В круге страха (СИ) - Хаимович Ханна - Страница 27

Фелд договаривал, когда Леферия уже вцепилась в нее и подтянулась наверх. Подтянулась, удобно поставив ногу на что-то твердое, совсем не похожее на рассыпчатый песок, и с опозданием поняла, что совершила ошибку.

— Мы потолкуем, — ответил кто-то рядом.

…фатальную ошибку.

Ее схватили за руки, и на запястьях защелкнулся металл. Сумка упала с глухим стуком. Вместо сплетения водорослей над головой оказалась низко нависшая крыша. Леферия принялась дико озираться.

Она стояла в каком-то фургоне. Поодаль сидел, вяло ссутулившись, адвокатурный советник. Фелд, подтянувшись следом, вывалился в фургон, толкнув Леферию в спину. Она пошатнулась. Дверца захлопнулась, Фелда тут же скрутили, и машина рванула с места. Леферия, не удержавшись на ногах, отлетела на сиденье рядом с советником и осталась там.

— Все-таки вы решили бежать, — произнес Беспутник, отделившись от темной стены. Он встал у поручня — а то жесткое и холодное, за что схватилась Леферия, было именно поручнем.

— А что бы ты делал, если бы мы остались и притворились, что ничего не знаем? — спросила она. Почему-то казалось важным выяснить, от чего она отказалась.

Беспутник пожал плечами.

— Ничего. Вы бы все равно оказались здесь. Только не днем, а ближе к вечеру.

Леферия вздохнула. За небольшими окошками фургона проносились стены туннеля. Вот машина свернула, и темные стены сменились подсвеченными. Мелькали размытые пятна других машин.

— Где это — здесь?

— Вас отвезут в Управление безопасности, в корпус предварительного следствия. Там, надеюсь, пользы от вас будет больше, чем когда ты бегала на свободе с ядами. Честно сказать, я чувствовал себя очень неуютно, — хмыкнул бывший провожатый. — А вдруг бы я не уследил, и ты бы добралась до меня?

— Беспутник, кто ты такой? — Леферия посмотрела ему в глаза, но они ничего не выражали.

— Ярлат Сигетнар, — последовал ответ.

***

Не стоило и надеяться, что Фелда оставят в одной с ней камере. Конечно, его увели. И, разумеется, Леферии не доложили куда. Да и не получилось бы на сей раз бежать, даже с помощью Судий. Тем более — с помощью Судий. Они еще не взыскали долг за прошлую удачу.

За небольшим зарешеченным окошком камеры начинался дождь. Кто знает, из чего было сделано стекло, но запах мокрой дороги и прибитой к земле пыли чувствовался резко, точно Леферия сидела снаружи под стенами. Приятный запах, в Хадрате такого нет. В Хадрате и вода с неба не льется, она растворена в воздухе. В Хадрате…

Леферия вдруг поняла, что не боится. Ощущение казалось странным, полузабытым. Она даже не замечала до сих пор, как сильно давит на нервы атмосфера постоянного страха. Все эти триггеры, тревога искусственная и тревога подлинная, боязнь провала… Главное — боязнь провала! Но провал случился, она попала прямиком в застенки к Сигетнару, лишилась сумки с компонентами для ядов, а угроза казни за клятвопреступление нависла над самой головой. И все же Леферия не боялась.

Она лишь надеялась, что за ней поскорее придут. Что угодно, только не скука в тюремной камере. Скуки она уже наелась с избытком.

Сигетнар явился лично, когда дождь перешел в ливень, а за окном так грохотало, что Леферия с трудом расслышала щелчок замка.

Он избавился от окладистой бороды и уже не напоминал Беспутника. Теперь Леферия легко узнала бы его: то же бесстрастное, властное лицо, что и на эфирных изображениях, те же холодные голубые глаза и прилизанная прическа — то ли старательный клерк, то ли теневой советник, у которых, как известно, власти больше, чем у императора. Хотя какие в Хадрате императоры…

— Что ты сделал с настоящим Беспутником? — вяло поинтересовалась Леферия.

— Я и есть настоящий Беспутник, — усмехнулся Сигетнар. — Меня так называли. Я говорил о себе правду… А Краора — убил, конечно. Он был опасным ренегатом.

— И что ты сделаешь со мной? Тоже убьешь? Заставишь принять яд? А Фелда?

