Монохромный человек (СИ) - Поспешная Юлия - Страница 70

— Входите. — нехотя и лениво ответил голос в динамике.

В двери ворот что-то звонко клацнуло. Дверь приоткрылась. Стас толкнул её, пошел вперед первым.

Следом за ним решительно двинулся Коля. Я семенила следом.

Мой взгляд поднялся к непроницаемым, серым окнам на втором этаже дома.

За ними угадывались полоски жалюзи и какие-то предметы на подоконнике.

Голоса… Смех… Ругань… Чей-то крик… Нагнетающий жужжащий звук газонокосилки… Детский крик паники и следом неудержимый вой боли…

Кровь… Кровь на траве… Светловолосый мальчик в красном пуловере корчиться от боли. Парень по старше стоит в стороне, смотрит…

Я скривилась, зажмурила глаза. Кончиками пальцев правой руки помассировала висок.

Обрывки воспоминаний точно стая нетерпеливых мотыльков вилась вокруг меня, и норовила ворваться в мое сознание.

— Ника? — Коля обернулся и тронул меня за плечо. — Всё в порядке?

Я открыла глаза, взглянула в его темные, зеленые глаза с нефритовым оттенком.

— Да… — слабо ответила и оглянулась. — Всё… в порядке.

Я не стала говорить Коле, что когда-то давно, когда этот дом видимо принадлежал другим людям, здесь жили два мальчика.

Свободные братья. Когда младшему было десять, а старшему четырнадцать, последний привязал своего брата к разбрызгивателю автоматической поливальной системы.

А затем пустил на него газонокосилку.

Я задержала взгляд на стеблях травы. Несколько лет назад эта земля была щедро забрызгана кровью перепуганного ребенка.

Я нервно сглотнула, отвернулась, поспешила за Колей.

Мы поднялись по полукруглым ступеням.

Я заметила остатки воды и грязи по обе стороны от ступеней.

Стас первым подошел к деревянной двери с окошками в виде широких лепестков.

Едва Корнилов приблизился к двери, металлическая изогнутая ручка повернулась, и дверь резко открылась.

На пороге возник довольно жуткого, и неприятного вида мужчина.

Если бы Пожиратели смерти существовали, то он был бы идеальным кандидатом по внешним характеристикам.

Мужчина был среднего роста, пониже Стаса.

По плечам и на лицо неряшливой гривой свисали распущенные длинные черные волосы.

Создавалось впечатление, что он давно не мыл голову. Волосы выглядели сальными, жирными и жидкими.

Под волосами бледнело лицо с черной подковообразной бородой.

Из-под темных бровей кололи неприязненным, раздраженным взглядом тусклые, зеленые глаза.

Он был облачен в черный атласный халат, из-под которого скалилась в жуткой гримасе мумия фараона на черной футболке.

Ну, понятно. Ещё, небось и поклонник фильмов ужасов.

Типа какой ни будь садистской «Пилы» или мерзкого «Поворот не туда».

— Ну, и чем обязан? — спросил черноволосый. — Чего надо?

— Разрешите мы войдём? — проговорил Стас ровным, низким голосом.

Похожий на злого колдуна фотограф, не хотя посторонился.

— Лара оденься! У нас тут… гости… нарисовались.

Он издевательски взмахнул рукой в пригласительном жесте.

— Проходите, господа полицейские. Чувствуйте себя, как дома… Если у вас это получится.

— Платон Львович, — произнес Стас. — Нам нужно с вами поговорить. Это не терпит отлагательств.

— И о чем же? — Платон завязал халат поясом.

— Например о том, что вы делали возле дома Вербиных, незадолго до их убийства. — глядя в глаза Плансону произнес Стас.

Коля молча прожигал Платона взглядом.

Я оглядывала дом.

Просторный холл с деревянным полом и светлыми коврами.

Наверх ведёт больцевая лестница, с деревянными ступенями и металлической балюстрадой.

Напротив лестницы стояли футуристические скульптуры из металла и цветного стекла.

Дальше располагалась просторная гостиная.

Там стояли два черных дивана, длинный, низкий стол посредине и пара шкафов.

Слева от диванов тянулась стена, задекорированная черными бабочками.

На ней красовались многочисленные фотографии в черных, белых и серых рамках.

— Эй!

Голос Платона прозвучал, как выстрел.

