-мужчин, спустя пятьсот лет. А когда папа пропал, заботиться обо мне пришлось бабушке и дедушке. Они неустанно изучали пророчества и учили людей, как только могли. Не знаю, где бы я была, если бы не они.

Обнимались мы долго-долго. Сколько точно — понятия не имею, но я наконец была дома. Объятия родных для меня и есть дом. Никогда не думала, что могу так сильно по кому-то скучать.

Когда меня наконец отпустили, дедушка заключил мое лицо в морщинистые ладони. Вид у него был жутко уставший. Да и у бабушки не лучше.

— Мы очень по тебе соскучились, звездочка, — сказал дедушка, глядя на меня ясными серыми глазами, в которых блестели слезы. А под глазами красовались темные круги.

— Я тоже страшно соскучилась.

Я глянула за плечо дедушки, увидела Бруклин, и волнение нахлынуло с новой силой. Густые черные волосы были собраны в хвост. В глазах сияла неподдельная радость.

— Брук!

Подруга бросилась ко мне:

— И я соскучилась!

Мы обнимались не меньше минуты. Несмотря на внешний восторг подруги, в глубине ее карих глаз я разглядела печаль и усталость, которых раньше там не было. Но я знаю Брук. Она ни за что не позволит мне расспрашивать ее о таком на глазах у всех.

— Я и забыла, какая ты мелкая, — поддразнила я подругу, хорошо зная, что мы с ней одного роста. Полтора метра с кепкой.

— А я забыла, какая ты плоская.

Я усиленно постаралась изобразить оскорбленный вид, потому что эта тема давно для меня больная. Брук уже расцвела и была похожа на настоящую женщину, которая может похвастать собственным размером лифчика, а мне все еще катастрофически не хватало исключительно женских черт. Печально.

Но вместо того, чтобы рассердиться, я поинтересовалась:

— Сильно на меня злишься?

— Ты и представить себе не можешь! — махнула рукой подруга. — За такое тебе придется расплачиваться долго и нудно.

Я улыбнулась, чуточку влюбленная в само ощущение того, что она так близко.

— Я и не сомневаюсь.

Брук взяла меня под руку.

— Ты станешь моей рабыней, и я буду называть тебя… — Она задумчиво глянула вверх. — Да так и буду называть — Рабыней.