Свет Черной Звезды (СИ) - Звездная Елена - Страница 15

За эту длинную неимоверно долгую ночь я, вероятно, впервые рассмотрела своего мужа, изучив взглядом каждую черту его надменного высокомерного лица, каждую морщинку, каждую мышцу на рельефной груди, ширину плеч, выемку на шее, острые сверху уши, точеные скулы, губы, через которые не вырывалось и вздоха. И не знай я кесаря так, как знала его уже, наверное, только я — решила бы что всё, он мертв, а я цепляюсь за невнятную надежду на что-то.

***

Когда на горизонте начало подниматься солнце, я со всей очевидностью поняла — это не мир высших. В смысле может на момент появления кесаря он и принадлежал им, но Верхним этот мир точно не был — огромное красно-багровое солнце, и существа, даже упоминания о которых я не находила в Эрадарасе указывали на то, что мы вообще гоблины его ведают где. Да, Готмир был еще не самым страшным в моей жизни, далеко не самым страшным.

Когда солнце оторвалось от горизонта, в двух шагах от меня возник бывший волк. В свете наступившего утра он предстал в черной расшитой золотом тунике, с зачесанными назад отросшими за ночь волосами и даже в сапогах.

— Женщина, — начал было он.

С отрешенным недоумением обнаружила, что мужик вещал не раскрывая рта. Интересный ораторский механизм, но интерес был не настолько сильным, чтобы продолжать дискуссию. Мне бы в целом вовсе не хотелось ее продолжать, но судя по тому, что могилу уже вырыли, надгробие выплавили, статуи установили – всем им требовался труп. Как я понимаю труп спасителя.

— Как давно у вас появились высшие? — устало спросила я, понимая, что сейчас, вопреки приказу кесаря, мне придется сражаться. За него же.

— Четыре солнца назад, — все так же не открывая рта, сказал бывший волк.

— И вы все это время прятались? Или могилу моему мужу старательно готовили заранее?

Склонному к смене обликов мужчине явно не понравились ни мои вопросы, ни тон, которым они были заданы, но там вдалеке нетерпеливо мялась склонная к захоронениям толпа, а потому он все же ответил:

— Боги убивали. Всех. Высасывали жизнь из женщин, детей, воинов, что пытались дать отпор. И пришел он, — волк кивком головы указал на того, кто просидел в полулежащем положении всю ночь и все еще не подавал признаков жизни, — он сказал скрыться в лесах, горах и пещерах. Сказал – каждая смерть дает силу высшим. Ледяной Свет поведал правду. Мы последовали совету и плану, уводя высших в степь, к Мертвым скалам. Здесь Ледяной Свет и Ужас Тьмы сразились с теми, кто убивал мой мир. Это была бы славная битва, но едва начался бой, Ужас Тьмы нанес удар Ледяному Свету. Он ударил в спину. И исчез, обрекая того, кого называл братом, на гибель.

И почему я не удивлена? Ни на грамм, ни на йоту, ни на карат, ни на песчинку, в общем — вообще не удивлена. Непонятно другое – как кесарь мог допустить этот удар?! Как?! Почему на главную битву с высшими он взял Акъяра, а не меня — в противостоянии с высшими я сильнее, чем Къяр, и я бы точно не ударила в спину, я…

— Ты бы не простила себе этого до конца жизни, — раздался хриплый заставивший затаить дыхание голос, — ни участия в этой бойне, ни того, что упустила такой прекрасный шанс воплотить в жизнь свою теорию об отрубании моей головы.

Я стремительно обернулась к кесарю, вглядываясь в его приоткрытые светло-серые глаза и чувствуя, как под моими ладонями, прижатыми к его груди, начинает медленно, но уверенно биться сердце.

— Ледяной свет жив! — раздалось потрясенное от волка.

И его возглас разнесся благоговейным эхом по всей нетерпеливо жаждущей похорон толпе. Я едва ли слышала отдаленный рокот перешептываний и криков, я едва ли слышала что-то еще — чувствуя, как по щекам устремились вниз горячие слезы, я смотрела на кесаря и если у кого-то и были слова, то не у меня.

— Все хорошо, Кари, все хорошо, — он поднял ладонь, с нежностью прикоснулся к моей щеке, и тихо добавил: — Ты все правильно сделала.

Запрокинув голову, чтобы хоть как-то остановить слезы, я судорожно выдохнула:

— Вы должны были сказать про кинжал, мой кесарь. Вы должны были взять меня в этот мир… Да какой это вообще к гоблинам мир?!

Я вновь посмотрела на императора, стараясь не скатиться до истерики.

