Чужая невеста (СИ) - Богатова Властелина - Страница 19

Рох гладил её бархатную светлую кожу, так сладко пахнущую им, пряно и густо, что он захотел её уже сейчас, снова. Рох никогда бы не пошёл на такие уступки – позволить ей уснуть, но тогда утром она не разогнётся и не встанет с этой постели, если он не остановится. С каждым тяжёлым вдохом вздрагивал налившийся силой член – находиться рядом с ней стало невозможно. От воспоминаний, как она отдалась ему только что на этих простынях, испытав оргазм под ним, сотрясаясь в его руках, кончая на его член, на шее напрягались вены и тянуло в паху. Рох усмехнулся, глядя на веера её густых ресниц. Скромная, порочная Лориан, которая пыталась сбежать от него, самозабвенно отдалась ему. Сколько же в этой маленькой крошке зажатой страсти? Рох ещё никогда ни с кем не кончал так остро и бурно. Её страх и трепет возбуждали.

Он опустил ладонь на её грудь с мягкими сосками с бурыми следами его зубов, чуть сжал, и по телу прошла волна жара от того, как полно холмик лёг в его ладонь. Рох хотел, чтобы её соски набухли и затвердели, но тогда он точно возьмёт её сонную. Член болезненно качнулся в ответ на эту мысль. Рох выругался и убрал руку, поднялся, оставляя Лориан лежать на постели одну.

Рубашка была выпачкана семенем, и он надел только штаны, стоя перед пылающим мягким жаром камином. Он обернулся, бросив взгляд на Лориан, и застыл, заворожённый игрой огня в её волосах, на красивом слегка бледном лице и гибком теле. Рох отвернулся и направился к двери, вышел из комнаты, пропитанной запахом секса, слишком дразнящим, чтобы остаться. Он умеет ждать, но потом… Рох прошипел сквозь зубы, идя почти в слепую по погружённому во мрак переходу. Потом он за себя не в ответе.

Так и не найдя сна, Рох покинул замок, едва только посветлело у самого горизонта. Поднявшись в седло, выехал к морю. У самого берега воздух чистый и прозрачный, шквальный ветер разорвал туман в клочья и мутил глубокие воды, поднимая пенистые холодные волны. Шум волн и солёный воздух бодрили – то, что нужно для Роха, чтобы очухаться от этого странного наваждения. Образ обнажённой Лориан, ощущения её нежной тугой плоти продолжали горячить кровь и вздыбливать его член, и только ледяная вода и холодный ветер смогут поумерить этот огонь. Заходить в море смертельно опасно – могло откинуть волной на риф и разбить в дребезги, но Рох знал каждый камень, знал, как бороться со стихией. Шеит – его корни, опора, его пристанище, его всё, всё что осталось от его прошлого…

Шторм усиливался, и Роху лучше бы выйти из воды, но он упрямо прорывался вперёд, глотая солёную воду, обрушивающуюся на него мощными ударами волн. Не выходил, пока лёгкие не загорелись огнём, а тело, уставшее бороться с накатывающим прибоем, не перестало слушаться. Только это подтолкнуло всё же выйти на берег.

Пройдя босиком по мокрому серому песку, проминая его стопами, вернулся к своим людям, что ждали его на взгорье. По приезду необходимо было съездить на торг и кое-что приобрести для новой гостьи. При мысли о Лориан, что она находится в его стенах, по телу прошла волна жара, согревая его после ледяной воды. Одевшись, Рох поднялся в седло, больше не медля, ударил пятками коня и устремился к Сурулу.

Сурул – портовый город, располагавшийся в лоне Гордрифского залива – славился местом широкой торговли. Рох щурился на солнце, лучи которого щедро обливали белокаменные стены в северной части города, защищавшие от волн. Бегло окинул взглядом в дрожащем знойном воздухе раскинувшуюся людную пристань. Шеит находился в таком месте побережья, где ветра расходились, скрывая скальный берег почти постоянным туманом. И несмотря на то, что порт раскинулся в окрестностях, о Шеите мало кто слышал. Да и здесь, в Суруле, жила лишь малая толика осевших в стенах города валурийцев, которым нет никакого дела до диких голых побережий. Большая часть людей, что теснились здесь – это купцы и мореходцы. Да и соседство с Кеутом, имеющим дурную славу земель варваров, пугало и отталкивало народ обосновываться здесь надолго.

Рох, вытерев ладонью проступивший пот с шеи, направил жеребца прямиком в шумную гавань, нырнув под крытый тканными пологами торг. Проехал сквозь косые струящиеся из прорех полуденные лучи мимо пестревших разным товаром лотков, полнившихся мехами, тканями, оружием, кожей, что привозили со всех концов дальних земель в залив Убрунского моря. Выехал из душной утробы рынка, кишащей людьми, словно ручей – рыбой на нересте. Рох со своими людьми надолго, пусть и того не хотелось, остановился у одной нужной лавки. И когда приобрёл в ней всё необходимое, вернулся на улицу.

