Четыре грации (СИ) - Браус Иса - Страница 10

На главном входе висела табличка "Закрыто", но в помещение горел свет. Клёнова решила зайти с чёрного входа. Дверь была приоткрытой, и девушка зашла во внутрь

— Катя! — окликнула Пелагея подругу, однако гробовое молчание послужило ей ответом, — Здесь кто-нибудь есть?

Девушка от напряжения начала дрожать. Она осмотрела зал и кухню, но никого не встретила. Сделав глубокий вдох, она решила подняться на второй этаж. Пелагея заметила приоткрытую дверь в спальню.

— Катя? Феодор? — снова окликнула Пелагея хозяев, но в ответ тишина.

Несколько неуверенных шагов, и девушка резко отворила дверь, за которой скрывала кошмарная картина.

Вся спальня была перевёрнута вверх-тормашками, но самый ужас был сосредоточен в центре комнаты. В петле, привязанной к люстре, висела мёртвая Екатерина. Одежда на ней была вся изодрана, тело было покрыто синяками и порезами, а лицо было всё коричневым от запёкшейся крови.

Пелагея перестала контролировать свою дрожь. Она не могла поверить в то, что видела перед собой. Когда же девушка осознала, что это не кошмарный сон, она упала на колени. Через секунду, всю часовую мастерскую охватил дикий крик.

***

Местная церковь, пожалуй, была единственным местом в Белянской слободе, где ежедневно собирались все жители.

Пелагея не могла сосредоточится на службе, собственно, как и все члены её семьи. Благо Белянская слобода не настолько агрессивное общество, чтобы в слух обсуждать провинившуюся семью прямо в храме, однако Пелагея чувствовала осуждающие взгляды людей. И что самое интересное, из всех членов семьи Ивану Клёнову-старшему, который и опорочил честь свою и домашних, достаётся меньше всего, как и его сыновьям.

"Почему я, мама и сестры должны страдать?" — думала Пелагея.

После окончание службы девочка решила подождать, пока народ покинет церковь, дабы поговорить с отцом Дмитрием.

— Слушаю, дитя моё. — сказал старик.

— Скажите, батюшка, а почему мой отец и Марфа не получили равного наказания?

— А ты думаешь, Марфу слишком сурово наказали?

— Её изгнали из слободы, а моему отцу старейшины лишь почитали нотации.

— Твои отец поклялся перед образом Божьей матери, что его соблазнила Марфа. Не думаю, что он врал. — затем голос отца Дмитрия стал более строгий, — Скажи, дитя моё, почему ты желаешь зла своему родному отцу?

— Я? — была удивлена Пелагея.

— Ты желаешь своему отцу, после всего того, что он пережил, такого же наказание, что и блуднице Марфе. Что он тебе такого сделал? Разве он этого заслужил?

— Он? Пережил? — после этого Пелагея поняла, что вести диалог бесполезно, поэтому опустив голову, она, перед тем как покинуть церковь, сказала, — Простите, что побеспокоила.

Покинув храм, девочка направилась домой. По дороге она встретила Фёклу, которая разговаривала с одиннадцатилетней дочерью плотника Верой Беловой. Пелагея подбежала к ним.

— Здоровье тебе. — поприветствовала Вера.

— И тебе многие лета. — ответила Пелагея.

— Всё в порядке, Пелагея? — спросила Фёкла, слегка дотронувшись до плеча девушки.

— Да, я в порядке. — одно нежное прикосновение золовки Феодосии, заставило рыжую девушку забыть о неприятном диалоге, затем Пелагея обратилась к Вере, — Как эта девка?

— Её зовут Аня. Ну, всё могло быть и хуже.

— Да, я помню, как знахарка Акулина говорила маме, что эта Аня не протянет и трёх дней с такими-то травмами. — вспоминала Фёкла.

— В итоге прошло два месяца. — подхватила Пелагея.

— Бог всемилостив! Я же буду молится, что однажды Он даст ей полное исцеление, и Аня даже сможет ходить. Всё-таки она очень хорошая. — с улыбкой сказала Вера, — Простите, но у меня ещё много дел.

Когда Вера ушла, Пелагея и Фёкла посмотрели друг на друга. Между ними промелькнула что-то тёплое и нежное. Пелагея глядела на свою ровесницу, и не могла наглядеться. И по улыбке Фёклы, ей казалось, что девочка испытывает те же чувства.

— Ты, извини, Пелагея. — Фёкла смущённо опустила голову, — У меня тоже много домашних дел, да и у тебя, наверное.

