Хозяин Острова (СИ) - "Элтэнно" - Страница 64

Сильнейший агрессивный напор, требующий исчезнуть воспоминаниям о матери, вызвал противостояние. Не осознавая толком, что он делал, мальчик крепко сжал своими ручонками голову старика. Ребёнок не кричал. Ему нужны были силы для другого — открыть глаза и смотреть. Видеть её воочию. Каждую чёрточку, чтобы не позволить забыть! Оставить в памяти навсегда хотя бы лицо и руки.

Мальчик не понимал, скорее чувствовал, что решение принято. Он уже становился совершенно другим. И не мог противопоставить ничего. Всё, что он хотел и старался сделать — это сохранить хоть какую-то частичку, принадлежащую только ему самому. Как то воспоминания о матери и её любви.

Самые сильные чувства давали огромную силу.

Вроде и крайне ничтожную по сравнению с, казалось бы, неиссякаемой мощью Пророка, но это определённо мешало старику.

Между тем фигурка женщины, одетой в чёрное длинное одеяние, оставляющего открытыми только ладони и лицо, сделала уверенный шаг вперёд и с непоколебимой уверенностью достала из складок одежды небольшой серебристый кинжал, больше похожий на коготь.

— Если бы ты делал то, что должен, этого бы не произошло, — гадко и противно осуждающе прохрипел старик.

— Каждый из нас исполняет предначертанное ему. Помни о своём долге. Всегда следуй ему! — сказала на прощание женщина и без тени сомнений глубоко провела острым лезвием по шее.

Вместе с её падающим телом навсегда разрушился и мир мальчика. Волна его свирепого сопротивления под нахлынувшим разочарованием резко спала. С разумом и чувствами творилось что-то невероятное и необъяснимое. Они стирались и менялись на нечто, что просто невозможно объяснить словами. Сознание Инги, вынужденное переживать происходящее, страдало, но всё же имело возможность осознавать себя как самостоятельную личность. Ребёнок же боролся за такое естественное право, пока его глаза не закрылись в бессилии. Слух не доносил до него больше ни звука.

Девушка ощутила, что словно бы осталась в огромной бездне, сотканной из отрешения и чего-то ещё. Наверное, смерти. Это было вечное заключение, в котором нет движения мысли. Погибель в её наивысшем проявлении…

Тьма.

Нет. Даже не тьма.

Пустота.

…А затем мир резко вернулся!

Всё стало иным, но глаза смогли видеть. Вернулся слух и прочее восприятие. Вот только сознания мальчика рядом не было. Принадлежащее уже кому-то иному тело уверенно поднялось с алтаря и ступило на тряпку, коей оказались белые одежды старика. Сам Пророк исчез, но как это произошло нового хозяина тела не волновало. Он воспринимал настоящее, как само собой разумеющееся. И легко предвидел будущее. Согласно всем его ожиданиям, жрецы медленно подошли и склонились перед ним.

— Пророк вознёсся. Пророк пришёл.

Ровные слаженные монотонные голоса эхом отразились от стен зала. Некто, у которого больше не было иного имени, сделал шаг, стараясь совладать с непривычными конечностями. Ещё совсем недавно он представлял себя простым дуновением многочисленных сознаний в этом мире. Невесомым. Бестелесным. Невероятно свободным и могущественным существом. А сейчас оказался заперт внутри плоти и рамок сознания.

Он глубоко втянул в себя воздух, смешанный с гарью и благовониями. И поморщился.

Жрецы, всё ещё склонявшие перед ним головы, этого не видели. И некто почувствовал, что рад этому. И осознал, что познал радость.

Понимание этого, словно сильная струя воды, выбило связующий раствор из тщательно скрываемой дыры. В единый миг нововозведённая кладка обнажила тайный дефект. А затем трещина резко выросла в размерах. Нечто живое возвращалось извне. Рвалось обратно внутрь! Однако стена выстояла, а потому вернувшегося было мало. Очень мало. Но оно сумело вытеснить нечто чужое. Оно осознало себя как «Я», ощущало, чувствовало, дышало жизнью. И это было прекрасно, но…

Вернувшееся дитя не могло позволить остальным знать об этом, потому что обретённая им сила давала предвидение вероятного итога!