— Что-то вроде закатного, — Араэден улыбнулся, вытирая большим пальцем слезы с моего лица. — Просто мир, которому немного не повезло — остатки армии Ранагнара сумели выстроить переход вне крестов Тримиана. Они уничтожили бы этот мир, поглотив его, и вернулись бы на Сатарэн в полном расцвете сил. Мы бы не выстояли. Все что я мог — уничтожить их здесь.

С нескрываемым неодобрением глядя на него, я прошептала:

— Вы могли взять меня! Меня, мой кесарь! Меня, а не Къяра, который лишь ждал случая нанести удар, и вы просто не могли не знать об этом!

Император улыбнулся, прикоснулся большим пальцем к моим губам, и спокойно ответил:

— Для перехода между мирами, не связанными между собой, требуется смерть, нежная моя. Смерть того, кто больше всего стремится к жизни, того, кому есть ради чего жить. Убить тебя? Тебя?! Кари, я каждую ночь вижу один и тот же сон — ты пронзаешь себя ржавым мечом Мрано, а у меня дрожат руки и я не уверен в том, что смогу тебя вернуть. Нет уверенности, не хватает сил, и еще сотни тысяч вариантов того, что я не смог, не спас, не оживил. Убивать тебя ради перехода в другой мир? Я лучше сдохну сам.

Укоризненно покачав головой, мрачно заметила:

— Вы с этим уже вполне успешно справились, мой кесарь!

Он устало улыбнулся в ответ, просто улыбнулся, а я понять не могла:

— Каким невероятным образом вы умудрились подставить спину Къяру, при всем моем уважении — я в принципе не в состоянии этого понять.

Кесарь улыбаться перестал, долго смотрел на меня пристальным усталым взглядом, затем произнес:

— Я просчитал Къяра, но я не учел Владыку Ночи и его… методы.

Он откинул голову назад, упираясь в скалу, и добавил:

— Яд в кинжале обладает уникальными свойствами, его можно изгнать обратно в кинжал, но если бы клинок был извлечен…

Договаривать Араэден не стал. Мне и не требовалось, я и так поняла всё — вытащить оружие из раны это первый порыв любого раненого, и любого из тех, кто придет ему на помощь… Или попытается захоронить.

— Да, — усмехнулся кесарь, — да. Поэтому я предпринял все возможное, чтобы дождаться вервов и предупредить.

Я скептически глянув на кесаря, обернулась и выразительно указала на уже заготовленную могилу. В ответ на мое возмущение, Араэден улыбнулся, вновь протянув руку, коснулся моего лица и тихо сказал:

— Доверять в любом из миров я могу только тебе, но, как ты понимаешь, ни яд, ни могила, меня бы не остановили.

Понимала, возможно, понимала, вот только:

— Остается вопрос времени, мой кесарь,- раздраженно напомнила ему.

Император Эррадараса коварно улыбнулся и спросил:

— Даллариец уже активировал свою нательную живопись?

И я задохнулась возмущенным:

— Вы!..

Кесарь рассмеялся. А затем легко, словно не он тут умирал на целую ночь, поднялся, поднимая и меня, рывком оторвал кусок нижнего платья у меня, протянул мне все еще влажную¸ естественно, ткань, и приказал:

— Аккуратно, не прикасаясь к рукояти, обмотай тряпкой…

— Да, мне тоже всегда не нравился фасон этого платья, — съязвила я.

Рассмеялся и продолжил:

— Дернешь резко вниз, вспарывая кожу и мышцы. Чем больше крови, тем лучше.

И он грациозно развернулся ко мне, открывая вид на внушительную рану и торчащий из нее ржавый клинок.

— Ну, не меч Мрано, но тоже очень ничего, — саркастично заметила я.

— Время, Кари, — очень мягко произнес кесарь.

Я откинула мокрые волосы со вмиг вспотевшего лба, посмотрела на широкую спину императора, на безобразный жуткий шрам и полусгнивший ржавый кинжал в его теле. Почему-то вспомнила, как шила для шенге и Рхарге меховые жилетки такое ощущение, что с тех пор минуло сто лет, не меньше…

С этой мыслью я сложила влажную ткань вчетверо, накинула на рукоять кинжала, зашипевшего от соприкосновения с остатками моего платья, обхватила обеими руками и что было сил, рванула вниз, действительно вспарывая и кожу и мышцы. Кесарь от повреждений даже не вскрикнул, лишь уперся правой рукой в скалу, чтобы устоять ровно, я же вытащила кинжал. Или то, что от него оставалось. Все остальное стекало по спине Араэдена вместе с ржавчиной и черным ядом, отчетливо заметным в потоках крови.