— Ну, в отличие от вашего императора, мы никого не травим. Во всяком случае, сразу, — развеселился собеседник. — Я надеялся, что твой адвокат поможет нам разобраться кое в чем… но тот советник умер, тоже наглотался твоего яда. Придется просить о помощи тебя.

— Просить о помощи, — скептически протянула Леферия. — В чем же?

Конечно, это такой завуалированный способ сказать «мы тебя заставим». Нет сомнений. Она фыркнула, представив себе картину, как все, кто чего-то от нее требует, выстраиваются в очередь. Угораздило же оказаться в настолько дурацком положении!

Сигетнар прошелся по камере и сел на стул в углу. В отличие от хадратской тюрьмы, здесь была и раковина с водой, и стулья, и даже вполне сносное постельное белье на кровати — о, Леферия становилась экспертом по тюрьмам!

— Начнем издалека. Ты не знаешь, как звали того адвокатурного советника?

— Понятия не имею. И да, он умер не от яда. От того яда не умирают.

— Даже если организм ослаблен? Или, к примеру, человек недавно перенес инсульт?

Леферия решительно помотала головой.

— Это другое. Яд влияет на мозг, да, но это механизм магический, а не физиологический. А как он умер?

— Сначала говорил, потом впал в беспамятство, реанимировать не удалось. Это что-то значит?

— Конечно, значит! Что он говорил?

Леферия неожиданно улыбнулась, поймав себя на мысли, что обсуждает с врагом его трудности и пытается помочь, будто перед ней союзник. А впрочем, почему бы и нет? Таондарцы действуют против Анаката, а ужалить Анаката, посадить хотя крошечное пятно на картину его славного и великолепного правления — удовольствие на грани триумфа. Триумфа злорадства. Если бы не клятва…

— Неважно, — помрачнел Сигетнар. — Мы его допрашивали…

— Не будь же идиотом! Ты понимаешь, что его могли убить Судии, как только он выдал что-то запретное? С него могли взять такую же клятву, как с меня, обязать молчать о чем-то, и когда он проболтался… Я не спрашиваю, о чем именно он рассказывал, но подумай над этим — и поймешь, какую клятву он нарушил, а может, даже догадаешься, кому он клялся.

Сигетнар закусил губу и умолк. Казалось, он не столько размышляет над предложенной загадкой, сколько взвешивает что-то: пожертвовать-приберечь, решиться-поостеречься, выбрать одну коробку с подарком, когда рядом стоит другая, или уничтожить обе и сотворить что-то совершенно новое из пепла блестящих ленточек и оберточной бумаги…

— Спасибо. Мы подумаем, — сказал он, и это «мы» напомнило Леферии, что за привычным Беспутником стоит таондарская государственная махина, от которой не следует ждать снисхождения. — Но вообще-то я пришел не за этим. Тебе придется ненадолго вернуться в Хадрат.

— Вот как, — заинтересовалась Леферия. «Придется», ну-ну. Неужели нашелся второй умник, вознамерившийся шантажировать ее Фелдом?

— И передать в Ложу Былого кое-какое устройство.

— Иными словами, подбросить, — констатировала Леферия.

Ей всегда казалось, что она неплохо владеет собой — клей крепко держал маски на лице, из-под плотно пригнанного папье-маше не просочилось бы ни капли радости или горя, а сверху, как и полагается, легкомысленные дамские кружева и перья, мимикрия, слияние с образом, который ожидали увидеть собеседники… Но Ложа Былого?! Сдавать своих же соратников? Даже Анакату не пришло в голову этого требовать! А ведь она готова была с потрохами выдать самого Анаката и всячески помогать таондарцам его сокрушить. Такой клятвы с нее никто не брал…

Спокойно, подумала Леферия, и невидимая маска сжала виски обручем.

Анакат не требовал сдавать Ложу Былого, потому что знал…

Что он знал?

И без того знал все, что хотел?

Или все же…

— Эй, что с тобой? — Сигетнар коснулся ее плеча. Леферия моргнула, поднимая на него глаза.

— Ничего. Зачем тебе Ложа Былого? Разве ваш враг — не Анакат?

— Наш враг — Анакат. Нет, не так. Мы его враги. Он для нас ближе к слабому противнику или даже жертве. А зачем мне Ложа Былого — это пока что дело Управления безопасности. Узнаешь попозже, если уцелеешь.