Монохромный человек (СИ) - Поспешная Юлия - Страница 125

Ужаса перед неизбежной расправой.

Мысли о том, что его наверняка захотят убить лихорадили кровь, затмевали рассудок, мешали дышать, спать и есть.

Платон уже трижды пожалел, что согласился снимать извращенные развлечения развращенных женщин влиятельных господ.

Да они посулили ему большие бабки. Правда большие.

Хватило на покупку Эскалейда с уникальной комплектацией.

Ещё бы! Эту тачку недавно снимали в одном из последних боевиков! Сколько счастья у него было, когда он её приобрел.

Ни у кого в Москве и в России такой нет.

А теперь… Теперь эти же люди могут его убить.

Платон зажмурился, и в сотый раз перевернулся на другой бок.

С невероятным усилием, беспокойно содрогаясь он все же смог задремать…

Но, тут же резкий, настойчивый импульс врезался в его сознание.

Участился пульс, возросло сердцебиение.

Стало трудно дышать.

Платон медленно сел в кровати. Уставился в окно. Там темнели сумерки раннего утра.

Плансон, чувствуя удары сердца в ушах, тщательно, затаив дыхание вслушивался в тишину.

В частной психиатрической клинике сейчас была почти идеальная тишина.

Только откуда-то издалека доносились смутные, не различимые звуки.

Вкрадчивый скрип. Шорох. Щелчок.

Платон порывисто оглянулся. Сердце подскочило до горла, и застряло в трахее.

Приток клокочущего адреналина в крови подстегнул Платона с действиям.

Быстро и холодно рассуждая, Плансон босиком подскочил к ванной, залетел внутрь, открыл кран. Тихо выбежал, включил свет, и прикрыл дверь.

Затем торопливо и тихо забрался под кровать.

Платон ощущал, как сжимаются и вибрируют мышцы в теле. Он пытался сдержать свое слишком шумное, рваное дыхание.

Крепко стиснув зубы, стараясь унять дрожь в теле, он наблюдал из-под кровати.

Он увидел, как открылась дверь. Кто-то, в чёрных ботинках и легких брюках вошел в его палату.

Вошел, использовав ключ.

И это был не медицинский сотрудник. Все здесь ходили в одинаковой сменной обуви, к которой Платон уже привык.

Незваный гость осторожно прошелся по палате Платона.

Он бесшумно, осторожно крался в серой полутьме.

Затем повернул к ванной. Из-за приоткрытой двери на пол падала узкая полоска света.

Плансон увидел, как ноги в ботинках направились к двери ванной комнаты.

Некто приоткрыл дверь.

Плансон бесшумно выполз из-под кровати. Подкрался к стулу, возле стены, аккуратно поднял.

Неизвестный посетитель тем временем открыл дверь ванной.

Свет вырвался в темную комнату. Черный силуэт гостя замер на пороге ванной.

В правой руке угадывался четкий силуэт пистолета с глушителем.

Платон поднял стул и с силой швырнул в незваного гостя.

Гость обернулся, но поздно. Брошенный стул врезался ему в грудь, сбил с ног.

Неизвестный с грохотом упала на пол, ударился плечом и головой о дверной косяк.

Явно какой-то профан!

Плансон бросился к нему. Поднял упавший пистолет.

Некто, на полу сдавленно застонал.

— Лежать! — рявкнул Платон, тыча в него из пистолета. — Не двигаться, тварь!

Но мужчина на полу, выкрикнул ругательство и дернулся к нему.

Платон позорно, высоким голосом вскрикнул, отскочил и выстрелил.

Раз. Другой. Третий. Четвертый.

Мужчина на полу несколько раз вздрогнул, завалился на бок и замер.

Под ним по полу быстро растекалась багровая лужа крови.

Платон, оторопев, испытывая шоковое смятение несколько секунд взирал на лежащего на полу человека.

Его мозг несколько секунд осознавал случившееся.

Шумно сглотнув, Платон приблизился к лежащему на боку мужчине. Тот не двигался.

Плансон присел. Пульс в крови сходил с ума. Кровь шуршала в голове. Казалось череп медленно сдавливается в такт взбешенному сердцебиению.

По коже крался хладный жар. Напряжение оплетало конечности, сжимало ребра и сдавливало живот.

Платон откинул капюшон с лица убитого.

Склонил голову на бок, придирчиво, с отвращением оглядел.