— Да, действительно.

Когда это прекрасное создание покинуло поле зрение Пелагеи, девочка почувствовала тоску, смешанную с жутким стыдом. Возвращаясь домой, Клёнова думала: "Господи, я знаю, что в твоих глазах это так неправильно и мерзко, но почему? Почему ты считаешь это отвратительным? Кто сказал такое от твоего имени? Священное писание ведь люди составили. Откуда они-то это могут знать?"

Придя домой, Пелагея застала разговор Ивана Клёнова с отцом Дмитрием. Девочка нервно сглотнула. Когда же батюшка покинул участок, Иван обратил внимание на возвращение дочери.

— Пелагея! — глава семьи так грозно это рявкнул, что девочка была готова упасть в обморок, — Живо в избу!

Вскоре мужской избе Клёновых собрались все члены семьи. Старшие братья: Иван-младший и Киприан, — притащили скамью и поставили в центр горницы. Затем Клёнов-старший, держав руках мокрый прут, повернулся к Пелагеи, указав палкой на скамью.

— Ложись! — приказал он.

Девочка побледнела как снег, но ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Она легла на скамью животом вниз. Затем мать расстегнула платье дочери, чтобы оголить спину, и прошептала то, что она всегда шепчет дочерям перед наказанием: "Терпи! Ты сама виновата!"

— Это будет вам уроком! — на повышенном тонне молвил отец, — Чтоб вы больше не смели разводить напраслину на того, кто вас кормит!

А дальше избу наполнили звуки криков, слёз и свистящих ударов мокрой розги. Сёстры словно окаменели, смотря на это. Самый младший член семьи пятилетний Михей, плача навзрыд, хотел спрятаться за спинами братьев, но Киприан его очень крепко держал, дабы тот смотрел внимательно. А Пелагеи оставалось только ждать конца этого наказания, крепко держась за скамью и с трудом сдерживая свои крики.

***

На месте убийства Екатерины уже во всю работала полиция. В комнату зашёл высокий статный брюнет, держа в одной руке сумку с инструментами, а в другой — трость с набалдашником из слоновой кости в виде головы овчарки. Подойдя к трупу женщины, который всё ещё висел в петле, следователь положил сумку на пол, а сам присел на корточки, уперевшись подбородком в набалдашник трости. В этот момент на место преступление прибежал молодой светло-русый парнишка. Увидев истерзанный труп, его лицо, которые до этого выражало лёгкое волнение, помрачнело. Юноша подошёл к своему шефу, чьи серые глаза были печально-задумчивы.

— Я смотрю, Руслан, тебя уже на тошноту не тянет при виде таких трупов. — следователь по-прежнему не отрывал взгляд от убитой.

— Ну так, Пётр Иннокентьевич, я ведь уже с вами год работаю-с. Мы видели трупы и похуже-с. — Руслан не смог сдержать нервный смешок

— Это да!

— Убийца серьёзно думал, что мы это примем за самоубийство-с?

— Нет, не думаю, что он хотел имитировать самоубийство. Это больше похоже на казнь. Ох, милая, за что ж тебя так? — встав на ноги, Пётр обратился к рядовым полицейским, — Снимите уже тело с петли!

Тело бедной Екатерины положили на заготовление носилки, и Пётр принялся его осматривать. Ослабив петлю, следователь увидел на шеи тонкую борозду, которая по толщине не соответствовала петле.

— Пётр Иннокентьевич, похоже тут была настоящая борьба-с! — сделал выводы Руслан, увидев беспорядок в спальне.

— Похоже на то! Также можно сказать то, что госпожа Якушева была уже мертва, когда её повесили в петлю. — следователь стал более внимательно изучать ссадины на ногах, — Пока мы не можем исключать того, что убитая была перед смертью изнасилована. Точно нам об этом будет известно уже после вскрытия.

Пётр, продолжая осмотр, жестом руки подозвал одного из рядовых полицейских.

— А теперь объясните мне уже внятно, — попросил следователь, — Кто первый нашёл труп?

— Господин Вахлаков, мы сами толком не поняли-с. — начал рядовой, — свидетели, что проходили рядом с мастерской, услышали женский крик. Когда они прибежали во внутрь, то увидели, как в коридоре муж убитой, своим телом пытался забаррикадировать дверь в спальню. А внутри спальни пыталась выбраться девушка, как по документам мы выяснили, её зовут Пелагея Ивановна Клёнова.