Я вздрогнула, обернулась.

— Я не разрешал шастать по моему дому! — процедил Плансон и взглянул на Стаса. — Скажите своей сопливой сотруднице, чтобы она не бродила по-моему дому, как у себя в спальне!

— Извините. — смущенно пробормотала я.

Со стороны мое поведение и правда показалось мне не достойным.

Явилась тут в чужой дом и пошла себе…

Опустив голову, я вернулась к Стасу и Коле.

Домбровский тронул меня за плечо. Я подняла на него взгляд.

Он улыбнулся и шепнул:

— Всё нормально.

— Ладно! — не скрывая запальчивого раздражения ответил Платон Стасу. — Пройдите на кухню… И подождите! Мне нужно закончить!

— Закончить? — переспросил Стас.

— Да! Закончить работу… Вы прервали меня! Понимаете?! Я работал! А вы тут явились с какими-то… вопросами…

Последнее слово он выплюнул нескрываемым презрительным отвращением.

— Господин Плансон, а вы не можете закончить, после того, как мы поговорим? — спросил Стас.

По его голосу я слышала, что он начинает закипать. Платон серьёзно его подбешивал.

Корнилов обладал просто титанической выдержкой. Но даже его терпению приходит конец.

И тогда всё-Армагедон.

— Конечно я должен всё закончить сейчас! — не скрывая злого возмущения, вскричал Плансон. — А вы подождите… Лара! Лара, чёрт бы тебя побрал! Спустись вниз! Быстро!

Я не удержалась, взглянула на Колю. Домбровский посмотрел на меня, повел плечами. Я выразительно вскинула брови.

Ничего себе у него обращение!

По лестнице в низ, спустилась женщина лет тридцати.

Она была одета в легкий сарафан и бежевые туфли на низком каблуке.

Её золотистые волосы были завязаны сзади в пышный пучок.

— Добрый день. — поздоровалась она.

У неё был приятный, тихий и вежливый голос.

— Разрешите угостить вас чаем. — сказала она.

Стас и Коля обменялись взглядами. Корнилов посмотрел на Платона, но тот уже был возле двери, рядом с лестницей.

Распахнув её, он ринулся внутрь.

Перед тем, как дверь закрылась я увидела за ней ступени ещё одной лестницы.

— Пожалуйста, идите за мной. — попросила женщина. — Меня зовут Лариса. Не желаете к чаю пирожные или торт?

— Нет, благодарим. — отозвался Стас.

— Может быть кто-то из вас предпочтет кофе? Или…

Он оглянулась на меня.

— Апельсиновый сок.

— Нет, благодарю. — робко ответила я. — Вы очень добры.

Женщина одарила меня улыбкой.

Но улыбка вышла опечаленной.

Что-то тяготило эту женщину. Что-то поселило тягостную грусть в её глазах. Её лицо явно привыкло быть опечаленным, уставшим, и заплаканным.

И каждая добрая улыбка давалась ей с заметным трудом.

Я чуть шагнула вперёд, чуть приблизилась, глядя на её спину.

Её воспоминание не замедлило окутать мое сознание.

…Стул на кухне с грохотом ударился об стул.

— Я тебе сколько раз говорил, не сметь трогать мои работы! А?! Говорил?! Я тебе говорил! Говорил!

— Платон я не… — Лариса не успела договорить.

Он ударил её по щеке.

Она вскрикнула, пошатнулась.

Он ударил снова. Женщина упала на пол.

— Платон… — рыдая проговорила она-Стой… стой… пожалуйста…

— Не смей трогать мои вещи! — процедил с оскаленным лицом Плансон.

С этими словами он с остервенением наступил каблуком на её левую руку и с ожесточением повернул.

Раздался влажный хруст.

Лицо Ларисы исказила боль, из груди вырвался крик мучительной боли.

Воспоминание прервалось.

— Ника…

Я стояла в коридоре, часто моргая и взволнованно глядя перед собой.

Все смотрели на меня.

Я отстала от них, оставшись стоять в проходе перед кухней.

Коля вернулся ко мне.

— Ты чего?.. — спросил он и подойдя ближе, шепнул. — Ты что то увидела?

Я кивнула.

— Он бил её… И… Он…

— Ладно, пошли. Потом расскажешь мне и Стасу. — сказал Домбровский приобняв меня за плечи.