Убитый не был ему знаком. Но… Кажется он видел его среди сотрудников больницы.

Платон посмотрел на пистолет в своей руке и нервно хмыкнул.

Интересно, откуда у врача больницы личный Heckler & Koch USP?

Вряд ли он сам его приобрёл. Скорее всего ему его одолжили. И надо полагать те же люди, что и заплатили за его, Платона убийство.

Плансон вынул обойму пистолета, заглянул внутрь. Вроде патронов ещё достаточно.

Он зарядил обойму обратно. Сунул пистолет за пазуху.

Затем взял мертвеца за ноги и затащил в ванную. Выключил свет, закрыл дверь.

Нужно бежать. Теперь это факт, который трудно отрицать.

Плансон стер пот со лба. Посмотрел на себя в зеркало.

Оттуда, в полутьме на него взирал взъерошенный, перепуганный мужчина в перекошенной, смятой пижаме.

Плансон быстро переоделся. Дрожащие от стресса руки не слушались, но он всё-таки сумел одеться и собраться довольно быстро.

Часто, глубоко и жадно дыша, он выскользнул из палаты, закрыл её на ключ. Огляделся.

Коридор больницы был пуст. Повсюду властвовала притаившаяся, замершая тишина.

Плансон ринулся вперёд, мимо дверей других палат.

Сердце отбивало басовитый, строгий ритм. В теле нервно сокращались мышцы.

Справа скрипнула дверь. Платон замер, вскинул пистолет.

В коридор вышла девушка в синей медицинской пижаме.

Она увидела Платона. Застыла, уставилась на него. Вскинула в верх ладони.

— Молчи. — предупредил Платон. — Выведешь меня отсюда, оставлю жить. Крикнешь-пристрелю. Кивни, если поняла.

Девушка несколько раз пугливо кивнула.

Платон приблизился к ней.

— Отлично. — прошипел он ей в лицо. — Пошли.

Он развернул её и толкнул перед собой.

КАСЬЯН КАМЕНЕВ

Понедельник, 22 августа

Боль стала его постоянной спутницей. Даже в те краткие часы, когда ему удавалось уснуть, боль преследовала его и в сновидениях.

В который раз Касьян открыл глаза и тут же отчаянно, бессильно заплакал от рвущей его руку свирепой боли.

Вместе с пробуждением пришло угнетающее осознание того факта, что у него больше нет руки.

Вместо неё… боль. Беспощадная, бесконечная, мучительная боль.

Она вгрызалась в его культю, сжимала, с остервенением стискивала обрубок руки и с ожесточением пожирала плоть.

Где-то наверху раздался звук открывшейся двери. Касьян услышал голоса и шаги на лестнице. Кто-то спускался и не громко переговаривался.

Касьян счёл за лучшее притворится спящим.

Он улегся, настолько удобно и непринужденно, насколько позволяли цепи на ногах и шее.

Под боком у него был только голый пол с утеплителем.

— …Уже четвёртый день. — насмешливо бросил один голос.

Касьян узнал владельца каштановых бакенбард.

Иероним Дементьев.

Владелец одного из металлургических концернов. Во всю спонсирует одну из оппозиционных партий.

Такие, как он искренне считают на правильном пути страна была в «славные» девяностые. А ныне всё слишком сложно и неприятно.

Касьян прислушался к голоса человека, который отвечал Иерониму.

— И как долго вы собираетесь его здесь держать?

Каменев, забыв о своём притворстве, вздрогнул и открыл глаза.

Он узнал этот голос. Он не мог понять откуда он ему известен, и кому принадлежит, но… Он его знал! Голос был невероятно знакомым.

Касьян напряженно вспоминал, где он мог слышать этот голос!

— А зачем вы меня позвали? Что именно с ним не так? — спросил этот самый голос.

— Да странный он какой-то. — с легкой опаской проговорил Иероним. — Охрана говорит во сне бормочет что-то, улыбается как придурок… А иногда шепчет… И…

Дементьев замолчал. Прокашлялся.

— И? — надавил его спутник. — Что дальше-то? Что он такое шепчет, что вас так напугало, господин Дементьев?

— Да… чушь всякую. Мол вы все сдохните, в муках, в дерьме… и так далее. И понимаешь, так… так… так искренне, прям… Пацанов моих пробрало. И меня тоже. Не знаю, док… Но лучше вам его глянуть. Я же правильно слышал, что он у вас лечился?