– А ну, поднимайся, выродок! Думаешь отлынивать от работы, маленький ублюдок, или хотел сбежать, отвечай?! – рявкнул кто-то за спиной.

Рох обернулся. Тощий мальчишка в лохмотьях жался к стене, едва держась на подгибающихся ногах, и закрывался руками от беспрерывных ударов плетью. Правая лодыжка мальчишки уже была рассечена так, что разодранная штанина липла от льющейся из раны крови – если не обработать, сдохнет к следующему вечеру. Но мужик явно не замечал, что мальчишка покалечен, требуя подняться и вернуться к работе. Рох в два шага оказался возле кряжистого, черноволосого, со смуглым лицом торговца, врезав в него взгляд. Мужик смолк, внимательно осматривая одежду Роха и ждавших его людей, быстро соображал, что к чему.

– Чем обязан, уважаемый энроу?

Рох снова перевёл взгляд на мальчишку и поднял того за острый подбородок, некоторое время изучая. Растерянный, но вовсе не затравленный взгляд, зеленоватые, как у самого Роха, глаза, похожие на морские глубины. Рох убрал с его шеи русые волосы, открывая взору багровевшее клеймо.

– Сколько ты за него возьмёшь?

– Что?.. Не-е-ет, нет-нет я его только как девять дней купил, он мне нужен, у меня работать некому.

Рох сжал челюсти, дёргая желваками. Глаза купца напряжённо забегали.

– Он слишком мелкий, чтобы выполнять работу, которую ты ему поручил, – выпустил мальчишку Рох, – и в добавок он сломал ногу об этот камень, – отступник пнул одну из глыб, что таскал раб к постройке, – теперь он не может ходить, и ты останешься в убытке на несколько недель.

И скорее всего, избавится от мальчишки сразу же, как только у того поднимется жар – не станет морочиться с ним.

Мужик сжал зубы, покраснел от злости, не выдержал, дёрнул цепь. Мальчишка едва не упал, припадая на покалеченную ногу, оскалился.

– Звереныш, – сплюнул торговец и опасливо покосился на Роха.

Тот мог бы проехать кулаком по его широкой морде и забрать мальчишку, но поднимать шум для него не желательно. Хотя очень хотелось.

– Хорошо, – кивнул всё же, немного поразмыслив.

Отдав плату, Рох забрал мальчишку-раба и покинул торг.

– Как тебя зовут? – спросил, когда они уже отъехали за стены.

– Никак, – буркнул мальчишка.

Рох больше не стал говорить с ним, задумчиво посмотрев в сизые дали. Когда-то он тоже потерял своё имя. Рох его забыл, как и отца… Кажется, он был каким-то военачальником, потом, за заслуги, стал важным наместником. Важным… Рох помнил, что отец всегда был занят, всегда в разъездах до тех пор, пока не взял Роха с собой. В это время ему было где-то восемь или девять лет. Рох был слишком мал для похода, но отец не хотел оставлять его на насиженном месте. Рох уже в том возрасте понимал, что черноволосая молодая стерва – жена отца, его мачеха, невзлюбила отпрыска, пренебрегала им, когда муж уезжал из поместья надолго, и играла в заботливую мать, когда он возвращался. Рох не помнил, сколько продолжался их поход, казалось, слишком долго… Этот промежуток растворился в тумане памяти, всплывали только жаркие костры, запах дыма и мяса, а ещё пыльная дорога.

Рох знал, что они должны были прийти к назначенному месту, что находилось за грядой, уже утром. Но они так и не перешли её… На них напали… Отец едва успел отдать приказ спрятать мальчишку, когда раздался лязг оружия и крики. Это был последний раз, когда Рох видел отца. Помнил отчётливо, красной кровью по белому снегу, как из груди его торчали древки стрел, и кровь, много-много крови, изо рта, носа. Роха кто-то оттащил в лес, вырывая из творившегося кровавого месива. Напавшие перерезали всех до одного, кроме него, мальчишки, которому удалось уберечься от копыт лошадей и стрел. Его быстро обнаружили, но так просто он не дался, бросился в чащобу, раздирая кожу в клочья, убегая от преследователей, упав в какой-то ров, потеряв сознание. Головорезы, конечно, нашли его и поработили. Правда, сначала хотели скормить его своим псам, но, когда Рох укусил главаря, передумали, посадив его на цепь. Рох не знал, как выжил, не умерев от лихорадки и боли гниющих ран. Несколько раз он пытался сбежать, но его ловили и жестоко наказывали, рассекая кнутом кожу в мясо, лупили и полосовали, как щенка, как животное. Он бы, наверное, сдох от потери крови или заражения, если бы на стойбище не напали роуды. Та стычка вырвала истощённого от голода и побоев Роха из ледяных когтей смерти.