В последний раз взгляд мальчика упал на тело мёртвой женщины. Седые волосы, невероятно светлые серые глаза, морщинистые руки, да кровь. А затем одно единственное слово пронеслось у него в голове: «Мама».

Её заветное желание свершилось. И пути судеб молчали, принесло бы то благо или же беды. Но как бы то ни было — мальчик вспомнил, что такое любовь. И пообещал, что больше не позволил бы таких жертв. Никогда. Он пришёл в этот мир выполнить долг. И исполнил бы его.

— Встаньте, — повелел новый Пророк жрецам и уверенным неторопливым шагом пошёл в сторону выхода из зала.

Зрители в белых мантиях с восторгом смотрели на юное, но каменное лицо, лишённое всех эмоций. Для их бытия начиналась новая эра.

— Это был ты? Твоя память? — спросила Инга, внезапно вновь оказываясь в белой комнате. Она даже осталась стоять на том же самом месте. — Жрицы Храма напоминают тебе о смерти матери и долге?

Ответом стала тишина, заставившая её осмотреться. После показа ожившего воспоминания Хозяин исчез. Но не таким уж большим и было помещение, чтобы где-то не заметить его здесь. Куда он делся? Ушёл? Вот так? Без прощаний?

…Хотя, быть может он ненадолго вышел и всего-то?

Инга присела на диванчик с решением немного подождать. Но ничего не происходило. Видимо, таинственный Пророк всё-таки покинул её по-английски. Поэтому она снова встала и хотела было подойти к окну, чтобы подождать ещё несколько минут стоя, как заметила, что дверь в её номер всё также оставалась открытой.

…Быть может Хозяин навещает Арьнена?

Мысль показалась девушке достоверной. Ей уже доводилось видеть его в комнате администратора. Так что, ведомая новыми вопросами, возникшими в связи со странным видением, она стремительно направилась к выходу. Но стоило Инге вернуться в прихожую, как свет ламп противно замерцал, заставляя её ощутить знакомый острый приступ страха — как будто из теней липкие ниточки чего-то противного и ужасного старались дотянуться до неё!

Холодок пробежал вдоль спины, и она обернулась.

Белоснежная комната, напротив, источала безмятежность и спокойствие. Казалось, стоило непременно вернуться в это, судя по ощущениям, самое безопасное место на всём Острове, а то и в мире!

— Нет, нет. Так нельзя! Я не маленькая девочка, чтобы настолько всего бояться. Сейчас спущусь вниз к Арьнену. И ничего страшного не произойдёт. Потому что всё исключительно хорошо, — постаралась убедить себя Инга и неуверенно закрыла дверь в загадочную комнату за собой.

Свет тут же погас, и она истерично завизжала.

День седьмой. Шесть часов утра

Звук собственного визга оглушал, но вопила она без остановки, пока не послышался настойчивый стук в дверь. Тогда Инга резко замолчала, одновременно пытаясь вытянуть руки, чтобы отыскать хоть что-то для ориентирования в пространстве. Увы, ладони ощущали только пустоту. От частого моргания тоже пользы было мало. Глаза так и не стали видеть. Правда, возникло давящее ощущение, как будто нечто вообще мешало открыть веки. От осознания последнего она закричала ещё громче прежнего. Не то, чтобы ей довелось за столь краткий миг представить себе нечто ужасное, просто неоформленный ужас оказался ещё страшнее.

Между тем послышался резкий поворот ключа в замке и крайне обеспокоенный и грозный голос старика Арьнена:

— Что случилось?!

— Я ничего не вижу! — жалобно и истерично выпалила Инга, обхватывая руками голову и… одновременно с этим случайно снимая ночную повязку для глаз.

Оказывается, она стояла возле кровати. При этом в комнате было очень светло из-за включенного освещения, и всё можно было с лёгкостью рассмотреть, работай её память несколько лучше.

Как можно было забыть о такой мелочи, как повязка? Переполошила всю гостиницу!